Эликсир сущности - Алекс Рудин

его.

— Дело в том, Тимофей Иванович, что Мальчику подлили очень необычное зелье, — сказал я. — Не могу раскрыть вам все подробности, скажу только самое главное. Этими зельями интересуется Тайная служба. А я знаком с ее начальником. Понимаете, что это значит для вас?

— Что? — сузив глаза, спросил Слобонин.

— Сейчас я пошлю зов начальнику Тайной службы и попрошу прислать сюда мага-менталиста. Менталист вывернет вашу память наизнанку, словно старую одежду, и узнает о вас все. После этого вас будут судить как сообщника.

Я не пытался запугать Слобонина. Если потребуется, я был готов вызвать сюда Зотова и передать расследование в его руки. Да, когда-нибудь мне придется оказать начальнику Тайной службы ответную услугу. Но ради Мальчика я пойду на это с радостью.

Слобонин понял, что я не шучу, и прикусил губу, напряженно раздумывая.

— Ваше сиятельство, — растерянно вмешался Нагайцев. — Да не мог Тимофей Мальчику навредить. Он же с рождения за ним ухаживал.

— Решайте быстро, — жестко сказал я Слобонину, не обращая внимания на слова тренера. — Даю вам минуту.

Слобонин перевел взгляд с меня на замолчавшего Нагайцева. А потом снова посмотрел мне в глаза.

— Ладно, — медленно сказал он. — Приперли вы меня к стенке, господин Тайновидец. Вы правы. Я все видел.

— Иваныч, ты что? — в изумлении спросил Нагайцев. — Ты знаешь, кто это сделал, и молчишь?

Он шагнул к Слободину, и мне пришлось повысить голос:

— Тихо! Дайте ему сказать.

— Прости, Ефим Никанорович, — скривился Нагайцев. — Не хотел я тебя выдавать. Ждал, что ты сам одумаешься.

— При чем тут Нагайцев? — резко спросил я.

— Это он заходил к Мальчику сегодня ночью.

— Что? — взревел тренер. — Да я тебя своими руками…

Сжав кулаки, он бросился к Слободину. Но я был наготове и успел его перехватить. Нагайцев попытался вырваться, но я оттолкнул его в сторону.

— Хватит! Я знаю, что Мальчика опоили не вы. Но если вы не успокоитесь, мне придется вас связать.

Нагайцев тяжело дышал, его пальцы судорожно сжимались. Но вырваться не пытался — мой резкий окрик подействовал на него не хуже, чем ведро холодной воды.

Через секунду я почувствовал, что его мышцы расслабились, и отпустил тренера.

— Стойте спокойно и молчите, — сказал я ему. — Вы мешаете мне работать.

Слободин не защищался. Опустив руки, он смотрел на Нагайцева.

— Расскажите подробно, что вы видели, — приказал я Слободину.

— Шарик ночью залаял, — неохотно ответил он. — Я и проснулся. Подошел к окну и увидел, как Ефим заходит в конюшню.

— Врешь! — снова не выдержал Нагайцев. — Я дома был. Жена подтвердит.

Я понял, что спокойно расспросить Слобонина он мне не даст.

— Где привязан Шарик? — спросил я.

— Здесь, возле конюшни, — ответил Слобонин, посмотрев на тренера.

— Идем к нему, все вместе. Ну!

Шарик оказался милейшим псом серой волчьей масти, но с круто загнутым вверх хвостом. Увидев нас, он залился радостным лаем, высоко подпрыгивая и звеня тяжелой длинной цепью. Трава вокруг будки была вытоптана до голой земли.

— Подойдите к собаке, — сказал я Нагайцеву.

Тренер непонимающе уставился на меня.

— Зачем?

— Погладьте ее.

Нагайцев подошел к Шарику и положил руку ему на голову. Пес немедленно завилял хвостом и завалился на спину, подставляя брюхо. Нагайцев присел на корточки и почесал его живот.

— Пес лаял так же радостно? — спросил я Слобонина.

— Нет, — растерянно ответил конюх. — Злобно, будто на чужого.

По выражению его лица я понял, что он наконец-то мне поверил.

— Уверен, это был другой человек, — кивнул я. — Просто очень похожий на Ефима Никаноровича.

— Конечно, дурак ты старый! — уже беззлобно сказал Нагайцев, поднимаясь на ноги. — Как только ты мог подумать такое?

— А я еще удивился, почему Ефим одет необычно, — нахмурился Слобонин. — И дверь он открывал осторожно, как вор.

— Дверь была не заперта? — спросил я.

— Заперта на засов. Ефим его так медленно отодвинул, как будто боялся зашуметь.

Слобонин смешался.

— То есть, не Ефим, а этот…

— А почему вы не запираете конюшню на замок? — спросил я.

— А если пожар, ваше сиятельство? — объяснил Нагайцев. — Знаете, сколько таких случаев было? Сжигали, сволочи, конюшни вместе с лошадьми.

— Разумно, — кивнул я. — Долго этот человек пробыл в конюшне?

— Минут десять, — ответил Слобонин. — Я ничего и не заподозрил. Думал, что Ефиму не спится, вот он и решил лошадей проверить. Я сам иногда так делаю.

— Что было дальше?

— Он вышел, дверь за собой аккуратно прикрыл. И пошел себе спокойно.

— В какую сторону он пошел? — уточнил я. — К коттеджу?

Слобонин покачал седой головой.

— Нет, к воротам.

— Непонятно только одно, — сказал я. — Как он миновал вашу систему охраны.

— Сам ума не приложу, — развел руками Нагайцев. — Я должен был проснуться.

Слобонин машинально отвел взгляд в сторону.

— Что? — заметив, спросил я. — Вы и об этом что-то знаете?

Слобонин молчал, опустив глаза в землю.

— Говори, Иваныч, — грозно повысил голос Нагайцев.

— Охранную систему твой сынок отключил, — неохотно сказал Слобонин. — Ты не подумай чего. Девчонка у него в Сосновке, вот он к ней и бегает по ночам. А к утру обратно возвращается.

— А ты откуда знаешь? — снова взревел тренер.

— Так это не в первый раз уже. Видел я.

— Выпорю мерзавца, — зарычал Нагайцев. — Выпорю и на конюшне запру. Будет один овес вместе с лошадьми жрать! И ты вместе с ним. Что я теперь графу Толубееву скажу?

— С графом Толубеевым я поговорю сам, — успокоил я его. — А вы наведите порядок на конюшне. И больше никого не подпускайте к Мальчику.

— Сам возле него ночевать буду, — заверил меня Нагайцев. — Только как его теперь обратно вернуть? Может, лекаря позвать?

Я не стал обнадеживать Нагайцева.

— Не думаю, что лекарь сумеет помочь. Мальчика опоили редким зельем. Но я знаю, где преступник его взял. Попробую там же найти противоядие. А вы пока не делайте ничего, чтобы не навредить Мальчику еще больше.

— Понял, ваше сиятельство!