Творения. Книга вторая - Святитель, митрополит Московский Иннокентий

меня с охотой и принимали с радушием: каждый семьянин хотел, чтобы я посетил и его, но посетить всех мне не удалось. В доказательство радушного приема их, я приведу один случай, бывший со мной. Однажды вечером я нечаянно пришел в юрту более знакомого мне Колоша, и в то время огонь, который у них обыкновенно бывает по средине юрты и горит почти целую ночь, был самый плохой, потому что были сыры дрова. Один молодой Колоша, долго хлопотав об огне, наконец вскочил с места, взял крышку со своего ящика (очень хорошо сделанную по их вкусу и очень недешевую между ними,) и расколов ее, положил в огонь для растопки. На вопрос мой: «зачем он портить такую вещь и напрасно» он сказал: «ничего, я сделаю после новую».

Здесь я должен еще рассказать случай, убеждающий в том, что все добрые предприятия человека совершаются не иначе, как по воле Провидения и не иначе, как в назначенное им время, и как часто Провидение, не только обыкновенные случаи, но даже и слабости наши, употребляет ко благу.

В числе целей при поселении моем в Ситхе была и та, чтобы попытаться поговорить с Колошами об истинной вере. Хотя я прибыль в Ситху в конце 1834 года, однако ж в ту зиму не успел даже ознакомиться с Колошами, потому что другие дела (Алеутские) не позволяли мне ими заняться: летом они обыкновенно разъезжаются по разным местам за рыбными промыслами и проч., осенью же 1835 года я не мог скоро приняться за это, по причинам также довольно уважительным; но зимой я уже непременно хотел приступить к делу; и по первому моему слову Начальник Колонии, г. Купреянов с готовностью и усердием, предложил мне все пособия и средства к тому, так что мне стоило только начать; но разные обстоятельства и случаи, впрочем самые маловажные, и даже иногда, скажу откровенно, какое-то нежелание и неохота удерживали меня и заставляли откладывать мое намерение день ото дня, так что мне стало уже стыдно самого себя; а между тем подоспел праздник Рождества Христова. Я даль себе, напоследок, твердое обещание непременно по окончании Святок, т. е. 7 или 8 января, начать свое дело — и кто не подивится судьбами Провидения, З или 4 января вдруг появилась у Колош оспа и прежде всех в той самой юрте, с кокорой мы думали начать наши посещения. Если бы я поспешил приступить к моим беседам с Колошами до появления оспы, тогда, наверное, они всю 6еду и вину их гибели возложили б на меня, как на Русского шамана. или колдуна, который напустишь на них такое зло, и тем более, что до меня нога Русского Священника почти не касалась их порога, не только с намерением благовествования мира, но даже и из простого любопытства. Последствия такого неблаговременного посещения моего были бы ужасны: весьма естественная вражда против Русских, которая уже почти исчезала, могла бы ожить снова; я мог бы быть убить ими, как первая причина их беды, но это еще ничто в сравнении с тем, что могло бы быть далее, а именно: посещение мое Колош пред оспой могло бы сделать то, что, вероятно, еще даже на полстолетья заградило бы дорогу благовестникам Слова, на которых Колоши всегда смотрели бы как на злых вестников гибели и смерти.

Но слава Богу, все устрояющему во благое! Теперь Колоши уже не то, что они были даже за два года пред сим: ежели они еще не скоро будут Христианами, то по крайней мере они стоят уже на той степени, что слушают, или по крайней мере начали слушать Слово спасения. Что же касается того, почему так мало Колош крестилось, то, не говоря уже, что их трудно было убеждать, до оспы никто и не убеждал их, а после оспы я, предлагая им Слово Истины, отнюдь не предлагал и не хотел предлагать им прямо принятия крещения, но, стараясь действовать на их рассудок, ожидал их собственного вызова, и тех, кои сами изъявляли желание креститься, принимал с полной охотой, но всегда испрашивал согласие на то Тоэнов и особенно матерей желающих креститься (и всегда получал согласие), что им очень нравилось.

Итак, Ситхинская Церковь, сколько можно заключать, близка к тому, чтобы умножиться в числе членов своих вдвое, втрое и даже до пяти крат. Всех Колош в нашей Америке ныне около 5000. Подтверждения этому мнению суть: 1) что Колоши начали принимать прививание оспы, и следовательно их мнения много переменились касательно Русских и шаманов их; 2) они начали слушать проповедующих Слово Божие и на совершение наших обрядов смотрят со вниманием и не без уважения; З) всякому желающему креститься они не возбраняют и не препятствуют, а крестившихся не только не презирают или не чуждаются ими, но смотрят на них как на людей более их знающих и близких к Европейцам, и 4) наконец надобно представить себе ту перемену, какую мы находим в Колошах в течение менее чем 38 лет; в 1804 году Колоши, как лютые звери, искали ловить Русских и терзать их, так что Русские должны были или скрываться в крепости, или выходить отрядами; а в 1837 году я один, ночью, ходил к ним в их жилища, и не только быль безопасен, но и принимаем с радушием. Еще в 1819 году Колоши смотрели на Русских, как на врагов своих, и мстили за кровь своих предков (убитых при взятии их крепости); а в 1836 году они приходили к Русским, как к друзьям своим, просили помощи и добросовестно давали знать о неприязненных расположениях своих собратий.

Теперь остается только желать благовестника для Колош, а сему благовестнику — ревности и силы к возвращению Слова, и мы скоро увидим в отдаленных краях Америки народ новый, добрый, деятельный, сметливый и храбрый, — народ, который будет возрожден чрез нас к жизни Благодати и гражданского образования.

2. Кадьякская Церковь

Кадьякская Церковь, по числу Христиан, считающихся в ней, есть самая значительная, но по духу Христианства, надобно сказать с сожалением, есть последняя из всех Американских церквей.

В Кадьякской Церкви числится всех Христиан 6,338, или по крайней мере столько числится под ведомством Кадьякской Конторы.

В том числе:

Русских — 114

Креолов — 400

Жителей на острове Кадьяке, т. е. Алеутов в 36 селениях — 1,719

Жителей в Кенайском заливе, собственно Кенайцев в 29 селениях — 1,628

Жителей по Аляксе, Аглегмютов и других в 15 селениях — 2,006

Жителей в Чугацкой губе, Чугач