Восход над деревом гинкго - Елена Кондрацкая

кожу между лопаток. Тени беспокойно зашевелились от её близости, но Ханзо силой загнал их поглубже.

– Это какое-то заклинание. – Пальцы Сацуки прикоснулись к нему, и тело Ханзо будто молнией поразило, сердце пустилось в галоп, грозя разорваться. Он стиснул зубы и схватился за стеллаж, чтобы не упасть. Сжал так, что побелели пальцы. Невыносимый жар захватил его, вызывая в теле изменения, которые прежде случались с Ханзо только по ночам, когда и тело, и разум были ещё неокрепшими и легко поддавались, как говорили монахи, скверне. Он точно умирает! Нельзя было позволять ей видеть.

– Это какое-то заклинание, – сказал Макото, встав рядом с Сацуки. Почему-то от его присутствия стало немного легче, и Ханзо смог вдохнуть.

– Угу. – Пальцы Сацуки скользнули ниже, к пояснице, провоцируя новую волну жара. – Что-то о том, чтобы удерживать «демоническую половину»… внутри? «Сковать кровь» и что-то… не знаю эти кандзи… «человеческое сердце»? Смотри! Они взывают к силе Великого Дракона! Вот оно! Вот глупая, могла бы и догадаться!

– И что это значит? – в голосе Макото звучало неприкрытое сомнение.

– Великий Дракон! Ты никогда о нём не слышал? – Она наконец убрала руку, и Ханзо с облегчением выдохнув, поспешил одеться. – Этот дракон – покровитель нашего рода, ниспосланный самой Сияющей Богиней в помощь своему внуку Хоши – первому императору Хиношимы. И только наследники Хоши, та их ветвь, что стала каннуси, могут взывать к дракону, и раз в год дракон символически переселяется из храма во дворец и обратно…

Макото вскинул руку, призывая её замолчать.

– Признаюсь честно, меня мало интересуют подробности вашей семейной истории, давай перейдём к сути.

Сацуки скрестила руки на груди и посмотрела на Макото из-под нахмуренных бровей.

– Ещё раз так грубо меня прервёшь, будешь разбираться со всем сам, понятно?

Ханзо, завязывая пояс, ухмыльнулся.

– Ох, приношу свои извинения, великая императрица. Надеюсь, ваша хрупкая гордость не сильно задета. – Тени выглянули из-за стеллажей в опасной близости от Макото. – Уж простите, что не уделяю достаточно внимания вашей персоне, когда мой друг этажом выше умирает.

Сацуки цыкнула.

– Теперь я понимаю, почему тебя никто не любит.

– Мне не нужна ничья любовь. Её переоценивают. А теперь, госпожа императрица, нижайше вас прошу, давайте вернёмся к делу.

Некоторое время Сацуки недовольно молчала, испепеляя Макото взглядом, но потом всё же продолжила:

– Дело в том, что во всей Хиношиме только один храм имеет право обращаться к Великому Дракону. Поэтому искать его не нужно. Если Ханзо вырос в этом храме, то монахи должны знать, откуда он появился, или должны быть какие-то записи. Мы заглянем туда и обо всём их расспросим.

– Опять монахи, – тяжело вздохнул Макото. – Почему это всегда монахи?

– Ты о чём?

– Да так. – Макото ткнул себя в повязку на глазу. – Я тут лишился глаза из-за того, что вовремя не поверил в сказочку про монахов. Итак, когда ты говоришь «мы заглянем» в храм, ты имеешь в виду ёкая, демона-предателя-короны и принцессу, на которую охотится её собственный брат?

Сацуки вскинула брови:

– У тебя есть мысли получше? Будем терять время и ждать возвращения Мико и Кёко?

Макото закрыл глаз и устало потёр пальцами переносицу.

– На что я подписался… Что ж, пойдём. Эта женщина мне первому оторвёт голову, если Райдэн… если с ним что-то случится, а мы даже не почесались.

– Вот и замечательно! – Сацуки хлопнула в ладоши, явно захваченная предстоящим приключением. – Глядишь, сбегаем в Бездну и обернёмся с этим волшебным металлом к их возвращению!

– Что-то я сомневаюсь, – ухмыльнулся Макото и направился к выходу. – Собирайте вещи. Я скажу Такае, чтобы приглядел за Райдэном, пока нас не будет. А то мне не по себе, когда в одном доме с ним торчат злобный цуру и явно двинутая на всю голову ведьма.

Глава 24. Два – это к драке

Мико пришла в себя от боли в спине. Поясницу ломило, а правую руку Мико не чувствовала. Попробовала пошевелиться – больнее не стало, а рука просто затекла, неудачно подвёрнутая под спину. Сбоку что-то закопошилось, Мико повернула голову и чуть не закричала – над Кёко, которая всё ещё лежала без сознания, навис огромный серый краб высотой с крупную лошадь. Он дёргал клешнёй её косу и шевелил глазами-каплями, будто примеряясь, какую часть тела откусить первой. Вокруг лежали всё те же гигантские кости и кости поменьше, явно принадлежавшие каким-то животным. Оказалось, дно пещеры глубже, чем Мико предполагала. Из-за тазовой кости размером с дом выскочил Ицуки, стуча друг о друга двумя черепами – судя по виду, человеческими.

Краб испуганно отпрянул от своей добычи и вскинул клешни, готовый защищаться. Мико встала, чтобы подбежать к Кёко, но замерла, заметив, что среди костей прячутся десятки таких же крабов – серых, с поросшими шипами панцирями и клешнями. Пока они опасались приближаться, но кто знает, возможно, это только вопрос времени. Ицуки показал что-то Мико, но руки были заняты черепами, и она ничего не поняла. Хотя, будь руки у него свободны, ситуация вряд ли бы изменилась. Мико подбежала к Кёко, спотыкаясь о кости и камни, и осторожно осмотрела её тело. На щеке краснела широкая ссадина, а на затылке нашлась довольно неприятного вида рана. Кровь пропитала волосы и медленно капала на пол.

Ицуки снова постучал черепами, и крабы юркнули обратно за кости, из-за которых выглядывали.

– Ицуки, что… – начала было Мико, но Ицуки приложил палец к губам.

Вдалеке что-то затрещало и послышался рык, от которого завибрировала земля. Крабы присели, закрываясь клешнями. Точно! Гигантский скелет обезьяны! Похоже, он всё ещё их искал. Ицуки вручил черепа ничего не понимающей Мико и, торопливо «сказав» что-то, запрыгнул на ближайшую кость, с неё на следующую, явно намереваясь уйти.

– Эй, ты куда? – шёпотом зашипела Мико. – Ицуки!

Но тот уже скрылся из виду. Крабы тут же с любопытством выглянули из своих укрытий. Мико сложила черепа на землю и попыталась растолкать Кёко, но та никак не реагировала. Крабы сделали несколько шагов к ним, шевеля клешнями и пуская пузыри изо рта. Интересно, сколько они не ели? Все кости вокруг выглядели идеально белыми – обглоданы подчистую. Выругавшись себе под нос, Мико подхватила Кёко под мышки и оттащила к стене, чтобы крабы не могли их окружить. Окинув взглядом высоту стены, Мико удивилась, что, падая, все трое остались живы. Словно в ответ на её мысли внутри что-то шевельнулось, и Мико удивлённо схватилась за живот, который за последние две недели стал ещё