Саксонские Хроники - Бернард Корнуэлл

— Или можете подождать там! — прокричал один из них. — Все равно сдохнете! Добро пожаловать в Честер!

Мне нужно было захватить стены. Я подозревал, что за пределами города были и другие воины, и мы должны были помешать им войти. Я наблюдал, как мои люди тащили охапки соломы и сломанной древесины в переулок.

— Мне нужны четыре человека, — сказал я. Больше четырех не поместилось бы на нижнем этаже башни. И шестеро в кольчугах и со щитами!

Сначала я повел шестерых. Они побежали к башне, и, естественно, лучники выпустили стрелы, вонзившиеся в щиты, не причинив никакого вреда, а как только они разрядили свое оружие, я повел к башне еще четверых. Камни сыпались градом. Я поднял щит над головой, и он дрожал, когда камни стучали по ивовым доскам. Вместо меча в руке я держал котел.

Я нагнулся и вошел в башню. Если защитники хорошенько поразмыслили бы, они послали бы людей вниз по приставной лестнице, чтобы держать нас подальше от древних римских ступеней, но они чувствовали себя в большей безопасности наверху и потому остались там.

Но они знали, что мы внутри, и стали кидать камни. Я прикрыл голову щитом и поднялся по оставшимся каменным ступеням.

Ивовые доски содрогались под ударами камней, но щит сохранил меня в целости, когда я присел у подножия приставной лестницы, а воины подавали мне охапки соломы и щепки. Свободной рукой я сложил костер у лестницы, а потом вытащил из котла обжигающе горящий глиняный кувшин и рассыпал угли по соломе и дереву.

— Нужна еще древесина! — прокричал я. — Еще!

Хотя едва ли мне нужно было больше дров, потому что пламя немедленно занялось, так что я был вынужден быстро спуститься по каменным ступеням. Солома загорелась, и пламя быстро перешло на дерево, и башня, казалось, засасывала огонь и дым наверх, так что люди там сразу же стали задыхаться, и поток камней прекратился.

Огонь быстро поднимался по приставной лестнице и вскоре должен был перейти на построенные из дуба стены башни, а потом и на площадку, прогнав оттуда людей на соседние стены, где их будут ожидать воины Меревала.

Я выбежал обратно на свежий воздух и увидел клубящийся над сломанной вершиной башни дым и людей, улепетывающих с площадки, как крысы из запруженной канавы.

Они помедлили, добравшись до стены, но, должно быть, увидели приближающихся людей Меревала, потому что просто спрыгнули с укреплений в ров с внешней стороны и побежали прочь из города.

— Утред! — позвал я сына и указал на ворота. — Огонь может распространиться на ворота, так что найди что-нибудь перегородить проем, когда они сгорят. Возьми дюжину воинов. Будешь удерживать ворота.

— Думаешь, они…

— Я не знаю, как они поступят, — прервал я его, — и не знаю, сколько их. Что я точно знаю, так это то, что ты не должен позволить им проникнуть обратно в город.

— Мы не сможем долго его удерживать, — сказал он.

— Конечно, не сможем. Нас слишком мало. Но они этого не знают.

Пламя лизнуло флаг Кнута, который неожиданно ярко вспыхнул. Еще недавно он развевался, и в следующий миг превратился в языки пламени и пепел, разлетающийся по ветру.

— Меревал! — я поискал глазами мерсийца.

— Поставь половину своих людей на стены! — я хотел, чтобы любой датчанин за пределами города видел мечи, копья и топоры на укреплениях. Я хотел, чтобы они решили, что мы превосходим их числом. — А другая половина пусть очистит город.

Я послал большую часть своих людей на стены и повел Финана и еще семерых обратно к центру города, к большому зданию с колоннами, где оставил Роллу. Там было тихо.

— Здесь только один вход, — сказал он мне, — и несколько человек внутри. Щиты и копья.

— Сколько?

— Я видел семерых, но, может, и больше, — он мотнул головой наверх. — Там есть окна, но они высоко и зарешечены.

— Зарешечены?

— Железными решетками. Думаю, есть только один путь внутрь — через двери.

Находящиеся в здании воины закрыли двери, сделанные из прочной древесины, усеянной железными гвоздями. На одной двери была щеколда, но когда я ее потянул, стало очевидным, что обе двери заперты на задвижку изнутри. Я подозвал Фолкбальда с усиленным свинцом боевым топором.

— Сломай их, — приказал я ему.

Фолкбальд был фризом, обладающим силой быка. Он был нетороплив, но поставь перед ним простую задачу, и он будет безжалостен. Он кивнул, перевел дыхание и размахнулся топором.

Сталь глубоко вошла в древесину. Он выдернул топор и снова им замахнулся, и обе большие двери содрогнулись под этим чудовищным ударом. Он высвободил клинок и нанес третий удар, когда я услышал, как заскрипела задвижка.

— Хватит, — сказал я ему, — отходи назад.

Все семеро, что я привел с собой, были в кольчугах и со щитами, и мы выстроились в стену между двумя ближайшими к двери колоннами. Ролла со своими людьми стояли за нами. Задвижка снова скрипнула, а потом я услышал, как она с глухим ударом упала на пол внутри здания.

Последовала пауза, а потом правая створка двери очень медленно открылась. Она остановилась, распахнувшись на ширину ладони, и через щель высунулся меч. Он упал на мостовую.

— Мы будем с вами драться, если вы этого хотите, — раздался голос изнутри, — но предпочли бы остаться в живых.

— Кто ты? — спросил я.

— Лейкнир Олафсон, — был ответ.

— Кому служишь?

— Ярлу Кнуту. А кто ты?

— Человек, который перережет тебе глотку, если ты не сдашься. Открывай двери.

Я сомкнул нащечники шлема и стал ждать. Я мог расслышать тихий и торопливый разговор внутри, но спор быстро закончился, и обе створки двери широко распахнулись.

В тенистом коридоре, что вел в темноту огромного здания, стояло около дюжины воинов. Они были в кольчугах, шлемах и со щитами, но как только двери открылись, бросили копья и мечи на плиты мостовой. Высокий человек с седой бородой выступил вперед.

— Я Лейкнир, — объявил он.

— Вели своим людям бросить щиты, — сказал я, — щиты и шлемы. И ты тоже.

— Ты оставишь нам жизнь?

— Еще не решил, — ответил я. — Назови причину, по которой мне следует это сделать.

— Здесь моя жена, — отозвался Лейкнир, — и дочь со своими детьми. Моя семья.

— Твоя жена может найти и другого мужа.

Эти слова возмутили Лейкнира.

— У тебя есть семья? — спросил он.

На это я не ответил.

— Может, я и оставлю тебе жизнь, — произнес я, — и просто продам в рабство твою семью. Норвежцы в Ирландии хорошо платят за рабов.

— Кто ты? — спросил он.

— Утред Беббанбургский, — рявкнул я, но отреагировал он странно. Мне доставило удовольствие лицезреть наполнившееся страхом лицо Лейкнира. Он сделал шаг назад и приложил руку к молоту Тора на шее.

— Утред мертв, — заявил он, уже во второй раз я столкнулся с этими слухами. Лейкнир явно верил им, потому что в ужасе вытаращился на меня.

— Рассказать тебе, что произошло? — спросил я. — Я умер, и умер без меча в руке, и потому был послан к Хель и услышал, как кукарекают ее темные петухи! Они возвестили мое прибытие, Лейкнир, и разрывающий плоть демон пришел за мной, — я шагнул к нему, и он отступил.

— Разрывающий плоть, Лейкнир, его гниющая плоть свисала с ободранных пожелтевших костей, а глаза пылали огнем, зубы были размером с рог, а клыки — как ножи мясника. А на полу лежала бедренная кость, я подобрал ее и обточил собственными зубами, а потом прикончил его, — я прикоснулся к рукояти Вздоха Змея. — Я мертвец, Лейкнир, который пришел, чтобы забрать живых. А теперь бросайте свои мечи, копья, щиты и шлемы к двери.

— Молю тебя сохранить жизнь моей семье, — произнес Лейкнир.

— Ты слышал обо мне? — спросил я, прекрасно зная ответ.

— Конечно.

— Ты когда-нибудь слышал, что я убиваю женщин и детей?

Он покачал головой.

— Нет, господин.

— Тогда бросьте мне свое оружие и преклоните колени.

Они подчинились, встав на колени у стены коридора.

— Сторожи их, — велел я Ролле, а потом прошел мимо коленопреклоненных воинов. — Лейкнир, — позвал я, — ты пойдешь со мной.

Стены прохода были сделаны из грубо обтесанных досок, не римская работа. По обеим сторонам находились двери, которые вели в небольшие помещения с соломенными матрасами. В другой комнате хранились бочки, а остальные были пусты.

В конце коридора находилась большая дверь, ведущая в западную половину огромного здания. Я распахнул ее. Вскрикнула женщина.

И я уставился на нее. В комнате находилось шесть женщин. Четыре явно были служанками, потому что они в ужасе встали на колени перед двумя другими, а этих я знал. Одна была Брунна, жена Хэстена, седовласая и пухлая, с круглым лицом и тяжелым крестом на шее.

Она сжимала крест и бормотала молитву. Ее крестили по приказу короля Альфреда, и я всегда думал, что это было лишь циничной забавой, организованной Хэстеном, но похоже, я ошибался.