Если бы я знал (ЛП) - Уайт Рейн

Тёмную фигуру в дальнем углу двора он заметил не сразу.

Остановился на крыльце, окидывая взглядом пейзаж, ― если бы

не холод, стоял бы так вечно, ― и случайно зацепился взглядом

за лавку, прячущуюся в зарослях голых кустов, ощетинившихся

ветками. А на ней…

Джой догадался, кто это, в ту самую секунду, как увидел.

Издалека вообще было непонятно, человек ли это или ствол

дерева, но Джоя словно током ударило. Вот так просто.

Сгорбленная фигура в тёмном пальто, низко опущенная голова,

хлопья снега на плечах ― восемьдесят мужчин из ста со спины

выглядят именно так, ― а Джой почему-то знал, что это Никита.

Они не виделись несколько месяцев, из которых две

недели даже не переписывались. Сначала Джой старался не

отвечать, чтобы не выставлять себя идиотом, а потом и Ники

перестал спрашивать. Почти перестал. И вот он здесь.

― Ники? ― хмуро поинтересовался Джой, застывая в паре

шагов у него за спиной.

Фигура вздрогнула и медленно обернулась. Это

действительно оказался Никита ― нахохлившийся, в тонком

пальто, которое вряд ли спасало от морозов. На дворе

пятнадцатое декабря, погода не сахар! А он без перчаток, без

шапки, в долбанном капюшоне, за шиворот которого тоже

набился снег. Сидел, обнимал сумку, прятал руки в рукавах, смотрел на Джоя совершенно не узнающим взглядом и молчал.

Просто молчал.

Джой мысленно выругался и подивился: где, чтоб его, у

этого мелкого долдона мозги, когда дело касается заботы о себе?

Джой бы в таком виде и получаса на улице не выдержал, а

этот… сколько он уже торчит тут?

― Ты чего здесь делаешь? ― поинтересовался он, когда

молчание затянулось, и вдруг сообразил: ― Что-то случилось?

Конечно же, блин, случилось! С какого ещё перепугу

можно сидеть в чужом дворе посреди зимы? Особенно когда от

твоего дома до этого самого двора дорога не самая близкая.

― Я… гуляю, ― с трудом выдавил Никита.

Взгляд он тут же отвёл, голос звучал хрипло. Сорвал?

Слишком долго не говорил? Или успел простыть? Сердце

пропустило удар. Черт. Они не видятся, не переписываются, так

почему ему, Джою, до сих пор не плевать на Ника? Вот ни

капельки. Стоило увидеть ― и снова с головой затопило

дурацкими эмоциями.

― В моём дворе в минус двадцать? ― натянуто

усмехнулся он. ― Идеальное время для прогулок? А чего

сидишь?

― Отдыхаю, ― Ники окончательно нахохлился, напоминая воробья-переростка.

― А-а-а, окей, то есть ты не ко мне пришёл?

Ник мотнул головой. Вот этот жест получился настолько

уверенным, что Джой даже хотел поверить, но… фак, ну не

гуляют зимой вот так. И здесь!

― И не замёрз? ― продолжил расспрашивать он, не

скрывая ехидства.

Ему сейчас было не до шуток. Раз ― Джой чертовски, просто бесконечно хотел спать, потому что в прошлую ночь сна

почти не выдалось. Не из-за работы, сам виноват, но факт

оставался фактом. Два ― сейчас сон отодвинулся на второй

план, вытесненный вспышкой дикого волнения. Что бы ни

случилось, Ник оставался его помешательством. Трёх с

половиной месяцев «не-дружбы» было мало, чтобы выкинуть

его из головы. Бесконечно мало! Это безумие хоть и

притупилось немного, но точно не лечилось. Джою даже

снились сны о Никите. Иногда это было что-то обычное: как они

сидят на крыше, лопают бургеры или пиццу и рассказывают

друг другу, как прошёл день. Обычная беседа, из которой не

хочется выныривать, а утром на душе ублюдочно хорошо…

первые минут пять, пока не осознаешь, что всё случившееся

нереально. А порой сны приходили настолько горячие, что от

одного воспоминания можно кончить.

Но ни один сон не включал смерть Ники от

переохлаждения. А тот, к слову, покивал, будто подтверждая:

«Да, я ни капельки не замерз». Как в долбаном анекдоте про

Морозко: «Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, синяя?»

Никита был абсолютно точно синеньким. Бледным и

измученным.

― Значит, я могу уходить, да?

Ник снова кивнул. Джой стиснул зубы и демонстративно

развернулся на пятках. Хорошо. Хорошо! Ладно! Какое дело

Джою до этого упрямого барана? Решил подохнуть у него во

дворе? Да пусть дерзает! А он… он даже на похоронах Ники не

заплачет. Вот ни слезинки не будет, потому что с детства учился

не реветь. Зачем вообще расстраиваться из-за чужого человека, с

которым раза три поцеловались в реале? И раз двадцать во

снах…

Бля-я-ять!

― Ник, твою мать, поднимай свою блядскую задницу с

лавки и марш за мной! ― рявкнул Джой, не пройдя и десятка

метров.

Резко развернулся и упрямо потопал обратно. Нет, ну

честное слово, не может он так. И рыдать будет, если Никита

окочурится, не просто рыдать, а как малявка над уроненным

мороженым, которое купили первый раз за лето. И нет, ему не

стыдно! А если Ники не подчинится, то точно греться заставит

интимнейшим на свете образом. Массаж, чтоб его, сделает. Или

минет. Или…

― Встал! ― рыкнул Джой, оказываясь рядом и дёргая

Никиту за плечо. Забавно, но тот ― видимо, испугавшись

возможной расправы, ― покорно поднялся. ― Мы идём ко мне.

Греться. И ты расскажешь, что, чёрт побери, стряслось, ясно?

Он не стоял на месте, выговаривая это. Раз Ники встал, то

и оставаться на улице больше причин не было, так что Джой

нахально тащил его в сторону подъезда. Одной рукой он

стискивал заледеневшие пальцы Ники, а другой рылся по

карманам в поисках ключа. Ответ раздался, когда ключ наконец-то был найден, дверь подъезда открыта, а Ник оказался вдали от

ветра и снега.

― Ясно, ― выдохнул он, всё так же отводя взгляд.

Джой медленно повернулся к нему. Сглотнул внезапный

комок в горле, кивнул и устремился вверх по лестнице, так и не

отпуская руки Никиты. Лифт опять не работал.

***

Джой не стал ждать, пока Ники очнётся и снова начнёт

возражать. Он, конечно, по природе своей заботой не страдал, зато командовать умел. Всегда умел. Без этого ведущему

мероприятий в бизнесе не жить.

― Раздевайся. Тебе согреться нужно, чтобы завтра с

воспалением лёгких не слечь, а в промокшем пальто это

нереально, ― заявил Джой.

Сам он снимал одежду практически на ходу: ботинки

стянул нога о ногу, куртку расстегнул на подходе к двери, перчатки стащил и того раньше ― готовился с низкого старта

включать чайник, в котором, скорее всего, как обычно не было

воды.

― Пневмонию за пару часов не заполучить, ― со вздохом

отозвался Никита.

― Да мне срать! ― огрызнулся Джой. ― Я не врач. Суть в

том, что от простуды ты не подохнешь, не в мою смену.

Он обернулся, собираясь добавить, чтобы Ники вообще

заткнулся и лишний раз не ершился, да так и замер. Залип.

Потому что Никита покорно снимал пальто. И для смертельно

замёрзшего он выглядел слишком… слишком… Джой сглотнул: кровь резко прилила совсем не туда, дыхание перехватило. И

кроме долбаной мысли: «Твою ма-ать, товарищ студент, возьмите меня полностью!» в голове ничего не осталось.

Нет, Ники не был обнажён, как какой-то маньяк-эксгибиционист, поджидающий жертву в парке. Но именно в

этот самый момент Джой осознал, что означает «твой стиль».

Или, может, это был его, Джоя, личный фетиш? Чёртов деловой

стиль. Белая рубашка, расстёгнутая у самого ворота, синий

галстук с чуть ослабленным узлом, плотный приталенный жилет

на пуговицах и в тон ему брюки со стрелками, идеально

обтягивающие потрясающую задницу. Блять! Просто… блять.

Он из дома опять сбежал или с показа мод для молодых

сексуальных бизнесменов?

― Я-а-а… ― протянул Джой, соображая вдруг, что Ники