Ступени - Борис Давыдов

Иван присел на край кровати, не зная, что дальше делать. Полина приподнялась, легонько опрокинула его на постель, прилегла на него…

Ваня будто в сладкий сон погрузился. Позднее он не мог бы подробно описать, что происходило между ним и Полиной. Но то, что происходило исключительное по накалу дéйство – несомненно. И продолжалось это «действо» до семи утра. В какие-то минуты ему казалось: он утонул в этой женщине, провалился… Потом появлялось ощущение, что он сливается с ней, с её упругим, бьющимся в страсти телом; вот уже тычется губами во что-то пушистое… во что-то живое, отдающее дурманящим ароматом; а вот её губы, они словно втягивают его в себя, уносят ввысь… Страшно… Сладостно… Душа парит, летит, падает… И снова нечто такое… Кажется, остановилось сердце. Нет, опять работает, но часто, неровно. Возможно ли ещё что-то подобное? Есть ли в мире ещё такая женщина? И если есть, где она?! В себе он чувствовал необычайную лёгкость, пела его душа. Полина оказалась феей из волшебной сказки: сладкой, вкусной, ароматной. Она и придавала ему силы, и забирала их, снова вдохновляла. Это было чудо, несравнимое ни с чем. С Фаей он тоже чувствовал себя будто на небесах: тёплых, обволакивающих, а здесь – внеземной рай.

Ване хотелось носить Полину на руках, выполнять любое её пожелание, броситься за ней в огонь, в бушующий океан. Он готов был сделать всё, чего она потребует. Она ничего не требовала, а всего лишь сказала в минуту отдыха: «Ваня, прости». Он спросил тихо: «За что? Я впервые почувствовал, что такое счастье. И мне кажется, я полюбил тебя». Она вздохнула: «О чём ты говоришь, мой сладкий. Ты ещё не знаешь, что такое любовь. А это не любовь – влюблённость. Влюблённость в загадочное женское тело. И подобное состояние, к счастью или, к сожалению, не мне об этом судить, но, думаю, будет не раз у тебя возникать». Иван задумался.

После той ночи Иван возгордился собой – он стал настоящим мужчиной. В жизни же оставался всё тем же Ваней: где-то себе на уме, где-то честным, нелицемерным, с доброй улыбкой на лице. Он видел – Фая не догадывается, что он спит с её подругой. Она, как обычно, в «перекуры» садилась к нему на колени, и с упоением целовала его. Он, естественно, отвечал взаимностью. Иногда Фая не выдерживала, снимала с себя хэбэшные штаны… Подшучивая над собой (не то, что несколько дней назад), Ваня тоже частично оголялся…

Через довольно-таки непродолжительное время казачка тыкалась головой в его грудь. «Как хорошо-о, Ва-а-ня…» Он же готов был заниматься любовью часами: днём с Фаей, ночью – с Полей. И уже не задумывался, что это – двойная влюблённость или двойная любовь.

Глава 4. «Неизвестная»

Ваня в душе благодарил Фаину, что она, щадя его самолюбие, сняла с него пелену целомудренной стыдливости, открыла в нём мужчину, который, возможно, долго бы ещё прятался в его сознании. Она сделала его не развязным, а просто более уверенным в общении с женщинами, в разговорах на закрытые ранее для него интимные темы. Не говоря о «живом» интиме… Если бы этого ничего не было, он бы и к Полине ранним утром не подошёл, а если и подошёл бы, то, услышав её тихий голос, тотчас бы рванул на свой диван и завернулся в одеяло. И никакая сила, просьбы, уговоры – ничто бы не помогло. А тут, услышав её томный шепоток, он пусть робко, но подошёл к ней. Как он решился, сказать сложно. Он думал: такой женщине нужен богатырь. Нет, никакого богатыря, оказывается, ей не надо. Ей просто нужен был крепкий партнёр, с которым её богатое воображение в момент любовных игр уводило так далеко, что для этого требовалось много времени. Именно это нравилось Ивану – он приобретал ни с чем несравнимый опыт.

Этот появившийся опыт он и выплёскивал на рабочем месте на Фаю. И не только опыт, но, как ему казалось, и любовь, ведь это она выбрала его отцом своего будущего ребенка, ведь это у неё такая нескладная семейная жизнь. А Фая считала дни до Ваниного отъезда и не скрывала своих страданий.

– Ванечка, ты прости меня, но я всерьёз тебя полюбила. И если была бы незамужем…

– Фая, Фаинушка… мне рано думать о женитьбе, мне надо техникум закончить, потом в Армию…

– Ваня, я не прошу, чтобы ты на мне женился, я просто счастлива, что встретила тебя. Ванюша, будет возможность, приезжай ко мне года через три-четыре. Ну… хотя бы на несколько дней. Ты можешь, конечно, и не приезжать, но я буду скучать по тебе; помнить буду.

Покидал Ваня Алексино в середине августа, с ощущением какой-то вины и перед Полиной, которая тоже просила не забывать её и по возможности навещать, и, конечно же, перед Фаей. С Полей в день отъезда он простился в её квартире утром, а с Фаей на работе уединился в укромном уголке. Она тут же уткнулась ему в грудь и заплакала. Юноша прижал её к себе, целуя волосы, шею. Длинный гудок автобуса заставил пару оторваться друг от друга.

За два дня до отъезда Ваня услышал от Полины, что в его городе проживает её младшая сестра Марта, у которой около года назад трагически погиб муж. Она доктор архитектурных наук, заведует кафедрой в строительном институте. «Ты, Ванечка, – сказала Полина, – как приедешь домой, не поленись, зайди к ней, письмо от меня передай. А там, глядишь, Марта поможет тебе после техникума поступить в строительный институт. Я бы, конечно, могла позвонить ей, но так лучше будет». Ещё Полина показала Ивану фотографию сестры. Увидев её, юноша обомлел: неописуемая красота. Похожее лицо он видел на картине Крамского «Неизвестная». «Ваня, Марта до сих пор сильно переживает, помоги ей отойти от горя, у тебя получится. Я бы даже посоветовала тебе пожить у неё, а то живёшь как-то не по-людски – без удобств. А у сестры большая, профессорская квартира, детей нет. Послушай моего совета, я плохого не посоветую. Марта к тому же умница, сам в этом убедишься, она во многом поможет тебе. Сделай, пожалуйста, как я прошу». Он обещал выполнить просьбу.

Возвратившись из командировки, Ваня в этот же вечер позвонил Марте. Представившись, он объяснил, что был в Алексино, где случайно познакомился с её сестрой… Назавтра Марта пригласила юношу в гости.

В назначенный час Иван позвонил в нужную ему квартиру. У юноши от волнения трепыхалось сердце: сейчас он увидит сестру Полины, но такая ли она, как на фотографии? Похожа ли она на ту, что он видел на картине, и в которую, можно сказать, влюбился? Хозяйка его ждала – дверь открылась сразу.

На пороге стояла она, «Неизвестная»: выразительные чёрные глаза в обрамлении пушистых ресниц, чёрные соболиные брови, пышные, слегка волнистые волосы до плеч, холёное лицо и в дополнении – полненькие губки. А фигура!

Марта была в ситцевом платье, перетянутом пояском в талии. Иван отметил про себя, что при достаточно широких бёдрах, у Марты, можно сказать, девичья талия. Как нравились ему такие женщины!

Хозяйка радушно пригласила смутившегося юношу в гостиную. Он, взяв себя в руки, прошёл, сел в кресло, Марта – напротив. Спросив, как дела у Полины, как они познакомились, Марта напомнила Ване о письме, которое он привёз от её сестры. Он вытащил из кармана рубашки слегка помятый конверт и передал Марте. Читая послание, женщина кидала любопытные взгляды на парня. Положив два листка на журнальный столик, она сказала:

– Давай, Ванюша, так договоримся: во-первых, мы будем с тобой обращаться друг к другу на «ты», во-вторых, называй меня просто Марта. Договорились?

– Да.

– Вот и прекрасно. По этому случаю приглашаю тебя пригубить по рюмочке хорошего ликёра. Ты хоть, как писала сестра, не пьёшь – серьёзно боксом занимаешься, но всё же составь мне компанию. – Она поднялась с кресла.

Наконец-то улыбнувшись, Иван сказал:

– С вами, Мар… Извини, Марта, с тобой выпью чуть-чуть. Правда, ликёр я ещё не пробовал.

– Значит, я первая, с кем ты попробуешь этот вкусный напиток. А кроме всего ты и не куришь, поскольку боксом занимаешься?

– Даже не пробовал, что такое сигареты.

– А я, к великому сожалению, курю. Пристрастилась к этому ещё студенткой, у нас на архитектурном многие девочки сигаретами баловались. Теперь, мой мальчик, я буду курить не в кухне, а на лоджии.

После лёгкого ужина Марта дала гостю ключи от своей квартиры и, сказав, что он может жить у неё, когда захочет, на прощание поцеловала его в щёчку. И тут же виновато улыбнулась:

– Извини, что-то нахлынуло вдруг. Но я давно вот так не сидела с мужчиной, а ты как будто волшебным лучом прошёлся по мне. Есть что-то в тебе такое, непосредственное. И понять-то это не сложно: просто душа в тебе ещё незапачканная и, хотелось бы, чтобы эта чистота подольше в тебе сохранялась. Приходи, буду ждать… – Юноша восхищёнными глазами смотрел на эту обольстительную женщину, когда-то «Неизвестную», а сейчас – его знакомую.

Всю дорогу до дома он продолжал в мыслях восхищаться Мартой, её красотой, гордой осанкой. А лёжа в постели даже представил её обнажённой. И, представив, запылал огнём. «Она красивее всех женщин, которых я видел в своей жизни. И если она скажет: „Ваня, иди ко мне“, я тут же упаду к ее ногам. Всё, через два дня перейду жить к ней. А стирать кто мне будет? К Руфе буду отвозить своё бельё. Хотя и у Марты можно стирать, у неё хорошая стиральная машина. – Вспомнил лёгкий поцелуй Марты, её горячие губы. – А я понравился ей… Кстати, почему я стал нравиться женщинам? Надо спросить у Марты, чем именно я ей понравился. Она сказала, что у меня незапачканная душа. А ещё чем?.. – Юноша никак не мог уснуть, перебирая в памяти всё, о чём говорил с Мартой. Вспомнил и как любовался её тёмным пушком на верхней губе, её фигурой, и как скромно она вела себя – не скажешь, что она доктор наук, профессор. – Вообще-то так и должно быть: чем умнее человек, тем он проще. Когда вот из грязи да в князи… А Марта княжеских, точнее, ханских кровей».