Завораш (СИ) - Галиновский Александр

В то время как смешной человечек в лохмотьях входил в ворота, Баккак остался один. Его напарник отлучился в караулку, и судя по всему, решил провести там немного больше времени, чем было положено. Уснул он там, что ли?

Когда оборванец только миновал ворота, Баккак окликнул его, однако маленький человечек продолжал шагать как ни в чём ни бывало. Это озадачило стражника. Может, перед ним бы глухой? Или один из тех умалишённых, что живут под открытым небом и питаются отбросами? Большинство из них настолько выжили из ума, что потеряли способность понимать человеческую речь.

Человечек продолжал идти, и Баккак окликнул его вновь. Никакой реакции.

Обычно стражи носили немного оружия: небольшой нож на поясе и длинное копье, которое можно было использовать против сидящего верхом всадника. На тот раз Баккак не стал раздумывать, и развернув копье тупым концом, ткнул им в крохотного человечка.

До этого он всего несколько раз применял это оружие против человека, но хорошо помнил, как именно оно входит в плоть. Обычно неохотно, ведь любая плоть будет противиться, даже если использовать копье по назначению… Если ударить обратным, тупым концом, то сопротивление будет гораздо сильнее.

Сейчас же копье вошло в тело крохотного человечка слишком легко. У Баккака возникло ощущение, будто он ткнул копьём в центр змеиного клубка или в сырую землю, полную шевелящихся, слизких червей. Словно под лохмотьями у странного человека была не плоть, как у всех людей, а нечто другое…

В какой-то момент стражу подумалось, что он хочет увидеть, то, что у нищего под лохмотьями.

Тупой конец копья выскользнул из трепещущего месива под одеждой. Баккак обратил внимание на то, что дерево было влажным и словно бы изъеденным червями, как если бы провело в сырости не один десяток лет. И в этот момент в голову стражу пришла ещё одна безумная мысль: что, если под лохмотьями у чужака находится нечто вроде дыры, открывающей проход в иные места, и может быть — иные времена? Скажем, на десятки, сотни лет назад. Как будто конец копья оказался где-то на годы и даже на столетия, в то время как в этом мире едва миновало несколько ударов сердца…

Обычно такие мысли не приходили стражнику в голову. Он вообще редко задумывался над чем-то, что выходило за рамки насущных потребностей. Тем более никогда не размышлял о времени, за исключением тех моментов, когда ждал окончания дежурства. Здоровенные песочные часы, установленные в кабинете коменданта, он видел всего несколько раз и не мог понять, зачем они нужны. День измерялся просто: рассвет, закат, а между ними — бесконечная лямка дежурства, изредка прерываемая короткими моментам веселья. Обычно любое «веселье» сводилось к шуткам над подобными путниками. Но тот, с кем Баккак столкнулся сейчас, не был похож на остальных.

Ему почти захотелось взглянуть, что у того под лохмотьями, а затем Баккак сам же испугался этого желания.

Ещё раз взглянув на копье, на его влажный, изъеденный червями конец, Баккак с отвращением отшвырнул оружие. Человечек в лохмотьях прошёл мимо.

В этот момент второй страж, напарник Баккака, как раз вышел из караулки, на ходу подтягивая штаны. Он успел увидеть, как его товарищ бросает оружие, а затем замертво падает на землю. Он даже и не подумал обратить внимание на человека в лохмотьях, который миновал ворота и направился в город.

***

Разумеется, этим крохотным человечком был Папст, и он направлялся в Завораш для того, чтобы встретится с человеком по имени Корбаш Талал.

Миновав ворота и двух стражников, один из которых сначала склонился над рухнувшим товарищем, а затем в ужасе отпрянул и закричал, Папст двинулся вглубь города. Никто не обращал внимания на очередного нищего. Для всех он был ещё одним бродягой, дервишем, для которых Завораш — всего лишь очередная точка в их долгом и беспорядочном пути. Так они передвигаются из Аскеррона в Тинтарон, а оттуда — через топи Завиланзана к Заворашу и наоборот.

Сворачивая в одну из узких улочек Завораша, Папст все ещё слышал удивлённые возгласы стражей, собравшихся посмотреть на то, что случилось с их товарищем. Никто из них не знал, почему на месте лица того, кого они опознали как Баккака, зияет дыра — от самых волос до подбородка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И если это рана от оружия, то почему за ничего ней не видно — ни остатков плоти и мозга, ни кусочков костей, а только тьма, которую не в состоянии рассеять ни солнечный свет, ни огонь фонаря — ничего. Будто в полости, в которую превратилось лицо Бакака, открылась потайная дверь, за которой находился вход в тёмный, неисследованный и опасный мир. В мир, откуда выходили чудовища, подобные Папсту. И даже хуже. Намного, намного хуже.

КОНЕЦ

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Et alas (лат.) — с крыльями.

[2] Диссиде́нт (лат. dissidens «несогласный»), инакомы́слящий — человек, отстаивающий взгляды, которые расходятся с общепринятыми.

[3] Бацинет представляет собой полусферическую каску. Первоначально бацинет использовался как подспорье для надевания на него топфхелма, но мог использоваться и как самостоятельная единица обмундирования.

[4] Лю́верс — вид фурнитуры для изделий галантерейной, обувной, швейной и полиграфической промышленности. Люверс предназначен для укрепления краёв отверстий, использующихся для продевания верёвок, шнуров, тесьмы, тросов и так далее.