Час волка. Введение в хронополитику - Владимир Семенович Овчинский

тем, что независимо от политических кампаний американский бизнес имеет глобальный характер и является собственником предприятий по всей планете. Более того, в условиях кризисных явлений в Китае и в странах – нефтепроизводителях, которые в первые два десятилетия XX века были основными источниками инвестиций, именно компании Соединенных Штатов вернут себе лидирующую роль в глобальных инвестициях. Соединенные Штаты в течение всего прогнозируемого периода будут экономическим лидером планеты, бесспорным научно-технологическим доминатом, державой, определяющей мировую политику в глобальном масштабе.

Доля Китая в мировом ВВП, согласно прогнозам, стабилизируется на уровне 16–17 %. Экономические сложности Китая заморозят нынешнюю воспроизводственно-экономическую структуру и затруднят диффузию инноваций в китайской экономике.

Общая доля стран ЕС в мировом ВВП уменьшится с 17,5 % в настоящее время до примерно 14 % в 2035 году. Вполне вероятно, что ЕС не просуществует до конца прогнозируемого периода и распадется на интегрированную с единым банком, бюджетом и таможенными границами Западную Европу в составе Германии, Франции, стран Бенилюкса, Швейцарии и Австрии, новый Восточный экономический блок, а также Южную Европу. Она будет включать в себя переживающие перманентные трудности экономики Испании, Италии, Греции и т. п.

Вариант Института нового экономического мышления по модели Перес-Мински

В последние годы все больший интерес у действующих политиков, макроэкономистов и бизнеса вызывают прогнозы, сделанные в рамках институциональной школы экономики. В начале 2018 года прогнозисты Лондонской школы экономики подготовили доклад о прогнозах динамики глобальной экономики до 2030 года. В докладе они использовали модели известных экономистов Карлоты Перес и Хаймана Мински. В отличие от докладов международных финансовых институтов, модели Перес построены не на факторной теории роста, а на теории экономических циклов Шумпетера-Кондратьева.

Модель построена исходя из факта значительной автономности экономико-технологического и финансово-инвестиционного контуров современной глобальной экономики. Начиная с отмены золотого стандарта в 1971 году, оба этих контура существуют в основном независимо, хотя и воздействуя друг на друга.

В значительной степени экономический кризис 2008–2009 годов и стал следствием расходящихся динамик производственной экономики и экономики финансово-денежной сферы. В течение 10 лет данное расхождение преодолено не было. Более того, дивергенция между воспроизводственными процессами и денежно-финансовой сферой увеличилась. В этой связи в представленном докладе пятистадийная модель производственно-экономической динамики Карлотты Перес дополнена структурой инвестиций в соответствии с моделью Х. Мински.

Модель не анализирует страновую специфику, а рассматривает глобальную экономику как уже сложившееся глобальное целое. Ни политика администрации Д. Трампа, ни курс правительства Великобритании во главе с Т. Мэй не направлены против глобализма. Нынешние администрации в Вашингтоне и Лондоне, выражающие интересы, прежде всего, крупнейших банков и нефинансовых корпораций, лишь для внешнего потребления представляют свои действия как популистский курс, направленный на демонтаж глобального мира и воссоздание западных изолированных зон.

Это не только невозможно, но и не нужно. Как отмечал министр финансов США С. Мнучин: «Несправедливо упрекать нашу администрацию в стремлении демонтировать мировую финансовую систему. Посудите сами, что произойдет с Америкой, если прекратится, либо резко уменьшится объем глобальной торговли, пересохнут финансовые потоки и все доллары, обслуживающие глобальную торговлю и производственную логистику, вернутся в американскую экономику. Это приведет к гиперинфляции. Мы не против глобального мира. Мы – за него. Однако мы хотим честных правил игры. Мы хотим, чтобы ни Китай, ни Мексика, ни Европа, ни Россия не паразитировали на американской экономике. Только и всего».

Если абстрагироваться от популистских выступлений политиков, вынужденных говорить то, что хочет электорат, суть деятельности администраций Трампа и Мэй – не в уничтожении глобальных финансов и торговли, а в изменении условий международной торговли в целях создания максимальных преимуществ для США и Великобритании. Более того, искренний Д. Трамп в своих Twitter-обращениях к лидерам других стран так прямо и пишет: «Я хочу с вами торговать, сотрудничать, но не буду делать это в ущерб Америке. Я не жду, что вы будете вести переговоры исходя из интересов Америки, а не своих стран. Вот в ходе переговоров мы и установим тот баланс, который соответствует реальному месту каждой из наших стран в технологическом, производственном, финансово-экономическом и военном потенциалах».

Если пользоваться терминологией фабианцев, которые основали Лондонскую школу экономики, то Д. Трампа и Т. Мэй правильно назвать не националистами-популистами, а умеренными империалистами. Их цель – в перераспределении доходов от мировой торговли и глобальных инвестиционных потоков в пользу своих стран.

В этой связи нет оснований полагать, что в период 2019–2035 годах произойдет распад глобальной экономики на локальные зоны: американскую, европейскую, азиатскую и т. п. Глобальная экономика продолжит свое существование. Более того, межстрановая, межконтинентальная торговля и инвестиции не только не уменьшатся, но и возрастут.

За последние 30 лет сложилось глобальное разделение труда и производства, оформилась региональная специализация и никакому правительству не под силу сломать общемировые процессы. В этой связи представляется неправильным подход, когда кризисные явления в глобальной экономике выводятся из проблем локальной. Напротив, локальные проблемы являются в современном мире отражением глобальной экономики применительно к региональной специфике и месту того или иного региона страны в международном разделении труда и производства.

Доклад исходит из концепции Перес, опирающейся на идеи Кондратьева и Шумпетера. Согласно этой концепции, технологические изменения происходят в результате последовательных революций. Текущая революция информационно-коммуникационных технологий – пятая по счету. Она стартовала в начале 1980-х годов. Продолжительность технологической революции – величина переменная. Революция – это не лето, зима и осень и не обязана каждый раз длиться строго определенный период времени.

Согласно детальным исследованиям, технологические волны Перес имеют продолжительность от 40 до 60 лет. Волна имеет две важнейших фазы. Начинается она с большого импульса развития, базирующегося на той или иной технологии, а точнее технологическом пакете. Этот импульс сначала зарождается в одной или нескольких взаимосвязанных отраслях, затем распространяется на всю экономику и дает ощутимый эффект с точки зрения эффективности производства и роста производительности факторов. Вслед за распространением наступает фаза золотого века, когда новый технологический пакет приводит к положительным изменениям не только в экономике, но и во всех сторонах жизни. После этого наступает перенасыщение технологий, снижение их воздействия на эффективность производства. Затем начинается спад, который может быть как коротким, так и длинным.

Сама Перес в недавнем интервью таким образом описала свою модель: «Обычно производственные революции длятся 40–60 лет и состоят из двух принципиально отличающихся друг от друга периодов. Первые два или три десятилетия – это турбулентный процесс созидательного разрушения, как это называл Шумпетер. Главную роль на этой стадии играют ученые, технологи и финансовый капитал. Этот начальный этап я называю периодом инсталляции. Именно на этом этапе возникает новая