Трилогия садизма: Одиночество. Деструктивность. Любовь - Игорь Озёрский

Один раз открыв в себе это дивное чувство, уже никогда его не забудешь, будешь грезить о нём. Стремиться к нему. Оно, бывает, светится внутри тебя, и ты ощущаешь, как блаженное тепло распространяется по твоему телу. Здесь и находят своё начало такие человеческие качества, как достоинство, честность, искренность…

Красиво, не так ли? Представьте, что всё это было у вас. Подумайте только! Вы чувствовали этот цветок в своей душе, вы вдыхали его аромат! Вы могли любить, познали сочувствие, преданность и радость, и всё благодаря молочно-белому бутону розы, что порой распускался в вас и одарял окружающих своим ярким и тёплым светом.

…однажды я решил показать его, открыть свой маленький секрет. Тогда его и вырвали… с корнем. Его не стало, и не стало чувств. Цветок погиб, а вместе с ним и всё хорошее и человечное, что он порождал во мне. Больше я не могу любить, и нет даже желания, исчезла искренность. – Он поведал мне великую тайну, но при этом ни одна мышца не дрогнула на его лице. Откровения для людей – задача не из лёгких. Признание своей слабости в противовес собственному себялюбию… Но он был другим. Он был готов признать свою обиду и не страшился показаться слабым. Возможно, от этого в нём чувствовалась излишняя самоуверенность, а может быть, он просто не видел в этом ничего постыдного.

– Я бы хотел сказать, что буду любить её вечно… вы даже не представляете, как бы я желал чувствовать хотя бы что-то. Пусть то будет гнев, ревность, презрение…

К сожалению, ничего нет. Цветок погиб. Наверное, я очень слаб, поэтому не выдержал… – он замолчал. Вероятно, не знал, что сказать. Чего он не выдержал? Боли? Разочарования…

– У меня нет злости по отношению к человеку, который сделал это со мной. У меня нет и любви к нему. Есть только стыд. И этот стыд дает мне стимул к жизни. – Он, чёрт побери, был юристом. Успешным юристом. Может быть, он просто искал повод, дабы оправдать некие свои эмоции? Но возможно, кто-то и вправду сорвал «цветок», который он так берёг. Или это очередная хитрость, направленная на то, чтобы сбить меня с толку?

Гигиена разума

Сказ о жабе и дар юриста

Опасайтесь острого ума, он продырявит вам голову…

Моя эмоциональная проблема в том, что я знаю то, что чувствую, я знаю то, чего я хочу, и знаю, как быть счастливым. Но, осознавая всё это, автоматически создаёшь инверсию – диаметрально противоположную реальность: будет так, как я знаю, но не так, как я хочу, и осознание своей трагедии разъедает всё естественное. Это ничтожный страх, но в то же время, когда открываешь себе одну дорогу, появляется вероятность, что тебя кинут на другую, так не легче ли оставаться на месте?

* * *

Жизнь может быть лучше, чем чашка чая с мёдом, но не идёт в сравнение с запахом клея, когда ты под морфием. Это угрызение совести – пугающее чувство стыда, как будто большая склизкая жаба медленно пытается вылезти из твоего рта. Вечная жизнь с утерянным благом; некто потерял воображение, а мы увидели это и отчаялись. Банально называть такое всеобщим безумием, скорее это судьба, поджидающая нас в тёмных переулках, насилующая женщин и съедающая детей.

Лапка покрытой слизью жабы неловко хватается за губу – животное возмущенно квакает: «Да как вы посмели запихнуть меня в эту зловонную яму!!!» – олицетворение нашего истинного безумия.

Нельзя выжить в мире без морали, но как может жить мораль в нашем мире? Как можно лить столько кетчупа в макароны?

Жизнь и есть чашка чая, в неё можно добавить капельку мёда, и она станет слаще, можно добавить дерьма, и будет уже не так приторно. Порой жизнь – это морфий, и запах клея тогда не кажется таким уж резким. Если обратная сторона зеркала ничем не примечательна – так зачем же стараться познать смерть?

Жаба, пытающаяся вылезти из вашего рта, будет смотреть, как вы, пренебрегая своей моралью, пытаетесь достичь цели, и тогда мы сами становимся такой жабой и вылезаем из чьего-то рта. Это крайняя плоть сознания – её нужно отрезать с рождения – это гигиена разума.

Мы испытываем антипатию, когда кто-то пародирует нас, при этом практически оргазмируем, когда сами пародируем кого-то. Человеческая догма противоречит сама себе, само понятие догмы противоречит самому себе! Нет ничего постоянного, нет ничего временного – нет вообще ничего. Есть лишь человек и его эгоизм, склизкая жаба и её бесполезность и бесплодность. Вылезая друг из друга, порождаем всё самое прекрасное, после чего с гордостью и честью, гимнами и флагами оскверняем, втаптываем это в грязь! И мы тоже грязь! Все ей были, и все ей станут.

Сущность изменчива, она колеблется; начальная и конечная точка находятся в движении, но при этом не двигаются с места. Это гвоздь, вбитый глубоко настолько, насколько это вообще возможно. Такие гвозди вбиты в головы каждого из нас – проблема поэта и дар юриста.

«Осколки бытия», часть 1

Толстый король

Изучая мир за чашкой чая

Огромная безмозглая лягушка пожирает этот мир…

Реки обернутся морями, а моря станут океанами. Так глобально по сравнению с человеческой жизнью и так ничтожно по сравнению с вечностью. Как ощутимо меняется цвет горизонта, когда солнце одаряет небо своими обжигающими лучами. Единство вселенной в одном взгляде всегда сопряжено с непониманием. Наша жизнь – секунда, ведь наш век не вечен: он, как и мы, имеет своё начало, он, как и мы, имеет свой конец. Будучи песчинкой в пустыне, нельзя сказать наверняка, что есть основная цель, что должно ей быть. Маленькую крупицу песка может поднять ветер и унести её так далеко, что сравниться с этим может лишь время её существования – отрезок от начала до конца; каждого может подхватить такой ветер, у каждого он свой, только один конец отрезка – рождение, второй – смерть. Нас может кружить в неистовом потоке: может, то будут чувства, может, то будет вера. Но при этом существует большая вероятность остаться на месте. Быть нетронутым жизнью – подобно смерти, страшнее лишь осознанное желание этого. У каждого из нас есть страхи, можно скрывать это или говорить об этом, но зачастую страх перечит движению. Он слишком много весит, чтобы быть подхваченным ветром. Принимая груз, песчинка становится камнем, её начало и её конец остаются неизменными, но сам отрезок того незначительного времени, что ей дан, останется незаполненным.

Представьте, что в конце отрезка сидит очень толстый король, насупившийся, фыркающий от возмущения; в одной руке он держит скипетр с жирными пятнами от пальцев, во второй – куриную ногу; и вот вы оказываетесь в конце своего отрезка, на конечной точке, и король, прищуриваясь, вглядывается в вас. В это время вы разглядываете его. Ваш взгляд непроизвольно падает на свисающий двойной подбородок, покрытый испариной и нервно дёргающийся, – отвратительное зрелище! Вы наблюдаете за тем, как сильно король сжимает куриную ногу, из-за чего капли жира падают на его до блеска начищенные ботинки.

Король ещё недолго разглядывает вас, а потом низким скрипучим голосом спрашивает: «А что ты, собственно, можешь мне рассказать?» Вы же молчите. «Какого чёрта, – думаете вы, – этому жирному уроду от меня надо?» Но король не унимается, он, фыркая, медленно встаёт со своего трона и, переваливаясь с ноги на ногу, подходит к вам так близко, что вам в нос ударяет запах пота.

«Так что ты можешь мне рассказать? – вновь спрашивает король. – Ты когда-нибудь чувствовал порывы ветра?» – и тебе становится ясно, к чему он клонит. Это риторический вопрос.

«А ты когда-нибудь летал в этих порывах?» – продолжает король. Зачем спрашивать, если ответ очевиден…

Вы прожили долгую жизнь, вы, наверное, даже совершали что-нибудь хорошее. Но достаточно ли вы сделали или было много того, что вы делать не стали? И что теперь? Вы на последней ступеньке вашего пути, говорите со старым толстым королём, и даже перед ним вам стыдно за свою правду.

Без попутного ветра сложно дойти до цели, но возможно. Пусть он будет дуть в другую сторону, но если есть движение, то всегда будет шанс; в конечном счёте вы окажетесь рядом с этим королём и посмеётесь ему в лицо, расскажете ему о полёте, о котором он и не мечтал.

А если жить без ветра, уповая на судьбу или на случай, останетесь на месте: тело покроется корой и мхом, а сердце паутиной. И последнее, что вы сделаете, это станете очередным королём, старым и толстым. Каждая секунда без движения делает трон, что ожидает вас, всё более реальным.

«Осколки бытия», часть 1

Психоанализ

Современная проблема индукции

Часть четвёртая

«И меня больше нет. – Его глаза, ещё секунду назад ничего не выражавшие, сейчас источали боль. – На тот момент мне показалось, что я утратил всё. Люди говорят: «Как камень с души…», но мне показалось наоборот – как камень на душу; гигантский серый булыжник придавил всё моё естество к земле. Было тяжело дышать…» Он вдруг замолчал, наверное, слова комом застряли в горле. Откровения даются нелегко. Взяв со стола пачку Parliament, он достал сигарету. Иногда люди закуривают во время разговора, чтобы дать себе время обдумать свои следующие слова. Это был именно такой случай. Он медленно покрутил сигарету в руках, не спеша поднёс к губам и закурил. Едкий запах табака моментально заполнил комнату.