Монахиня секс-культа. Моя жизнь в секте «Дети Бога» и побег из нее - Фейт Джонс

class="p1">Дни превращаются в недели, и я по-прежнему в роли изгоя. Надо ли говорить, что чувствую я себя самой несчастной девочкой в мире. То, что когда‑то было привычным делом — постоянное следование приказам, распространение Слова Божьего, продажа компакт-дисков с песнями Семьи и уборка ванных комнат в доме, где проживает пятьдесят человек, — теперь дается мне с большим трудом. Я скучаю по учебе, любимым книгам и лошадям. И взываю к Богу, чтобы Он помог мне заново приспособиться к коммунальной жизни Семьи.

И вскоре, к моей огромной радости, Он посылает мне помощь — нового друга.

Однажды ко мне обращается Джой — высокая, долговязая наполовину мексиканка, наполовину американка с длинными темными волосами и кожей цвета мокко. У нас завязывается разговор, и вскоре мы уже сидим рядом в столовой. Вместе мы всегда находим повод для смеха, например, обсуждая нашу миссионерскую униформу — крошечные мини-юбки, сшитые здесь же в коммуне, которые мы носим с короткими эластичными шортиками и топами, открывающими живот.

Как и я, Джой не вписывается в окружающую действительность; слишком уж она высокая и серьезная для страны улыбающихся кукол. Я говорю ей, что она красивая, но у нее очень низкая самооценка. Я и сама ей не верю, когда она отвечает комплиментом на мой комплимент. Мы обе хотели бы быть крутыми подростками: красивыми девочками или хотя бы уверенными в себе настолько, чтобы считать себя хорошенькими.

Но реальность такова, что мы обе находимся на задворках. Но я понимаю, что она — мой первый настоящий друг с тех пор, как в десять лет я носилась по Ферме с Патриком. Мы разговариваем с ней до поздней ночи. Я рассказываю ей о книгах, которые прочитала, об учебе и свиданиях с парнями из Системы.

Мы идем на разные хитрости, чтобы оказаться в паре, когда нас отправляют проповедовать и собирать пожертвования.

В один из осенних дней, когда на улице уже довольно прохладно, мы с Джой заходим в местный магазинчик, чтобы немного погреться. В ноздри ударяет запах жареного мяса. Я голодна, но не осмеливаюсь истратить собранные нами деньги и вернуться в Дом с пустыми руками. Чтобы отвлечься от мыслей о вкусном мясе, я пролистываю несколько лежащих на полке журналов.

«Отвратительно, — говорю я Джой, в ужасе чуть не уронив жестокий комикс, который только что открыла. Мужчина душит женщину, при этом насилуя ее. Она кричит и умывается слезами. ― Это ужасно! ― Я беру другой и так же быстро его захлопываю. Еще больше жестокости и страданий. ― Как они могут держать эти оскорбительные комиксы на полке, где их может взять любой ребенок?!»

Джой пожимает плечами: «Здесь все комиксы такие. А еще у них есть торговые автоматы, в которых мужчины могут купить использованное нижнее белье школьниц».

Я с трудом могу себе представить такое. И с этого дня стараюсь держаться поближе к подруге. Япония казалась такой безопасной, как чистая, совершенная, работающая как часы и хорошо смазанная машина. Но чем больше я узнаю жизнь тут, тем более мрачная картина мне открывается. Под тонким слоем цивилизованности скрывается омерзительная гниль. Слава Богу, что в Семье мы от подобных вещей застрахованы.

По прошествии нескольких месяцев, в течение которых я тщетно пытаюсь приспособиться к новому Дому, а заодно и жизни в незнакомой стране, разъяренная тетя Кристал вызывает меня в нашу пустую танцевальную комнату. Поводом ее ярости стало то, что я отказалась выполнить поручение одной из младших девочек-подростков. Тетушка Кристал вопит, что я низшая из низших, я никто и звать меня никак. Никому нет до меня никакого дела. Я никому не нравлюсь. Никто не встанет на мою защиту.

Джой встанет, думаю я про себя, отказываясь быть превращенной в ничто.

Она смеется, как будто знает, о чем я думаю. Она наклоняется ко мне, пока ее лицо не оказывается в нескольких сантиметрах от моего. «Это я поручила Джой сблизиться с тобой. Все это время она докладывала мне о каждом твоем шаге».

Я вздрагиваю, и не только от ее слюны, забрызгавшей мне все лицо. Это для меня — самый жестокий удар. И она это понимает. Мое сердце разбито. Я давно научилась не доверять взрослым, даже своим родителям, но Джой? Ведь я делилась с ней всем. Она поддерживала меня в самые трудные дни. Она была единственным человеком, на которого я полагалась, а теперь и она меня предала.

На следующее утро я буквально заставляю себя встать с постели. Потом уговариваю себя позавтракать. И приказываю себе не убегать, когда Джой садится рядом со мной. Я холодна и невозмутима как мрамор, пока повторяю ей все, что накануне вечером сообщила мне тетя Кристал.

Когда я заканчиваю, Джой тянется к моей руке, но я ее отдергиваю. Она делает глубокий вдох, а потом начинает медленно, а потом все быстрее и быстрее говорить. Как будто поскорее хочет выговориться. «Да, это правда. Она и в самом деле поручила мне с тобой подружиться и втереться к тебе в доверие. Все для того, чтобы докладывать ей о том, что ты говоришь, что думаешь, что хочешь предпринять. Но, поверь, так было только вначале! — Джой не может сдержать слез. — Но я и представить не могла, что ты мне так понравишься. Я считаю, что мы стали настоящими друзьями. Ты — моя лучшая подруга! Я никогда тебя не предам. И я не передавала ей то, о чем мы говорим. Клянусь! Я просто сообщаю ей невинные пустяки, лишь бы только она отстала».

Я слушаю Джой и не знаю, что сказать. Но раз она уже предала меня однажды — значит, сможет сделать это снова? А тем временем ее всхлипы переходят в рыдания, глаза краснеют, нос распух. Так мы и сидим: я застыла, как статуя, а она растеклась, как кисель. Но через несколько минут на смену эмоциям приходят разум и опыт. Я знаю, как обстоят дела в Семье. Джой имеет не больше права голоса в своей жизни, чем мои родители — в своей. В первую очередь мы все должны быть верны Семье и Богу. Джой не знала меня, когда согласилась за мной шпионить. Но в любом случае она не могла бы отказать тетушке Кристал. Она злая, как гремучая змея, и полностью контролирует нашу жизнь.

Наконец я накрываю руку Джой своей и говорю, что все в порядке. Да, боль остается, как шрам на сердце, но я ей верю. Дружба — слишком драгоценное сокровище, чтобы разбрасываться ею.

Через несколько дней