Если бы я знал (ЛП) - Уайт Рейн

Vlad Mode: «Джой, вчера тебя не раздели, но обещают на

следующей неделе оставить без трусов. YouTube, конечно, такое не пропустит, но одними ключицами ты не отделаешься.

Согласен? Э-э-эй, может, хоть развеешься? Девочки обещали

залечить тебе сердце. Есть пара мальчиков. Кастинг

проводить будешь или как?»

Vlad Mode: «Ау, ты там спишь, что ли?»

Никита, очнувшись, спешно попытался выключить диалог, пока не пришло ещё одно сообщение. И этого было слишком

много! Он не должен был лезть в телефон Сашки, не должен

был читать переписку и уж тем более видеть это. И скрины, и

слова про «залечить сердце».

Чёрт, чёрт, чёрт. Ведёт себя, как идиот!

Телефон не лёг на тумбочку беззвучно, громко клацнул

металлом о стакан с водой. Никита даже поморщился, взмолившись, чтобы Джой не услышал, но…

― Ник? ― пробормотал он, сонно моргая.

…но Джой слишком хреново спал.

― Ты чего тут делаешь? ― уже более осмысленно

поинтересовался Джой, запуская руку в волосы и садясь.

Одеяло, конечно же, сползло, и взгляд Ники сам метнулся

вниз, к ключицам. В вороте толстовки оголённая шея

смотрелась как-то слишком. И нет, всё же не пошло, а…

эротично. Красиво, хоть и было обычным кривлянием на

камеру.

И Никита вдруг понял, что шея с ключицами у Джоя в

принципе красивые. Без кривляний, без камеры, без попыток

казаться лучше, чем есть. Он сглотнул, поднимая глаза выше и

встречаясь с мерцающим в полутьме взглядом.

― Мог бы хоть майку надеть, ― упрекнул Джой.

― Зачем? ― тупо выдал Никита. Взгляд его снова

соскользнул к ключицам, к шее, которая сильнее открылась, стоило Джою чуть запрокинуть голову.

― Ты невнимательный долбодятел, Ники, ― на выдохе

сообщил Джой.

И приподнялся, протягивая руку, чтобы поймать его. Как

раз в тот момент, когда сам Никита отшатнулся, ощущая, как

закипает в крови желание в ответ на дыхание, коснувшееся

груди, и на идею оставить на этой шее засос.

Твою ж мать!

― Молодец, научился, ― с кривой усмешкой отозвался

Джой.

― Чему? ― не понял Никита.

― Не отвечать на мои поцелуи, раз считаешь себя

натуралом.

Вот только сейчас как раз таки Никите больше всего на

свете хотелось ответить на этот грёбаный поцелуй. С одной

стороны, хотелось, а с другой был ужас от понимания. Да. Да, он хочет Джоя!

Что за?..

― Не смотри на меня так, ― проворчал тот, закутываясь в

одеяло и поднимаясь с кровати.

― А как я смотрю? ― огрызнулся Никита, отступая ещё

на шаг.

Джой усмехнулся, покачал головой и спокойно протопал

мимо него к двери. Там уже оглянулся и сообщил:

― Словно я сейчас вспомню о своём так и не

использованном желании и заставлю тебя себя трахнуть. Или

наоборот, это смотря как ты предпочтёшь.

Ник задохнулся от смысла этих слов. Закашлялся, отвёл

взгляд.

― А чего не вспоминаешь? ― пробормотал он. ―

Желание же есть.

Хотя и сам не знал, как бы отреагировал на такое

предложение. Скорее всего так же, как сейчас. Задохнулся бы от

шока, только ещё отчаянней.

Джой обернулся окончательно. Нахмурился, сжал губы до

побеления.

― Ты совсем что ли, а, Никит? Я не скотина, я тебе

психику рушить не собираюсь. Ни сейчас, ни потом. Да и

желание я использовал, я же не виноват, что ты не смог его

выполнить, ― он развёл руками, вновь ненадолго обнажая

ключицы и укутываясь с одеяло. ― Иди спать, блин, дай в

туалет спокойно сходить.

Он снова развернулся на пятках, собираясь выйти в

коридор.

― Джой, ― окликнул его Никита.

― Ну что?

― Извини, если я облажался. Желание всё ещё твоё.

― Да мне оно не упёрлось, Никит, ― вздохнул Джой.

Господи, как же больно-то. От ситуации.

― И я считаю тебя другом, ― зачем-то добавил Никита, сам себе в крышку гроба вколачивая очередной гвоздь.

Джой на секунду оглянулся:

― Я рад, Ники. Иди спать.

***

Джой предчувствовал, что после этого короткого ночного

разговора Ник не задержится надолго. Надеялся, что будет

иначе, но чувствовал. А потому, скрывшись за дверью, присел

на бортик ванной, врубил воду и крепче сцепил руки на одеяле.

Дал Никите время сбежать без неловких прощаний.

В конце концов, прогресс на лицо: на этот раз попытка

поцелуя провалилась. Значит, не зря Джой перекраивал себя и

ломал, пытаясь жить без этой больной влюблённости. Да, не

смог. Но мало ли что будет дальше?

Джой даже решил: останется ― шанс есть, сбежит ― что

ж, на нет и суда нет. Сделает вид, что ничего не было. Это всего

лишь один вечер, почти как один из снов про Ники.

Чутьё не подвело. Минут через пять дверь хлопнула.

Быстро он. Видимо, сильно торопился.

Джой умыл лицо, выключил воду и всё же вышел в

коридор. На тумбочке у входа лежал одинокий, явно вырванный

из блокнота листок бумаги. Уголок изрисован: глаз, какие-то

линии, сердечко, шестерёнка ― полёт фантазии пытающегося

сосредоточиться на учёбе мозга. На чистой части листа ровными

буквами выведено:

«Саш, у меня бессонница, так что ушёл домой, не стал

мешать. Нужно поговорить с предками, да и подумать мне

стоит о многом. Пройдусь, проветрю голову. Спасибо, что

приютил, я бы, наверное, действительно околел на улице.

Никита».

Ох уж этот упрямый дурак! Джой его не «приютил», он

просто не мог иначе.

Спать больше не хотелось, так что Джой подхватил с

тумбочки

телефон,

открывая

диалоги.

Мерцали

три

непрочитанных сообщения от Влада, но с ними он собирался

ознакомиться потом, сперва поставит точку, без которой

вчерашний

вечер

(и

сегодняшнее

утро)

останутся

незавершёнными. Возможно, стоило бы промолчать, не

бередить себе душу, но…

Джой: «Трогательная записка получилась. Ники, я бы

всяко тебя не оставил на улице, ты же это понимаешь. И в

любой другой ситуации тоже не оставлю. Ты же сам сказал, что считаешь меня другом. Так что, если что-то случится ―

пиши, звони, приходи. Обещаешь?»

Наверное, Джой мазохист, но он не мог поступить иначе.

Должен был напомнить, что поддержит всегда, в любое время.

Это же Ники.

Ответ прилетел через пару секунд. Болезненное, но такое

тёплое.

Обещаю.

***

Дом встретил тишиной. В семь утра обычно все спали, а

когда отец разъезжал по командировкам ― и подавно, так что

Никита проходил, практически не таясь. Разве что старался

лишний раз не шуметь, чтобы не разбудить случайно мелкого.

Или Марину. Особенно Марину.

Ему было не по себе. В голове крутилась тысяча

разрозненных мыслей, вчерашняя мерзкая сцена отдавалась

стыдом: за мат, за злость. После вечера в компании Джоя стало

легче. Желание прибить Марину практически пропало, и Никита

даже собирался днём спокойно с ней поговорить, чтобы

расставить все точки над «и».

Но жизнь решила иначе.

― Марин? ― удивился он распахнув дверь.

Картина маслом: мачеха нашлась в его комнате. Она

сидела сгорбившись на краешке кровати и обнимала себя

руками ― бодрствующая, осунувшаяся и зарёванная. Рыжая, всклокоченная и чертовски хрупкая. Потерянная.

Скрипнула половица. Марина, испуганно вздрогнув, обернулась. Уставилась на Никиту огромными зелёно-карими

глазами, да так и замерла.

Странная ситуация. Чертовски странная. И вместо того, чтобы возмутиться; вместо того, чтобы сказать хоть слово или