Час волка. Введение в хронополитику - Владимир Семенович Овчинский

приведена в действие двигателем внутреннего сгорания, нефтью и конвейером. В среднем производительность труда росла в течение 25 лет на 2,3 % с пиком в 2,8 %.

Далее производительность труда и производства постоянно снижалась, составляя в настоящее время в расчете по ВВП за вычетом сферы обращения и государственных услуг лишь немногим более 0,4 %.

Ждать какого либо ускорения темпов роста эффективности производства в результате Четвертой промышленной революции не приходится. Это связано с двумя группами факторов, действующих соответственно со стороны предложения и спроса.

Со стороны предложение кратное падение EROI не может быть компенсировано внедрением роботов или обработкой больших данных, которое лишь улучшают управление и продажи. Коль скоро EROI снижается из года в год, то также снижаются и возможности получения прибавочного продукта или прибыли. На протяжении всей человеческой истории в точном соответствии с законами физики именно новые, более дешевые энергетические источники обеспечивали расширение и повышение эффективности производства. В XXI веке, увеличивая производство энергии, человечество с каждым годом будет делать это все менее и менее энерго-эффективно. Соответственно это скажется на показателях эффективности экономического роста. Динамика EROI и экономического роста жестко связаны близкой корреляционной зависимостью и находятся в жесткой причинно-следственной связи.

С другой стороны, со стороны спроса также нет оснований ожидать какого-либо оживления экономики. Проблема заключается в следующем. ВВП с точки зрения потребления может делится на три части. Первая часть – это реальное потребление домохозяйствами и бизнесом. Вторая часть – это потребление ради сохранения устойчивости общества, экономики и производства. Наконец, третья часть – это те затраты, которые надо понести дополнительно для того, чтобы сохранить текущий уровень эффективности производства.

В течение XX – начала XXI века доля реального потребления была либо стабильной, либо в некоторых странах, например, в Соединенных Штатах, Скандинавии и Франции даже несколько возрастала. Начиная с 10-х годов XXI века она снижается нарастающими темпами.

Во-первых, это связано с тем, что в условиях падения EROI все больше ресурсов отвлекается на то, чтобы обеспечить уже достигнутый уровень эффективности производства и энергетики. Это – обязательные капиталовложения не в расширение, а в поддержание уже имеющегося уровня.

Во-вторых, специалистам по надежности хорошо известно, что за увеличение сложности надо платить. Необходимо расходовать средства на дублирование и защиту сложных систем, иными словами, на надежность. Поскольку в рамках повсеместной экспансии информационно-коммуникационных технологий сложность обществ растет по экспоненте, то по экспоненте будут расти и затраты на обеспечение надежности. Эти затраты также придется делать из ВВП.

При одной и той же динамики ВВП в первые 15 лет XXI века и в последующее 15-летие возможности для потребления домохозяйствами и бизнесом заметно различаются. Темпы падения реального потребления, за счет которого компенсируется рост сложности и падение эффективности, происходит, согласно расчетам Всемирного банка, а также ФРС Сент-Луиса, существенно быстрее, чем прирост ВВП при самых оптимистичных сценариях.

Выводы из осуществленного выше анализа, связанного с EROI, достаточно просты.

– Даже если удастся обеспечить на горизонте 15–20 лет хотя бы незначительные темпы экономического роста (что само по себе маловероятно), фактически будет иметь место значительное снижение уровня потребления домохозяйствами и бизнесом. Все дополнительные ресурсы уйдут на повышение надежности и поддержание имеющегося уровня производства в условиях нарастающей сложности и неустойчивости страновых и глобальных социосистем.

– Снижение энергоэффективности на горизонте по крайней мере до 2035 года будет иметь безусловный непрерывный и всеобъемлющий характер. Оно будет происходить темпами, не позволяющими повышать общую эффективность производства за счет внедрения новых технологий.

– Ограниченные возможности для роста эффективности производства и более того, вероятное его системное снижение в сочетании с абсолютным уменьшением ресурсов потребления, станут дополнительным фактором, усугубляющим глобальный финансово-экономический кризис, неизбежный в начале 2020-х годов. Финансово-экономический и энергетический кризис войдут в резонанс и будут подпитывать и усиливать друг друга.

Приведенные выше соображения позволяют с уверенностью утверждать следующее. Долговременное снижение EROI на фоне накладывающихся друг на друга финансово-экономического, природно-климатического и технологического кризисов на долгие годы, возможно на интервале 15–25 лет, вынудят глобальную экономику перейти к фазе сжатия со значительными отрицательными темпами прироста, т. е. с абсолютным сокращением производства и потребления товаров и услуг.

Капитализм, как известно, не может существовать в условиях длительного сокращения производства. Соответственно ему на смену должен прийти какой-то иной способ организации производства, распределения продукции и установления собственности на средства производства.

Глава 3. Долгая зимняя ночь. Экономика перед великим кризисом

Притча во языцех – кратковременные климатические прогнозы. Однако в последнюю четверть века ведущие фабрики мысли еще реже дают правильные прогнозы динамики национальной, региональной и глобальной экономики. Это связано в первую очередь с переходным характером нынешней экономической эпохи, с многочисленными факторами, обуславливающими неустойчивость, турбулентность и переменчивость глобальной финансово-экономической системы. Все это затрудняет прогнозирование, особенно кратко– и среднесрочное.

В последние годы ведущие центры экономического прогнозирования все активнее используют большие экономические данные в сочетании с изощренными методами распознавания аномалий, разложение темпов динамики на устойчивые тренды, флуктуации в определенном диапазоне и случайные блуждания или события. В рамках этой методологии наибольшее внимание и интерес вызывают у криптоаналитиков и прогнозистов три типа исследований. Первый базируется на традиционной методологии долгосрочного прогнозирования. Второй – на математико-статистическом анализе и прогнозе в рамках институциональной модели экономики. Третий – на сочетании анализа воспроизводства товаров и услуг – с одной стороны, и денежных агрегатов, включая денежную массу, показатели долга, объем кредитов и т. п. – с другой. Поскольку прогнозы, сделанные в рамках этих школ в 2017–2019 годах малоизвестны в России, есть смысл остановиться на них подробнее.

Прогноз по методике МВФ

Начнем с прогнозов, подготовленных в недрах Всемирного банка и Международного валютного фонда. Они построены на основе имитационной модели, учитывающей в страновом, региональном и глобальном аспектах основные факторы экономического роста, включая фондо– и энерговооруженность, производительность труда за счет повышения качества трудовых ресурсов, а также рост численности рабочей силы.

Темпы роста ВВП в период 2019–2035 годов будут самыми низкими за всю экономическую историю двух последних столетий. Отчасти это будет связано с неминуемым экономическим спадом ориентировочно в 2021–2023 годах. Этот спад будет третьей волной долгосрочной экономической рецессии. Первая волна случилась в 2008–2009 годах в США. Она была порождена пузырем на ипотечном рынке. Вторая волна – это кризис 2012–2013 годов, вызванный проблемами национального долга, прежде всего, Греции и ряда других стран ЕС. Третья волна экономического кризиса, скорее всего, будет связана со схлопыванием пузыря муниципальных, корпоративных и частных долгов в Китае.

В целом, базисный показатель