Фехтовальщица (СИ) - Смородина Татьяна

— О, это очень занятная история! Оказалось, что будущая невеста была беременна. Моя добрая матушка вызнала это, рассказала отцу, и со сватовством было тотчас покончено.

— У Маргариты есть ребенок?

— Трудно сказать. Это было лет десять назад. Маргарита сначала долго пряталась в монастыре, и говорят, то ли родила, то ли избавилась от ребенка. Сейчас она редко бывает на приемах и летом всегда живет на вилле со своей младшей сестрой Габриэлью.

«Да, с этой подружкой графа д’Ольсино стоит встретиться только для того, чтобы охотничьим ножом расписать ее мраморное личико», — подумала Женька. Видимо, мысли все-таки иногда имели способность материализоваться, поскольку буквально через пару минут фехтовальщица, в самом деле, схватилась за нож. Навстречу ей и Генриху из-за косогора выехала кавалькада из пяти человек. Ее составляли дама и дворянин в роскошных одеждах, двое слуг и нарядно одетая девочка-подросток.

— О, а вот и Маргарита! — радостно воскликнул маркиз. — И Габриэль! Какая странность! Кто-то там наверху, видно, решил, что эта встреча действительно нужна нам? Как вы думаете, Жанна? Смотрите-ка, она опять с этим графом — любимчиком де Неверов!

Сблизившись, обе группы остановились. Женька сглотнула сухой ком в горле.

— Добрый день, господин де Шале, — коснулся полей шляпы граф д, Ольсино и посмотрел на фехтовальщицу. — Вы с дамой?

— Я приехал с королем. Его величество сегодня охотится на Марне.

— Чудесно… Его величество давненько не заглядывал в эти края.

— Да, обычно он предпочитает Сен-Жермен.

— Я смотрю, вы тоже решили охотиться в другом месте, — усмехнулся д’Ольсино и опять уставился на фехтовальщицу.

— С сегодняшнего дня это моя охота, сударь, — ответила вместо де Шале девушка, глядя прямо в зеркальные глаза своего собеседника.

Маргарита, вороновы волосы которой на этот раз были убраны в прическу, слушая беседу, слегка нахмурилась, но молчала, будто это ее совсем не касалось, зато с любопытством смотрела на встреченных путников ее сестра Габриэль, — девочка с теми же агатовыми глазами и светлокожим лицом.

— Вы способны затравить большого зверя, сударыня? — приподнял брови д’Ольсино.

— А вы сомневаетесь? У вас, я слышала, недавно пристрелили вашего любимого пса, граф.

— Увы… Моего бедного де Барбю убила племянница управляющего де Грана. Господин де Шале, вы не слышали об этом?

— Какой де Барбю? Какая племянница? — не понял Генрих. — У де Грана нет племянницы.

— Я так и подумал. Столь жестокий выстрел не под силу девушке с мещанской кровью. Истинная жестокость свойственна только тонким натурам.

— Это неправда, граф! — воскликнула фехтовальщица.

— А те цветы на детских телах? Право, это смотрелось очень поэтично. К сожалению, мне на месяц-другой придется выехать по делам, кои поручены мне герцогом де Невером, но потом я свободен, сударыня. Заезжайте, и мы продолжим прерванный разговор.

— Нам не по пути, сударь.

— О да, коль скоро ради вас господин де Шале даже решил изменить своему королю. Я, впрочем, его понимаю и…

— Как вы сказали? Изменить? — схватился за рукоять шпаги де Шале. — Я сейчас проучу вас за эти слова, граф?

— Хм, чтоб меня проучил королевский шут?

Глаза графа вспыхнули голубым огоньком, и оба дворянина спрыгнули с лошадей, чтобы продолжить разговор с помощью оружия. Их дуэльная импровизация, обычная в те времена, длилась недолго. Окружающие даже не успели сделать вид, что испугались, только у Габриэль на бледных щеках проступил легкий румянец.

Де Шале фехтовал азартно и сердито; граф дрался сухо, без лишних движений, но было видно, что именно он направляет поединок. Ему помешала только выбоина в дороге, — граф подвернул ногу, чертыхнулся и упал. Де Шале тут же подскочил и приставил шпагу к его груди.

Женька, испугавшись, что Генрих в сердцах заколет упрямого графа, спрыгнула с лошади, подбежала к де Шале и схватила его за руку.

— Не трогай, Генрих! Он мой, мой!

Де Шале не сразу, но опустил шпагу и с некоторым недоумением взглянул на девушку. Было видно, что его удержала не сама просьба, а странные слова в этой горячечной мольбе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— О чем вы, сударыня?

— Я прошу вас, Генрих!

Маркиз нехотя убрал оружие в ножны, вернулся в седло, и они, оставив раненого графа на попечение его людей, поехали дальше.

— Давно вы знаете д’Ольсино, Жанна? — когда место стычки осталось далеко позади, спросил Генрих.

— Недели две.

— И с тех пор он ваш, как вы тут кричали?

— Да.

— Он что, вас обидел?

— Он приказал меня выпороть.

— Выпороть? — засмеялся Генрих.

— Что вы смеетесь? — нахмурилась девушка.

— Согласен, вас иногда надо пороть.

— Не больше, чем вас, сударь.

— А что там граф говорил про какого-то де Барбю?

— Как что? Вы же слышали — это его приятель, и его убили.

— Кто?

— Я.

— Вы шутите?

— Уже нет.

— Хм, занятно… Впрочем, после того, как вы отмахнули пол уха бедняге де Жуа, это неудивительно! За что же вы так отделали этого несчастного приятеля графа д, Ольсино?

— А это он меня порол.

— Ну, он всего лишь выполнил приговор суда, которым угрожал вам король, — опять засмеялся де Шале.

— Перестаньте, Генрих, это не смешно! Когда я сбежала из дома графа, Барбю гнался за мной! Он хотел меня убить! Я выстрелила в него из арбалета.

— Из арбалета? Превосходно! А что же у вас все-таки было с графом?

— Мои дела с графом д’Ольсино вас не касаются.

— А у вас еще остались с ним какие-то дела?

— Остались.

— Эх, надо было-таки прикончить этого прощелыгу! — вдруг с неподдельной досадой воскликнул де Шале.

— Всему свое время, сударь, — мрачно пообещала фехтовальщица.

— Но теперь д’Ольсино подаст на вас в суд за убийство де Барбю!

— Не подаст.

— Почему?

— У него самого открыт счет в аду.

7 часть. "Привал странников"

Посланница грозы

Женька не совсем поняла, зачем не сдержалась и рассказала фавориту короля о де Барбю. Искала ли она понимание, или ей хотелось щегольнуть своей воинственностью, или ее подвела обыкновенная девичья привычка поболтать, но о дальнейших своих планах относительно д’Ольсино и школы фехтования девушка больше не распространялась, вовремя осознав, что такому дворцовому разгильдяю, как маркиз де Шале, глупо говорить слишком много. Волей случая маркиз давал девушке отличную возможность находиться в Париже под именем баронессы Гонзалес, и этого было вполне достаточно, чтобы успеть найти покупателя.

Фехтовальщице нужен был другой помощник, не капризный фаворит, который уже имел на нее какие-то виды, а человек нейтральный, умный и относительно циничный. Циничных людей Женька не опасалась, — они были для нее, хотя и неприятной для чтения, но открытой книгой, и она вспомнила о де Ларме. Хитрый, с разбойничьими повадками, утонченный провансалец подходил в этом деле по всем меркам. Единственным слабым местом здесь было его близкое знакомство с де Беларом, но фехтовальщица была более, чем уверена, что своему другу Люис ничего не скажет. Она решила съездить к де Ларме сразу же, как только де Шале уедет и оставит ее одну.

Духота становилась невыносимой. По кромке горизонта в сторону города ползли тяжелые тучи, но Женька улыбалась.

По приезде в Париж Генрих устроил ее в гостинице «Привал странников», хозяйкой которой по причине инвалидности мужа была его жена Аманда Лукре. Поскольку здесь раньше жила и Мария Гонзалес, Генрих представил девушку не как испанку, а как свою дальнюю родственницу, ту самую Жанну де Шалье, протекции которой помешала добиться его симпатия к Жанне де Бежар.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это самая приличная гостиница в Париже, — сказал Генрих. — Хозяйка меня знает, и у вас здесь будет лучшее обслуживание, сударыня. К сожалению, я должен вернуться к королю.