Если бы я знал (ЛП) - Уайт Рейн

― совсем как там, на фото. Точно любуется. И как Джой не

замечал этого раньше?

― Словно ты для меня что-то значишь, Ники, ― выдохнул

Джой, поправляя его. ― А ты значишь. Ты был замечательным

другом.

Ему показалось, или Ник вздрогнул на слове «был»?

― Мы друзья, ― в очередной раз повторил он, как мантру.

― Для этого ведь не нужно так часто видеться или

переписываться. Будет лучше, если мы немного расслабимся, займёмся своими делами…

Джой хохотнул. Вот! Вот она, суть разговора, суть всего, до чего успел додуматься Ники за эти недели. Будет лучше.

― Для кого лучше?

― Для нас? ― прозвучало ни капельки не уверенно.

― Ты так считаешь?

Ник промолчал. Медленная песня, которую включил

Тарас, вновь сменилась бодрым битом. Он вибрировал, каждым

ударом отдавался в стенах, в полу, проникал в тело, заставляя

дрожать внутренности, а сердце пропускать удары. Барабанные

перепонки ныли, в ушах стучал пульс. Или это уже не от бита?

― Ясно, ― выдохнул Джой, когда тишина затянулась. ―

Я понял. Только мне лучше не будет, Никит. Лучше будет тебе.

― Саш…

― Своё мнение я сказал, ― торопливо продолжил он, повышая голос. Лишь бы заглушить эти звуки, лишь бы не

позволить Нику вновь назвать его этим именем. Нельзя! Потому

что от него по-прежнему всё тело охватывает дрожь. ― Я

смотрю… Ха, в своём глазу бревна не видно…

Ник поджал губы, точно понял намек. А Джой снова

вспомнил фотографии, вспомнил выражение лица Никиты.

Твою ж мать.

― Ты смотришь, ― пробормотал Ник. ― Я только

недавно заметил.

― Смотрю, ― хмуро отозвался Джой. ― Но не так, как ты

решил. Я смотрю с грёбаной горечью, потому что меня кидает

друг, который стал мне очень дорог всего за какой-то месяц.

Круто, нет?

Не круто. Ни капли. Особенно потому, что песня вновь

сменилась, и скоро Джою нужно было выходить в зал. Через

одну, две? Вспомнить бы ещё, сколько песен осталось. Сколько

осталось времени.

― Джой…

Никита выдавил лишь его имя и замолчал. Сглотнул, вздохнул тоскливо, но ничего больше сказать не смог. Или слова

закончились, или мысли окончательно сломались. Но Джою

хватило взгляда. Это он-то смотрит? Как бы не так! Это Ник

душу выедает своим печальным взглядом.

― Отлично, ― отрезал он. ― Иди. Хочешь, иди. Я тебя

больше трогать не буду.

Ник отмер мгновенно. Шагнул ближе, сжал плечо.

Почему-то казалось, что рука подрагивает, или это Джоя

перетряхивало от злости?

― Слушай, меня просто ломает ощущение, словно я тебя

ножом без наркоза режу. Саш…

― Я не Саша! ― Джой скинул с плеча его руку, запрокинул голову, упрямо заглядывая в глаза. И отпустил себя.

― И кстати…

Одним резким рывком он ухватил Никиту за ворот

рубашки и притянул к себе. Поднялся на цыпочки, чтобы

оказаться ближе, закинул одну руку на шею в подобии объятий

и поцеловал. Снова. Без нежности, без страха оттолкнуть. В

третий их поцелуй Джой вкладывал всё желание, что когда-либо

испытывал, всю страсть, отчаяние, боль. Всё невысказанное, что

навсегда останется внутри.

А Ники отвечал. Джой знал, что так и будет. Не мог не

ответить.

Это на дружбу Никите, кажется, было плевать.

― Всё, вали, Ники. И кстати… ― повторил Джой, тяжело

дыша, когда разорвал поцелуй, ― перестань отвечать на мои

поцелуи. Если в следующий раз я попытаюсь повторить, говори

нет. Ты же натурал, а так можно подумать, что тоже на меня

«смотришь».

Джой усмехнулся, заглянул ему в глаза и отпрянул, заставляя Ники разжать руки, успевшие уже стиснуть его в

крепких объятиях.

― Ёшки-матрёшки, так я была права? Вы, что… ―

раздался писк от двери. ― Вы вместе?

Никита отшатнулся. Джой с горькой усмешкой перевёл

взгляд на так вовремя появившуюся Лерику.

― Нет, Рианова. Ники уже уходит. И больше к нам не

вернётся.

― Но! ― Лерика округлила глаза.

― Вали, Ники.

Джой схватил со стола телефон, зажигалку и пачку

сигарет, бросил на Никиту последний взгляд и вышел в коридор.

Вот так правильно. Бог любит троицу. Сейчас он покурит и

спокойно продолжит программу.

Пальцы дрожали, но Джой всё же смог остановиться в

конце коридора и с третьего раза прикурить сигарету. Смог

сделать глубокую затяжку, которая не принесла ни секунды

успокоения, лишь едкий вкус дыма и обжигающие горло

прикосновения.

Никита всё ещё был в гримёрке. Кажется, разговаривал с

Лерикой, но Джою было абсолютно плевать. Ему двадцать, блять, пять! Ну серьёзно, не время строить из себя ванильную

принцесску и умирать от неразделённой любви. Ники страдает

хернёй? Отлично, да будет так. А Джой перевернёт эту страницу

и двинется дальше. Вернётся к предыдущему повороту и встанет

на привычный путь: красивые девочки, яркие мальчики ― и

никаких привязанностей. В двадцать пять лет он, кажется, впервые влюбился. Да, точно. Потерял голову на время. Робел и

вёл себя, как полный идиот. Но первая любовь часто

заканчивается плохо.

Джой сделал последнюю затяжку и кинул сигарету в урну.

Зажмурился, выпуская дым, слыша, как за спиной хлопает

дверь. Кухни? Гримёрки? Это Ник?

Неважно.

Руки ещё дрожали, лицо словно сковало спазмом, но

последняя песня до нового блока программы заканчивалась.

Джой в последний раз глубоко вздохнул, прикусил щёку почти

до крови, а потом улыбнулся. Весело, ярко ― как должен

улыбаться настоящий актёр. Паяц. Он даже испытал гордость за

себя, когда заметил отражение в стеклянной двери.

Что бы ни случилось, с каким бы звуком и какие бы

отношения ни разрушились…

Шоу. Должно. Продолжаться.

Глава 9

Джой не знал, когда и куда ушел Ники. Нет, куда ―

домой, логично? Но когда… Остался он ещё в клубе или всё же

сбежал? О чём и сколько разговаривал с Лерикой? Джой

вернулся в гримёрку лишь через час ― тянул, как только было

возможно. Заменил конкурсы в двух блоках, попросил девочек

станцевать последний номер чуть раньше, даже призы изменил, попросив бармена налить пару интересных коктейлей. Что

угодно, только не бегать лишний раз по залу и пустым

коридорам вип-зоны. Лучше уж зплатить бару, чем случайно

столкнуться с Ником. По крайней мере, тем вечером Джой не

хотел снова его видеть. А утром проснулся с ощущением

всепоглощающей пустоты, если, конечно, привычные пять часов

сна можно назвать нормальным утром.

Он даже вроде бы не мучился, просто… там, где обычно

зажигалась искра интереса, где хранилось чувство прекрасного, позволяющее оценивать людей как произведения искусства, словно вакуумом выкачали весь воздух. Но лучше пустота, её

хотя бы можно чем-нибудь заполнить. К тому же мир так

устроен: каждый кусочек его чем-то полон, а раны имеют

свойство затягиваться. Нужно только время. Он, блять, будет

спокойно жить дальше. Без Ники.

И время шло. День, два, три, пять, несколько недель.

Вот только сам Ники выдержал всего пять суток ― а на

шестые написал. Дурацкое: «Привет! Ты как?». Поздно ночью, часа в два, словно заметил, что Джой привычно не спит.

Как он? Отлично! Просто замечательно! Ушёл из

френдзоны в знакомое, тёплое и нежное одиночество. Сегодня, кажется, ничего не ел кроме упаковки венских вафель… или

двух упаковок? Всё так же хреново спит, окончательно перестал

контролировать свой график. За пять дней, стоит заметить. И

нет, он не мучается, просто живёт так, как сам хочет.

Вот только сердце ёкнуло, когда он заметил, от кого

сообщение. Кровь вскипела, ударяя в голову горячей волной.