Пламя сердец - Джоанна Линдсей

Сейчас он выглядел так, как выглядел бы любой другой человек на его месте, — слегка уставшим с дороги, и с благодарностью принял из рук леди Даррелл кубок с вином. Он внимательно слушал Ройса, который представлял ему некоторых из своих гостей, пока они подходили к столу, уже накрытому для праздничного пира. Кристен наблюдала за Ройсом с известной долей гордости, которую она не должна бы испытывать, поскольку не имела на этого человека никаких прав, — и все же она гордилась Ройсом.

Она еще раз убедилась в том, как права была Эда, утверждавшая, что Ройс в милости у своего короля. Оба держались свободно, без всяких придворных формальностей, беседовали, как добрые старые друзья. Она заметила также и то, что многие бросали на них косые взгляды, когда Альфред начинал смеяться в ответ на что-то, сказанное Ройсом, и задавала себе вопрос: известно ли ее господину, какую зависть он вызывает у других вассалов короля?

Дворяне, составлявшие свиту короля, были в основном его возраста, еще очень молодые люди, оставшиеся при дворе в надежде завоевать милость короля. В свите было только несколько дам, супруги или дочери высокопоставленных лиц, сопровождавшие их во время этого визита. Но королевы среди них не было.

Внимание Кристен привлекла одна из дам, очень красивая блондинка с волосами цвета льна, стянутыми узлом под жемчужной сеткой. Она была еще очень молода, и ее ладную фигурку хорошо подчеркивало великолепное платье с меховой отделкой, которому Кристен могла бы позавидовать, если бы не была уверена, что ее зеленое бархатное платье еще роскошнее. Однако сейчас на ней было совсем другое одеяние, и никто не обращал на нее внимания, а женщина с льняными волосами, казалось, не спускала глаз с короля и Ройса. Свое неразделенное внимание она дарила обоим сразу.

Кристен отвернулась от всех этих знатных людей и, наверное, впервые в жизни почувствовала, что такое ревность. Но поскольку она никогда в своей жизни никого не ревновала, то в первый момент не поняла, что с ней происходит. Она лишь почувствовала некое беспокойство и замешательство при виде дамы, которая столь впечатляюще выглядела в своей дорогой одежде и так старалась привлечь внимание Ройса. Единственным утешением для Кристен было то, что Ройс слишком поглощен беседой с королем, чтобы обратить внимание на даму.

Глава 26

Праздничный обед продолжался всю вторую половину дня до самого вечера. На площадке позади зала были зажжены костры, на них жарились туши животных, которых мужчины накануне приезда короля убили на охоте. Здесь были и олень, и бараны, и молодой теленок. Мясо более мелких животных, а также овощи готовились на плите. Из подвала доставали головки сыра, на стол подавались только что снятые с дерева, свежие фрукты. Эти же фрукты шли на изготовление тортов, пирогов и соусов.

У себя дома Кристен привыкла к таким пиршествам, и ей приходилось участвовать в приготовлении еды, но чаще всего это бывало зимой, а не в такую изматывающую жару, к которой она никак не могла привыкнуть и которая, несмотря на ее отменное здоровье, отнимала все силы. Огонь в печи горел, не ослабевая, зал с самого утра был переполнен, и дышать было совершенно нечем. Женщины пользовались любой возможностью, чтобы подойти к окну и глотнуть свежего воздуха. Кристен этого делать не разрешалось. Хотя она уже и не была прикована цепью, за ней, она чувствовала это, постоянно наблюдали — Эда, другие женщины, охранники Ройса. И это Ройс называл доверием?

Может быть, в другое время это и не вызвало бы у Кристен такой обиды, если бы не жара. Кристен чувствовала себя столь же униженной, как и другие молодые служанки, получавшие за малейшие провинности и отлучки упреки и тычки от пожилых слуг. Даже Эда залепила пощечину одной молодой девушке за то, что та, по ее мнению, слишком долго прохлаждалась у окна.

Слуги были измучены до предела, а за столами, где пировали гости, царило веселье. Потом начались танцы, и с тоской наблюдавшая за ними Кристен заметила с некоторым даже удовлетворением, что они мало чем отличаются от танцев ее родины. Барды распевали свои стихи о драконах и колдунах, о великанах и эльфах. Один музыкант в сопровождении арфы пел о героях своей древней страны, но чаще всего это был король Эгберт, дед Альфреда, который прославился тем, что в двух жестоких битвах одержав победу над мерсами, смог освободить королевство Вессекс из-под их владычества.

Интересно, сколько из этих историй соответствуют действительности, спрашивала себя Кристен, но продолжала слушать, как дед Альфреда разбил валлийцев, и живущих севернее гумберцев, и могущественных кельтов из Корнуэлла, которые противились его власти. Эти истории всем очень нравились, и музыканта просили спеть еще и еще.

Хотя Кристен получила свободу передвижения, ей все же не разрешалось прислуживать за столом. И ее это очень устраивало — ведь одно дело работать в полутемной кухне и совсем другое обслуживать гостей, которых она считала себе ровней.

Она была уверена, что ее никто не замечает, и ей стало бы, возможно, неловко, узнай она, что привлекла внимание почти всех, кто сидел за столом, даже самого короля. Гости терялись в догадках, кто же она, однако никто не снизошел до того, чтобы поинтересоваться какой-то рабыней. Лишь Альфред не постеснялся прямо спросить о ней у Ройса.

У Кристен волосы бы встали дыбом, если бы она узнала об этой беседе. Впрочем, они у нее действительно становились дыбом, но от разговоров гостей «об этих диких викингах», которых пленил Ройс и заставил работать на себя. Невыносимая жара и одно из таких совершенно дурацких замечаний переполнили чашу терпения Кристен. Не хватало лишь последней капли. И этой каплей стал взгляд Ройса.

Ей удалось-таки подойти к раскрытому окну, и она присела на минутку перед ним, обмахиваясь обеими руками. Тут же она почувствовала на себе взгляд Ройса и, обернувшись, прочитала в нем недвусмысленное предупреждение держаться от окна подальше.

Это уже было слишком. Кристен поднялась и стала медленно отрывать рукава своего платья, как она уже делала однажды, при этом она пристально смотрела на Ройса. Выбросив рукава в окно, она мгновенно почувствовала разницу. За спиной раздался веселый смех Ройса.

Этот искренний смех удержал ее от того, чтобы продолжить расправу над остальными частями платья. Она забыла свое раздражение, оценив всю комичность возникшей ситуации, а когда Эда принялась отчитывать ее, только широко улыбнулась ей в ответ и вернулась на кухню.

Спустя час после этого происшествия в зале стало спокойнее. Со столов убирали остатки еды. Полным ходом шли приготовления к завтрашнему дню.