Тысяча поцелуев, которые невозможно забыть - Тилли Коул

был желтый купальник.

— Да! — засмеялась Поппи.

Она открыла дверцу и оглянулась на меня:

— Ты готов?

Я вышел из машины. Теплый бриз трепал волосы, швырял их в лицо. Я стянул с запястья резинку и собрал волосы в пучок, после чего подошел к багажнику, чтобы помочь достать Поппи то, что она привезла с собой.

В багажнике лежали корзина для пикника и рюкзак. Я понятия не имел, что в нем может быть. Поппи попыталась взять все сама, и я поспешил на помощь. Она уступила и вдруг замерла на месте.

Не понимая, в чем дело, я нахмурился. Поппи смотрела на меня изучающее.

— Что? — спросил я.

— Руне, — прошептала Поппи и кончиками пальцев коснулась моего лица. Провела по щекам и лбу. И ее губы вдруг расцвели в улыбке.

— Я могу видеть твое лицо.

Поднявшись на носочках, Поппи шутливо потрепала короткий «хвостик», в который я собрал волосы.

— Мне нравится, — заключила она и снова окинула взглядом мое лицо, после чего вздохнула: — Руне Эрик Кристиансен, ты вообще осознаешь, насколько ты красив?

Я опустил голову. Поппи провела ладонями по моей груди и добавила:

— Ты сознаешь, как сильно я люблю тебя?

Я медленно помотал головой. Мне хотелось, чтобы Поппи сама об этом сказала. Она взяла мою руку и положила себе на сердце. Я ощущал под ладонью ровные удары. Они ускорились, стоило мне заглянуть Поппи в глаза.

— Это как музыка, — сказала Поппи. — Когда я смотрю на тебя, когда ты меня касаешься, когда я вижу твое лицо… когда мы целуемся, мое сердце отбивает ритм этой песни. Песни о том, что ты нужен мне, словно воздух. О том, как сильно я тебя люблю. О том, что я нашла вторую половинку своего сердца.

— Поппимин, — мягко начал я, но Поппи положила палец на мои губы.

— Просто послушай, Руне, — сказала она и закрыла глаза.

Я сделал то же самое. И услышал. Услышал его так громко, словно оно стучало прямо возле моего уха. Ровные удары, наш собственный ритм.

— Рядом с тобой мое сердце не знает печали. Оно парит, — прошептала Поппи, словно не желая мешать мерному стуку. — Думаю, сердца отбивают ритм, как в песне. Это как музыка, и нас притягивает определенная мелодия. Я услышала песню твоего сердца, а ты услышал мою.

Я открыл глаза. Поппи стояла передо мной. На ее щеках снова появились ямочки: она улыбалась и раскачивалась в ритм ударам сердца. Когда Поппи открыла глаза, с ее губ сорвался приятный смех. Я подался вперед и соединил наши губы в поцелуе.

Ее руки легли мне на талию, и пальцы сжали футболку. Целуясь, мы пятились к машине, пока Поппи не прислонилась к ней спиной. Я прижался к ней, и меня охватил жар.

В моей груди эхом отдавалось сердцебиение Поппи. Я ласкал ее язык своим, вырывая у Поппи сладкие вздохи. Она прижималась ко мне все теснее, а когда я отстранился, прошептала:

— Поцелуй четыреста тридцать второй. На пляже с моим Руне. И мое сердце едва не разорвалось.

Сделав глубокий вздох, я попытался собраться с мыслями. У Поппи порозовели щеки, и она тоже не могла отдышаться. Некоторое время мы просто стояли и хватали воздух, а потом Поппи оттолкнулась от багажника и поцеловала меня в щеку.

Взяв рюкзак, она закинула его на плечо. Я хотел забрать, но Поппи возразила:

— Я еще не так слаба, малыш. И кое-что мне по силам.

Ее слова имели двойной смысл. Поппи говорила не только о рюкзаке, но и о тьме в моем сердце.

Той тьме, с которой она непрестанно пыталась бороться.

Поппи отошла в сторону, позволив мне взять из багажника остальное, и направилась в отдаленный конец пляжа, ближе к пристани.

Когда мы остановились, я нашел глазами то место, где целовал Поппи много лет назад. В моей груди родилось странное чувство, и я знал, что прежде чем мы вернемся домой, я поцелую Поппи еще раз на том же самом месте. Поцелую уже как семнадцатилетнюю.

Еще один поцелуй для ее банки.

— Остановимся здесь?

— Ja, — ответил я, раскладывая вещи на песке. Среди них обнаружился зонт. Я тут же воткнул его в песок и раскрыл, опасаясь, чтобы Поппи не получила слишком большой дозы солнца. Установив зонт и расстелив на песке одеяло, я кивнул подбородком, предлагая ей забраться в тень. Поппи тут же послушалась и, проходя мимо, поцеловала мою руку.

И мое сердце перестало печалиться. Оно воспарило.

Океан насылал на берег неспешные волны. Поппи села под зонт. Закрыла глаза и глубоко вдохнула.

В этот момент она выглядела как человек, молитвы которого наконец услышаны. Радость на ее лице казалась бесконечной, и вся она излучала кроткое умиротворение.

Я опустился на песок, положил локти на колени и устремил взгляд в море. Смотрел на видневшиеся вдалеке корабли и думал, куда же они плывут.

— Как думаешь, какое у них приключение? — спросила Поппи, прочитав мои мысли.

— Не знаю, — честно признался я.

Поппи закатила глаза и заговорила сама.

— Думаю, они решили оставить прошлое позади. Однажды утром проснулись и поняли, что в жизни много неизведанного. Им — это влюбленная парочка, парень и девушка — захотелось увидеть мир. Они продали все, что у них было, и купили яхту. — Поппи улыбнулась и, упершись локтями в согнутые в коленях ноги, положила подбородок на ладони. — Ей нравится музицировать, а ему — фотографировать.

Я тряхнул головой и искоса посмотрел на Поппи.

Она не обратила на это внимания и продолжила:

— И мир кажется им прекрасным. Они заглянут в его самые отдаленные места. Будут писать музыку, картины и сделают кучу фотографий. И все время будут целоваться. Целоваться и любить друг друга. Они будут счастливы.

Под тенью зонта пролетел нежный бриз, и Поппи прикрыла глаза. А потом повернулась ко мне и спросила:

— Не правда ли, это самое лучшее из приключений?

Я лишь кивнул. Просто не мог говорить.

Поппи посмотрела на мои ноги и, помотав головой, прошла по одеялу, пока не остановилась рядом с ними. Я вопросительно поднял бровь.

— На тебе ботинки, Руне! Такой замечательный солнечный день, а на тебе ботинки. — Поппи расстегнула «молнии» моих ботинок и стянула их один за другим. Потом закатала мои джинсы по щиколотки и кивнула.

— Вот так, — гордо сказала она. — Небольшое усовершенствование.

Не стерпев забавного самодовольства, я притянул ее к себе и опустился на спину, чтобы Поппи оказалась на мне.

— Вот так, — передразнил я ее. — Небольшое усовершенствование.

Поппи рассмеялась и наградила меня торопливым поцелуем.

— А сейчас?