Измена. Мой непрощённый (СИ) - Соль Мари

— Что ты удумала? — хмурюсь я, — Нет! Никто не собирается жениться.

— Странно, — хмыкает Динка, — Значит ты не та, на ком он хочет жениться.

Я уязвлено молчу. Значит, не та. Хотя фраза, которую он произнёс за столом, была лишь формальностью, но сейчас она кажется важной.

— Да ладно, не парься, мам! — утешает дочура, — Он всё равно не подходит тебе.

— А кто же мне подходит по-твоему? — уточняю я сдержанно.

Динка вздыхает:

— Ну, дядя Эльдар, например.

— Мы с дядей Эльдаром друзья, — решаю напомнить.

— Подумаешь! — фыркает Динка, — Маринка тоже сначала дружила с Антоном, а потом они стали встречаться.

Речь о подруге, всего годом старше её.

— Молодые да ранние, — шепчу я под нос, и вдруг вопрошаю, — А Маринка твоя ещё девственница?

Динка едва не роняет тарелку:

— Конечно! Ты что?

Я выдыхаю. Грожу Динке пальцем. Тот в пене. И выглядит эта угроза забавнее некуда! Динка в ответ усмехается. Ставит тарелку на стол.

— Я читала, что у девственниц не появляются морщины, — объясняет она.

— Да что ты? — вздыхаю, — Так вот в чём секрет.

Динка кивает с таким умным видом, как будто открыла мне истину. И я с лёгкой жалостью думаю, что Ромео придётся несладко. Ибо эта причина для Динки весомее всех.

Глава 45. Илья

Пока Снежана с Никиткой проводят время на массаже у детского доктора, я совершаю прогулку. Бесцельно слоняюсь по центру. Большой торговый дом, собственность Кости Никифорова, как и прежде стоит, зазывая гостей.

Обветшал, как и его полноправный хозяин! Столько лет прошло с тех пор, как он воздвиг себе «памятник». В те времена, на фоне простых павильонов, киосков и прочего сброда, он выглядел, точно король. Да и сейчас привлекает внимание. Правда, уже не сияет, как новый пятак.

Вхожу, ощущая дыхание города. Суета в выходной объяснима. Я бываю тут часто. Наша квартира находится неподалёку. Раньше ходить не любил! А теперь, когда Насти здесь нет…

Невольно бросаю взгляд на отдел, где она начинала. Помню, как вырвал зубами у Кости. Он обещал это место кому-то ещё. Но мне было всё равно! Я доплатил, и сказал, чтобы он утаил от супруги реальную цену. Срослось! Настя порхала, как птичка. Как долго она не решалась начать. Боялась, не сможет.

— Ну, какая я бизнес-леди, Илья? — повторяла она.

— Очень даже симпатичная, — убеждал я как мог.

Помню, заказывал вывеску. Магазин назывался «Кокетка». Всё просто, со вкусом, на розовом фоне отчётливо виден таинственный силуэт. Насте понравилось! Она как ребёнок, бродила вдоль стен. И вслух представляла, как развесит наряды.

В тот вечер открыли шампанское. Я поздравил её от души. Дети были у бабушки. Лето. Сверчки на террасе. И мы… занимаемся сексом на влажной траве.

— Станешь самостоятельной, — рассуждал я, уже утолив свой порыв.

Мы лежали, прижавшись друг к другу. Не желая вставать.

— Это как? — спросила она.

— Это…, - я задумался, — Когда женщина чувствует, что мужчина ей больше не нужен.

Настя нахмурилась:

— Глупости! Ты будешь нужен всегда.

Я отклеил от Настиной кожи травинку. Склонился, прижался губами к губам. Нам обоим казалось тогда, что нет той причины, способной разрушить наш крепкий союз. Мы выдержим! Выстоим вместе.

«Мы», — думаю я, глядя на вывеску «Эл' Галантея». Теперь здесь торгуют зонтами и сумками. Теперь это место послужит кому-то ещё…

Знаешь, я думал, что право имею тебя осуждать. Я себя оправдал! Я сумел доказать себе, что эта ошибка, этот поступок, был неизбежным изгибом судьбы. А ты? Ты пошла добровольно к чужому. Ты легла с ним в постель. Ты дала ему трогать себя, обнимать. Ты! Та, кого я избрал себе в жёны. Та, кому я признался в любви. Та, в кого я влюбился впервые. Та, кого я люблю до сих пор…

Скажи, Насть, ты любишь меня? Скажи! Ты любила? Тогда, в те далёкие годы. Когда, посмотрела, ответив мне «да». Ты любила? Или пошла вслед за мной просто так? Он предложил! Этот парень, Самойлов. Звезда!

«Да какая звезда? Просто бабник», — кричали подружки. А я же их всех отвергал! Я хотел лишь тебя. Ту, кто любит жучков. Ту, кто любуется звёздами. Ту, кто знает Ахматову Анну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ту, кто плакал, когда я играл на гитаре при всех. Знала ли ты, что я грезил тобою? Знала ли ты, что хотел отобрать у других? Отобрал! А теперь. Ты сама отдалась. Добровольно…

Я ощущаю комок, вставший в горле. Мне хочется ей позвонить. Но зачем? Ведь Динка сказала вполне обоснованно. Он приходил к нам домой. К ним… К ним домой! Он отужинал с ними. Принёс ей букет и нахваливал блюда.

— Может, поженятся, — хмыкнула дочка, — А может и нет.

Я сдержался. Не стал демонстрировать ревность.

— Пап, а ты тоже поженишься? — уточнила она.

— Я не знаю, ещё не решил, — сказал откровенно.

Динка махнула рукой:

— Потом, если что разведёшься.

Я открыл было рот, чтобы объяснить «правду жизни». Что брак должен быть по любви! Навсегда. А развод — это крайняя мера…

Но не смог. Ведь на крайнюю меру решился я сам.

Из отдела выходит какая-то женщина. Она улыбается мне. Произносит:

— Вы что-то хотели?

Я улыбаюсь в ответ:

— Нет, просто смотрю.

— Смотрите, — кивает она, поправляя стоящий в дверях чемодан. Образцы неохотно меняют позицию, — У нас сегодня скидки на дорожные сумки и на зонты.

— Спасибо, — благодарю.

Но не решаюсь войти. Слишком явственны образы Насти, сидящей внутри. Слишком трудно не думать о том, что впитало в себя это место. Первый успех. Первый опыт. Первый опасливый шаг в направлении цели.

Ты не была моей первой! Я спал до тебя и с другими. Но влюбился впервые в тебя…

Смотрю на смартфон. Имя «Настя» на нём украшает твоя фотография. Ты здесь такая, как есть! С лёгкой рыжинкой, с веснушками на обеих щеках. И я вожу по ним пальцем. Не решаюсь набрать. А зачем? Что я скажу тебе, Насть? Ведь мы отныне — чужие. Ведь нас больше нет! Есть ты, а есть я. Только порознь. Жизнь расставила всё по местам. И, вместе с фамилией ты получила свободу.

Как тебе там? На свободе, с другим. Хорошо ли он любит тебя? И достаточно часто? И слово «люблю» ты сказала сквозь слёзы. Я думал — соврала. Назло! А теперь понимаю, что нет. Я тоже сказал это слово! Но что оно значит теперь. Я не знаю. Не знаю! Я кажется что-то утратил. Как тот механизм от настенных часов, что висели у нас в коридоре.

Ты помнишь? С кукушкой. Которая нас подводила. То выкрикнет что-то не вовремя. А то и совсем замолчит. Я носил их к часовщику. А он мне сказал, их нельзя починить. Было жаль, мы сложили их в ящик. Повесили новые. Только сердце, увы, не заменишь! А мне бы хотелось его заменить.

Мне бы хотелось не помнить тех слов, которые ты говорила в запале. Тех глаз, что смотрели с любовью когда-то давно. Тех рук, что ласкали меня. Мне бы хотелось не думать о том, что теперь ты ласкаешь другого. Что теперь ты желаешь ему добрых снов. А меня больше нет в твоей жизни! Будто и не было вовсе. Интересно, когда видишь сына, ты думаешь обо мне? Ведь мы с ним так сильно похожи! А он мне теперь не звонит…

Последняя искорка — дочка. Но я, кажется, скоро её потеряю! Как думаешь, Насть, она осуждает меня? Я даже боюсь говорить о разводе, о браке, о нас, о любви. Боюсь, что она скажет правду в лицо. Обвинит! Ведь я знаю, что сам всё разрушил. Вырвал нижнюю карту и домик упал. А теперь нужно строить всё заново. А заново трудно! Я не думал, что будет так трудно вернуть свой покой…

Провожу по лицу. Как давно я не спал полноценно? Сны изнуряют, как будто кино. Только кино можно выключить. А как отключить свою память? Свой мозг. Где эта кнопка? Чтобы как у компьютера. Взял, стёр весь накопленный кэш и открыл чистый лист. И пиши, сколько хватит фантазии. И рисуй свою жизнь.

Насть! У тебя получилось? Скажи! Намекни. Ты смогла?

…Внизу, у витрины с напитками, какая-то пара выбирает на ужин вино. Они улыбаются, жмутся друг к другу. И мне на мгновение кажется… Словно мираж! Он — такой же высокий, как Виктор. Она миниатюрная, как и ты. Вы забавляетесь, тычете вина друг другу. Спорите долго, какое из двух предпочесть. В итоге берёте одно. А потом и другое! Он, склонившись, целует тебя. Ты так доверчиво льнёшь к его сильной груди. Очевидно, вас ждёт романтический ужин сегодня? А что ожидает меня?