Если бы я знал (ЛП) - Уайт Рейн

глаза сияли, а с лица не сходила улыбка. Джою иногда казалось, что посетители приходят в ресторан именно ради улыбки шеф-повара, который искренне любит своё дело.

Вот даже в выходной пирог испекла.

― Я не похудел, ― проворчал всё-таки Джой, топая за

мамой на кухню, ― но от пирога не откажусь.

― А суп? ― добила мама. ― Будешь? Есть ещё пара

салатов, делала сегодня к заказу, а получилось слишком много.

― Можно и суп, ― согласился Джой, присаживаясь на

диван. ― А папа где, спит уже?

Мама оглянулась, одаривая его скептическим взглядом, и

направилась к холодильнику.

― Твой отец хоть раз ложился так рано? ― Она достала на

свет божий большую кастрюлю. Поставила ту на холодильник, выудила ещё и лист, закрытый фольгой, а потом продолжила: ―

Он у Егоровых. Вечер мужских посиделок.

― А чего Димка не с ними? ― поинтересовался Джой и

налил себе воды из графина.

Мужские посиделки были особым развлечением отца. Раз

в месяц они с друзьями собирались выпить пива, коньяка, ликёра, виски или иного горячительного. Димка нередко

увязывался за отцом, потому что посиделки чаще всего

устраивали у Егоровых.

― А Дима наш сегодня и так весь день с друзьями, ―

улыбнулась мама. ― Мы чего пирог-то стряпали: Никитка

приходил, а он его обожает. Прям как ты.

Вода тут же попала не в то горло, и Джой закашлялся.

Никитка? Или у его брата есть ещё один друг с этим чудесным

именем, или здесь сегодня был…

― Какой Никитка? ― прохрипел Джой.

― Ну, школьный друг. Помнишь, тёмненький такой? Он

раньше тоже иногда в гости приходил.

Джой покачал головой. «Тёмненького такого» он помнил, но, к счастью, не по старым временам. Боже, да Джой переехал, когда Димка учился классе в седьмом! Ники в то время был

другим, определённо. Скорее всего ниже, с ломающимся

голосом и… Джой мысленно стукнул себя. Только очередного

витка мыслей о Ники ему сейчас не хватало.

Блин, они реально любят один и тот же пирог?

― Какой же ты невнимательный, ― вздохнула мать, ставя

чашку супа в микроволновку. ― Никитка ― замечательный

мальчик, вы бы подружились.

О да-а, они и так подружились! Очень близко. А потом

порвали все связи к чертям собачьим.

― Он такой грустный сегодня был, ― продолжала болтать

мама. ― Я сразу и кинулась пирог делать. Представь, у

мальчишки отец постоянно командировочный, приезжает на

несколько дней ― и снова в путь. Никитка, конечно, уверяет, что скоро сезон закончится, и отец почти полгода никуда ездить

не будет, но…

Джой не мог прервать этот поток новостей о Ники. Хотел, потому что приехал отвлечься от внезапно нахлынувших

воспоминаний, но не мог. Сам Ники ничего почти не

рассказывал, у Димки Джой не спрашивал, а мама просто

выкладывала всё, что знала. Всё, что за полтора месяца редких

«Ты как?» точно невозможно было узнать. Так что Джой

слушал. Слушал и ел, сменяя суп на пирог, медленно

распиливая тот ножом и наслаждаясь вкусом, пока новости не

закончились, а мама не перешла на новый уровень.

― Ну как у тебя с отношениями? Кто-нибудь есть? Не

обижает? Внуков ждать?

О, этот вопрос мама задавала каждый раз. Она давно знала, что сын может встречаться как с девушкой, так и с парнем, но

надежды на внуков не оставляла. «От младшего-то точно не

дождёмся», ― ворчала мама каждый раз, когда речь заходила о

Димке. То есть в то, что бисексуальный сын в итоге остановит

выбор на девушке, ей верилось больше, чем в успешный итог

неразделённой любви младшего. Не самые радужные прогнозы.

Впрочем, знала бы она нынешнюю ситуацию, согласилась бы, что у Димки шансы на любовь с девушкой мечты в сотни раз

выше, чем у Джоя ― на взаимность от своей бесконечной

неразделённости. Всё познаётся в сравнении.

― Увы и ах, никого, ― отшутился Джой.

― Может, всё же познакомишься с племянницей Любы?

― предложила она. ― Хорошая девочка, не пьёт, не курит…

― Ма-а-ам!

― Ладно, ладно!

Ещё несколько минут Джой ел молча. В коридоре шуршал

Димка, чем-то гремел, стучал, а потом различимо щёлкнул

выключателем ― пошёл спать. Мама всё это время внимательно

наблюдала за ужинающим сыном, то ли умиляясь, то ли готовя

коварный план. Джой надеялся на первое. Когда звуки в

коридоре окончательно затихли, он поднялся, собираясь налить

себе чай, и признался:

― Ма, у меня не то чтобы никого нет. Вроде бы нет, но в

то же время есть. ― Он запнулся, не зная, как сказать, а потому

выдал: ― В общем-то, ради этого я и приехал сегодня.

― Познакомить со своей девочкой? ― просияла мама. ―

И где она?

― То есть с мальчиком можно даже не пытаться

знакомить? ― усмехнулся Джой.

― Сашенька, не зли меня. Да, я хочу внуков, но решать

только тебе, ― вздохнула мама. ― Хорошо: и где тогда он?

Джой устыдился внезапного порыва, вспомнил о

командировочном отце Ники, о мачехе, вечно имеющей мозг, и

прикусил изнутри щёку, чтобы наказать себя за отвратительный

характер. Мать любила Джоя, хоть и имела грешок вечно

болтать о внуках. Когда она узнала, что сын не только по

девочкам… да, сначала была в шоке, неделю рыдала, пару раз

Джой даже переругался с ней и отцом. Но чтобы осознать и

принять всё, родителям потребовалось семь дней. Семь дней ―

и ужин, во время которого отец признал: главное, что их сын

честен, добр и верен себе, а с кем и как он спит или живёт ―

уже другое дело. Золотые у Джоя родители, а желание

огрызнуться ― уже не их проблема. Это проблема самого Джоя, у которого каждый раз при упоминании внуков всё внутри

сжималось от вины. Кажется, он давно знал, что в итоге

втюрится в парня.

― Его нет, ― отозвался Джой. ― Я влюбился в друга, в

натурала, мы уже почти два месяца не общаемся и… и мне

хреново, мам, ― с трудом признался он.

Мама ничего не сказала. Просто подошла к Джою, который стоял у плиты и раздражённо булькал пакетик чая в

стакане, а потом крепко его обняла, проворковав «зайчик мой».

И сразу стало легче. Ненамного, но хотя бы один камень

свалился с души. Иногда нужно разговаривать. И хоть Джой не

мог рассказать матери, о ком он говорит, потому что не хотел

подставлять Димку, но что-то общее поведать ведь мог. Про

внешность, про характер, про себя.

― Жалуюсь, как размазня, ― проворчал Джой. ― Я

думал, что могу терпеть, но не смог.

― А нужно было рассказать раньше, ― только и сказала

мама. ― Советом я не помогу, но легче сделаю.

Она положила прохладную руку на его пылающий лоб.

Нет, он не болел, просто так нервничал, что подскочила

температура. Больших нервов стоило бы сказать, что влюбился

он не в кого-то там, а в друга своего брата.

― Хочешь сегодня остаться здесь? ― предложила мама, осторожно убирая ладонь. ― Твою старую комнату по-прежнему никто не трогал. А дома даже стены лечат.

Джой фыркнул. А ведь он тысячу раз говорил, чтобы

комнату отремонтировали и переделали папе под кабинет.

― Хочу, ― выдохнул он, следуя за маминой рукой и

утыкаясь лбом ей в плечо. ― Очень хочу.

Ведь дома даже стены лечат. Мама была поваром, не

психологом, но иногда умела сказать правильно.

***

Марина статуей замерла на пороге его комнаты.

― Наконец-то ты хоть куда-то выбрался кроме института,

― улыбнулась она, прислоняясь плечом к косяку.

Никита с трудом подавил гнев, который в последнее время

всё чаще захлёстывал с головой. Злиться было не из-за чего: они

с отцом и Мариной больше не ругались, жили почти душа в

душу… но вот эти слова, сказанные так тепло… они выбили из