Эликсир сущности - Алекс Рудин

Колокольчика Бдительности мне не обойтись. Что ж, значит, самое время вернуться к первоначальному плану.

Накануне я решил съездить в госпиталь — повидать Спиридона Ковшина и постараться ему помочь. Так почему бы не сделать это прямо сейчас?

Несколько секунд я обдумывал все детали предстоящей затеи. Убедился, что план может сработать и послал зов Екатерине Муромцевой.

— Добрый день, госпожа актриса! Через час я собираюсь заглянуть в госпиталь, навестить вашего друга Спиридона Ковшина. Хотите его увидеть?

— Конечно! — сразу же откликнулась Муромцева. — А меня пустят?

— Если вы будете со мной, никто не станет чинить вам препятствий, — улыбнулся я.

— Ура! — обрадовалась актриса. — Значит, через час у ворот?

— Если вы сейчас в театре, я могу заехать за вами, — предложил я. — Это по пути.

— Не нужно, — неожиданно отказалась Муромцева. — Лучше я сама приеду к госпиталю.

— Как хотите, — удивленно отказался я.

Загородная дорога превратилась в городскую улицу. По сторонам замелькали жилые дома, лавки и деловые конторы, и я сбавил скорость.

Глава 20

К тому времени, как по сторонам замелькали городские дома, я успел поговорить с графом Толубеевым. Разговор вышел непростой. Услышав, что Мальчика опоили, Толубеев пришел в бешенство. Мне насилу удалось убедить его не вмешиваться и не увольнять всех работников конюшни, начиная с Нагайцева.

— По крайней мере, не сейчас, Алексей Дмитриевич, — сказал я. — Не осложняйте работу полиции и Тайной службы.

— Только из уважения к вам, Александр Васильевич, — согласился Толубеев. — Но когда следствие закончится, у меня еще будет разговор с этими мерзавцами. Я им все припомню. А что же теперь будет с Мальчиком? Придется отменять заявку на скачки. Ведь нельзя же, чтобы он участвовал в таком виде.

— Нельзя, — согласился я. — Но пока ничего отменять не нужно. В крайнем случае, снимем Мальчика со скачек в последний момент.

— Вы считаете, что его можно привести в порядок? — загорелся любопытством Толубеев.

— Не могу поделиться с вами подробностями, — честно ответил я. — Но небольшой шанс есть.

— Зная ваши возможности, Александр Васильевич, я охотно верю в это, — отозвался Толубеев. — До сих пор вспоминаю разоблачение банкира Трегубова. Такого я никогда не видел. Крысы, которые на наших глазах превращались в золотые монеты! Это поразительно. Вы снова собираетесь устроить нечто подобное?

— Возможно, — улыбнулся я. — Время покажет.

* * *

Екатерина Муромцева нетерпеливо расхаживала возле высоких ворот Воронцовского госпиталя. К счастью, девушка не использовала зелье превращения, так что я сразу ее узнал.

— Ого, какой шикарный мобиль! — протянула она.

— Напрасно вы отказались от поездки, — улыбнулся я.

— Нет, — неожиданно возразила Муромцева. — Этот гад мог бы увидеть нас вместе и насторожиться. Он хитрый!

— Вы говорите про Удашева? — понял я.

— А про кого же еще! Забрал себе роль Ромео и делает вид, что ничего не случилось. Господин Кастеллано теперь носится с ним, как с писаной торбой, пылинки с него сдувает. Сволочь!

В голосе Муромцевой звучала настоящая ненависть.

— Надеюсь, вы не устроили Удашеву скандал, и вас теперь не уволят из театра? — поинтересовался я.

— Я не дура, ваше сиятельство, — прямо ответила Муромцева.

И коварно улыбнулась.

Я машинально бросил взгляд на дверь трактира «Долгожданная радость» — благо, он располагался напротив госпиталя, на другой стороне площади. Трактир был закрыт. Видно, бывший императорский повар отдыхал, или изобретал очередное необычайное угощение для своих знаменитых обедов.

— Не будем терять время, — сказал я. — Идемте, Екатерина.

Мы неторопливо пошли по широкой песчаной дорожке госпитального парка.

— Здесь красиво и спокойно, — улыбнулась Муромцева, вдыхая аромат настурций, которыми были усыпаны клумбы.

— Покой помогает лечению, — кивнул я. — Екатерина, мне нужно с вами поговорить. Я узнал, кто такой Спиридон Ковшин, и почему зелья превращения подействовали на него так необычно.

— Что значит «кто он такой»? — не поняла Муромцева. — Это Спиря. Я его тыщу лет знаю!

— А вы знаете, что он перевертыш? — прямо спросил я.

— Что? — не поверила Муромцева. — Этого не может быть!

Я удивленно нахмурился. Девушка не спросила меня, кто такой перевертыш. Где она могла слышать об этом?

— Это совершенно точно, — сказал я. — Зелье, которое Удашев подлил Ковшину называется зельем сущности. Оно снимает любые чары. Выпив зелье, Ковшин оказался в своем настоящем облике — зубастого чешуйчатого ящера. К счастью, он не до конца потерял человеческий разум. Испугался, что его увидят, и сбежал с премьеры. Добрался домой, и там стал пить зелья превращения, одно за другим. Ненадолго это помогло, поэтому когда мы его нашли, он выглядел как человек. Но теперь его настоящая сущность снова берет верх.

— Перевертыши не теряют человеческий разум, — неожиданно возразила Муромцева. — Они просто наивные. Хорошо меняют облик, но хитрить совсем не умеют.

— Откуда вы это знаете? — прямо спросил я.

— Неважно.

Муромцева отвела взгляд в сторону.

— Мне пришлось немало порыться в старых магических книгах, прежде чем я узнал о перевертышах, — заметил я. — А вы так хорошо с ними знакомы.

Муромцева молчала.

— Знаете, почему я заговорил с вами об этом? — спросил я. — Перевертыши — не звери. Это очень редкие магические существа. Просто магии удобнее существовать в человеческом облике, вот она и побуждает их превращаться в людей. Только вот настоящие люди относятся к перевертышам не очень хорошо. Это я еще мягко говорю. Не думаю, что Спиридон Ковшин хочет, чтобы его боялись.

— Вы думаете, что он покажется мне страшным или отвратительным? — с непонятной улыбкой спросила Муромцева.

— Я должен учитывать такую возможность, — кивнул я. — Если так, то вам лучше не видеться со Спиридоном. Боль может окончательно разрушить его магическую природу.

— Ладно, — медленно кивнул Муромцева. — Я расскажу вам. Помните, я говорила, что владею магическим даром Иллюзии? Знаете, откуда он у меня? От моего деда. Понимаете?

— Ваш дед был перевертышем? — изумился я. — И дар передался вам по наследству?

— Жалкие крохи, — вздохнула Муромцева. — Я очень любила дедушку, Александр Васильевич. И всегда мечтала стать, как он — настоящим волшебным существом, умеющим принимать любой облик.