Завораш (СИ) - Галиновский Александр

Нет, он не парил в воздухе.

Он вообще не летел.

И всё же… Вокруг была белая пустота, как будто он поднялся на небывалую высоту, когда под ногами уже не рассмотреть людей и домов, а сцепленные цепями острова превращаются в кляксы, в ошибку писца, которую следует вымарать, ведь истинны только воздух, ветер и облака, а не земная твердь.

Посмотрев под ноги, Тисонга действительно обнаружил землю, но увидел совсем не то, что ожидал.

Да, внизу действительно была земля, однако располагалась она далеко, на расстоянии нескольких саженей. Тело ангела соединялось с ней длинной прямой, в которой он не сразу узнал обыкновенную верёвку…

Воспоминания нахлынули с оглушающей силой.

Он вспомнил дрожь земли, разрушения, пожар. А ещё своё приземление, драку на краю обрыва, попытку сбежать… И то, как с помощью похожей верёвки его сначала связали, а затем тянули словно на поводке.

Но хуже всего было осознание того, что верёвка по-прежнему на нем. Опутывает руки, торс, железными тисками стягивает лодыжки. Похоже, так продолжалось уже давно — ангел не чувствовал собственных ног.

Налетел порыв ветра и мир покачнулся.

Нет, не мир.

Покачнулся он сам, а вслед за этим пришла тошнота, какая бывает только тогда, когда резко меняешь скорость полёта или прыгаешь в пустоту, и до последнего не раскрываешь крыльев… Чувство из реального мира, во сне такое не испытать.

Какая-то часть его разума до последнего верила, что происходящее было сновидением.

Теперь стало понятным предназначение «линии», уходившей от его ног через пустоту к земной тверди. Это была верёвка, а сам он висел вниз головой.

Низ стал верхом, верх — низом.

Чувство было странным: как и все прочие, Тисонга привык ощущать притяжение острова, поэтому он был удивлён, почувствовав притяжение чего-то ещё за его пределами. Но ведь внизу только пустота, разве нет?

Он не успел додумать эту мысль до конца. Из-за края острова показалась голова, за ней другая. Один из людей что-то прокричал и принялся размахивать руками. К сожалению, новый порыв ветра унёс слова в сторону.

Тисонга был бессилен что-либо предпринять. Оставалось надеяться, что верёвка окажется достаточно крепкой, чтобы выдерживать его вес ещё некоторое время. Его крылья были по-прежнему связаны за спиной, и он сомневался, что ему удастся освободиться, если верёвка все же лопнет.

В этот момент он ощущал себя полностью беспомощным. Беспомощным и уязвимым. Хотя надежда все ещё была. Стали бы эти люди пленять его, связывать, а затем подвешивать на краю острова, если бы хотели просто убить? Ответ нашёлся сам собой, когда верёвка дрогнула. Его поднимали наверх.

***

Наконец он мог рассмотреть их как следует. Когда его подняли и поставили на ноги, он убедился, что перед ним действительно бескрылые. В руках каждого из них Тисонга заметил странный предмет — небольшую лопатку с зазубренным лезвием с одной стороны и металлическим крюком с другой. Очевидно, это были приспособления, с помощью которых бескрылые выполняли свою работу. Глядя на это, ангел ощутил смутную тревогу: они держали инструменты словно оружие.

В школе его учили, что даже если не-ангелам время от времени доводилось выполнять кое-какую необходимую работу, жили они относительно лёгкой жизнью. И вот почему: им не приходилось заниматься управлением островом, распределением воды и пищи, налогами, политикой, строительством (кроме, собственно, возведения зданий), словом, всеми теми сложными вещами, о которых великодушно приняли на себя заботу ангелы. Такой порядок казался древним, незыблемым, но главное — справедливым, и до сегодняшнего дня у него не было причин считать иначе.

Однако эти люди не выглядели счастливыми. Скорее они были похожи на шайку грабителей, готовых на все ради лёгкой наживы.

Тисонга знал, что и среди бескрылых существуют свои руководители. Это были мастера и бригадиры, ответственные за небольшие группы рабочих. Поэтому он обратился к тому единственному из всей компании типу, в руках у которого не было инструмента.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Возможно, рассудил он, перед ним был один из инженеров: наиболее способные из бескрылых имели шанс, хоть и небольшой, получить образование. Правда, учились они в специальных школах, где наставниками им служили такие же лишённые крыльев ангелы. Ничем другим этот не-ангел не отличался от своих собратьев, даже одежда была такой же пыльной, грязной и залатанной во многих местах.

Едва Тисонга попытался заговорить, тот, кого он назвал про себя Бригадиром, поднял руку.

— Кто ты такой и откуда взялся? Шпионишь? Эта часть острова закрыта для крылатых.

Несколько бескрылых прислуживали в Доме ремесленников сна. Иногда бескрылые встречались на городских улицах. Они подметали, убирали мусор, переносили грузы. Почти все они были молчаливыми, безропотными существами. Любой из них скорее проглотил бы собственный язык, чем позволил открыть рот без спроса. Впрочем, Тисонга не знал никого, кто имел бы причины заговаривать с бескрылым.

Те не-ангелы, что были сейчас перед ним, отличались от остальных. Бригадир смотрел ему прямо в глаза. Этот взгляд требовал немедленного ответа. Остальные из его компании держались не менее уверенно. Оружие в руках, пусть это и был всего лишь инструмент, выглядело устрашающе. Тисонга ни минуты не сомневался, что они воспользуются им, стоит ему дать повод.

Тысяча вопросов вертелась у него на языке: почему крылатым запрещено появляться в этих местах, и если крылатые в самом деле здесь редкость, то не видели ли эти люди его брата? Внезапно все его подозрения, теории, включая догадки о происхождении красной пыли и возможном «обмане» брата, показались ему несущественными. Расскажи он об истинной цели своего путешествия — и они наверняка подняли бы его на смех…

Один из бескрылых сделал шаг в его сторону, выбрасывая вперёд жезл. Острый конец жезла сверкнул в воздухе и уткнулся Тисонге в грудь. Бескрылый надавил, и ангел почувствовал, как тонкое острие протыкает ткань одежды, впивается в плоть. Ещё одно лёгкое нажатие — и лезвие заскребёт по кости.

Однако второго нажатия не последовало. Бригадир вытянул руку и перехватив инструмент, опустил его. Все это он проделал одним мягким движением. При этом рабочий, все ещё державший свой жезл, не выказал никаких попыток сопротивляться.

— Отвечай!

Как на зло, ангелу ничего не приходило в голову. Он мог бы сказать правду — или соврать. Например, заявив, что сбился с курса случайно. Отвечать хоть что-то само по себе было оправданием. Как будто эти люди имели право задавать ему вопросы!

Прежде чем ответить, Тисонга сделал шаг вперёд.

Оружие рабочего вновь начало подниматься в его сторону, но так и не завершило своего движения — иначе он оказался бы наколотым на острие.

— Кто вы такие? — Тисонга постарался, чтобы его голос звучал как можно внушительнее, — И по какому праву так поступаете?

Получилось не очень уверенно. Поступаете — как? Пожалуй, это звучало как обвинение из уст обиженного ребёнка. Дети всегда жалуются, особенно когда их притесняют старшие. В Башне ремесленников сна старшекурсники иногда поколачивали младших и это считалось нормой. Выживает сильнейший — древнейшая формула и главный постулат ангельской морали.

К его удивлению, бескрылые не покатились со смеху. Тот, кого он назвал Бригадиром, посмотрел на него очень внимательно. Казалось, он раздумывает, что сказать.

— Ответ тебе не понравится, мальчик. Ангел, да? С Высот? Видно, по твоему высокомерному тону.

Неизвестно, что разозлило Тисонгу больше: то, что его назвали мальчиком или отказ бескрылого проявить уважение.

— Я требую…, — начал было он.

— Нет. Ты ничего не вправе требовать. Здесь не Высоты, — Затем Бригадир обратился к одному из своих людей, — Снимите путы.

Только когда с Тисонги сняли все верёвки, он смог наконец пошевелиться. Постепенно в конечности возвращалась чувствительность. Кровь вновь стала циркулировать по венам. Крылья по-прежнему болели, но теперь гораздо меньше. Даже дышать стало легче. И всё же Тисонга подозревал, что просто сорваться и взлететь он не в состоянии. Бежать он не мог, оставалось узнать, что нужно этим бескрылым.