Опричнина - Александр Зимин

К вопросу о публичном обличении Ивана Грозного мы еще вернемся. Сейчас для нас важно, что Таубе и Крузе связывают выступление Филиппа против опричнины с казнью Рыбина-Пронского и «сторонников и приближенных» митрополита после Земского собора 1566 г.[1265] Семья Рыбина-Пронского, как и Филиппа Колычева, была издавна связана со старицкими князьями. Поэтому весьма соблазнительно предположить, что как Таубе и Крузе, так и автор жития Филиппа смешали воедино два выступления митрополита: первое, происшедшее непосредственно после Земского собора 1566 г., и второе — в 1568 г.

Во второй половине 1566 и в 1567 г. после казни Рыбина-Пронского и других «челобитчиков» репрессии на время поутихли.

Возвращена была даже основная масса ростовских и ярославских княжат, сосланных в Казань и Свияжск летом 1565 г. Казалось бы, настало время снова поставить вопрос о полной ликвидации опричнины. Незадолго до нового и на этот раз решающего столкновения с царем, 30 января 1568 г., Филипп пишет послание в Соловецкий монастырь[1266]. Печальный колорит этого письма и забота его автора о благоустройстве монастырской вотчины показывают, что Филипп уже в начале 1568 г. думал покинуть митрополичий стол и найти пристанище в Соловецкой обители.

О выступлении Филиппа весною 1568 г. сохранилась краткая летописная заметка: «Лета 7000 семьдесят шестаго, месяца марта 22 день… учал митрополит Филипп с государем на Москве враждовати о опришнины, и вышел из митрополича, и жил в монастыре у Николы у Старово»[1267]. Вероятно, именно об этом выступлении подробно рассказано в житии. Однажды в Успенский собор во время службы митрополита явился царь «со всем своим воиньством, вооружен весь, наго оружие нося». Филипп обратился к нему с речью. Он сказал, что своей властью царь подобен Богу, но ему не следует «возноситься» надо всеми. «От начала убо несть слышано благочестивым царем свою им державу возмущати… сия еже твориши, ни во иноязыцех тако обреташеся». Царь резко оборвал Филиппа: «Что тебе, чернцу, до наших царских советов дело. Того ли не веси, мене мои же хотят поглотити». Поэтому благослови нас. На это последовал ответ: «Наше молчание грех души твоей налагает». Филипп протестовал против двух следствий опричнины: против разделения страны на две части («не разделяти, твоя бо есть едина держава», если же царство разделится, то оно запустеет) и против казней («учинен бо еси от Бога, еже разсудити людей божия вправду, а не мучительски сан держати»).

Царь в гневе покинул Успенский собор. По мнению автора жития, особенно негодовали на митрополита опричники «Молюта Скуратов да Василий Грязной со своими единомысленики»[1268].

Опричные казни после выступления Филиппа не уменьшились, а даже увеличились. К лету 1568 г. стали усиленно распространяться тревожные вести, что среди бояр зреет заговор, имевший целью посадить на царский престол Владимира Старицкого. Возможно, уже был брошен в темницу бывший конюший И.П. Федоров, которого называли главой заговорщиков. Все чаще недовольные казнями стали обращаться за поддержкой к митрополиту. Снова во время службы в соборе Филипп выступает с поучением царю: «Отнюду же солнце в небеси, несть се слышано благочестивым царем свою им державу возмущати»[1269].

Третью речь против опричнины Филипп произносит 28 июля в Новодевичьем монастыре (в день Прохора и Никанора)[1270]. Поводом для очередного столкновения послужило то, что Филипп увидел в соборе кого-то из опричников в «тафье» (шапке восточного покроя). Митрополит с сарказмом произнес: «Се ли подобает благочестивому царю агаряньский закон держати?» Царь усмотрел в этом недостойный выпад, ибо он был женат на кабардинской княжне, а в его ближайшем окружении было много татар и черкесов. Чаша его терпения переполнилась. Отдано было распоряжение о подготовке процесса против строптивого митрополита. В сентябре 1568 г., т. е. когда в Москве казнили И.П. Федорова, в Соловецкий монастырь посылали специальную комиссию во главе с суздальским епископом Пафнутием, архимандритом Феодосием, опричником Василием Темкиным-Ростовским и дьяком Дмитрием Пивовым[1271] с детьми боярскими («многих от воиньскаго чину») для расследования деятельности Филиппа[1272].

Митрополит был обвинен в «порочном поведении»[1273], его временно отстранили от дел и отправили в Богоявленский монастырь (за Ветошным торгом, в Китайгороде)[1274]. В Соловецком монастыре во время ревизии опечатали казну[1275]. Нашлись и лжесвидетели[1276]. Среди них был соловецкий игумен Паисий, ученик митрополита, которому якобы посулили епископский сан за выступление против Филиппа. Василий Темкин и Феодосий составили обвинительный акт, который Пафнутий не захотел подписать[1277].

Суд над Филиппом состоялся на импровизированном заседании Земского собора, на который, однако, самого митрополита не допустили («ни со оклеветающими его постави»)[1278]. 4 ноября его «из святительского сана свергоша»[1279]. Поддерживавший Филиппа архиепископ казанский Герман 6 ноября был казнен[1280].

Не зная о соборном решении или не желая ему подчиниться, митрополит 8 ноября (в Михайлов день) произносит очередную проповедь. В это время в церковь ворвались опричники во главе с А.Д. Басмановым (по Таубе и Крузе — Малютой Скуратовым), сорвали с Филиппа облачение и отправили митрополита в монастырь Николы Старого (или Богоявленский), а затем в Тверской отрочь монастырь[1281]. И ноября новым митрополитом избирается архимандрит Троице-Сергиева монастыря Кирилл[1282].

23 декабря 1569 г. во время похода Ивана IV на Новгород бывший митрополит Филипп, как передавала из уст в уста народная молва, был задушен Малютой Скуратовым за то, что отказался благословить царя на разгром «новгородских изменников»[1283].

* * *

Столкновение митрополита Филиппа с Иваном Грозным было наиболее ярким эпизодом борьбы между церковью — этим «государством в государстве» — и самодержавной властью за политическое преобладание.

Исследуя особенности иммунитетной политики в опричные годы, С.М. Каштанов установил, что именно тогда происходит восстановление тарханных привилегий монастырей, уничтоженных еще в период правления Избранной рады[1284]. С.М. Каштанов объясняет этот парадоксальный факт стремлением правительства заручиться поддержкой церковных феодалов в борьбе с княжеско-боярской оппозицией. Однако этого объяснения недостаточно. Несомненное возвращение к удельной старине, обнаруживающееся в опричной политике Грозного и проявившееся, в частности, в иммунитетных мероприятиях, объясняется тем, что царь выбирал старые формы для осуществления новых целей. А одной из новых задач, которые поставлены были в опричные годы, стало полное подчинение церкви государству. Поэтому в широкой практике раздачи льгот духовным феодалам нельзя не увидеть стремления Ивана IV привязать к себе монастыри-вотчинники, противопоставить их высшей церковной иерархии — митрополиту и епископату: митрополиту царь (в отличие от Владимира Старицкого) так и не выдал ни одной жалованной грамоты. С.М. Каштанов обратил внимание на тот примечательный факт, что после 1563 г. отменялась подсудность монастырских властей в светских делах митрополиту и епископам, прокламированная еще Стоглавом. Отныне тяжбы настоятелей со светскими лицами подлежали светскому суду[1285]. Только при помощи и поддержке со стороны могущественных духовных корпораций можно было сломить сопротивление руководящей верхушки русской церкви. Лишь после того как эта цель была достигнута, Иван IV снова (в середине 70-х годов) ставит вопрос о сокращении монастырских привилегий[1286].

Гибель Филиппа сопровождалась почти полным «перебором» церковных иерархов.

Сторонника строптивого митрополита полоцкого архиепископа Афанасия Палецкого еще 17 мая 1568 г., т. е. в самый разгар борьбы царя с митрополитом, отправили в Кирилло-Белозерский монастырь (место его пострижения). В том же году произошла смена крутицкого епископа: вместо осифлянина Галактиона владыкой становится Герман.

Во время новгородского похода Иван IV приказал «ограбить догола тверского епископа»[1287]. Варсонофий, как известно, был сподвижником Германа Полева. Он покидает тверскую епархию и уходит «на покой» в Казанский Спасо-Преображенский монастырь. Тогда же сведен с престола один из основных противников Филиппа — архиепископ новгородский Пимен. Его сослали в монастырь в Венев, где он вскоре и умер. По словам автора жития Филиппа, гонениям подверглись все враги митрополита. Архиепископа рязанского Филофея также «из сана извергще»[1288]. Последний раз 22 ноября 1569 г. упоминается коломенский епископ Иосиф[1289]. По данным П.М. Строева, 26 ноября 1569 г. умер пресловутый враг Филиппа суздальский епископ Пафнутий. Готовя поход на Новгород, Иван IV заточил троицкого игумена в ноябре 1569 г. в Хутынский монастырь[1290]. Гонители митрополита Филиппа игумен соловецкий Паисий и соборные старцы были подвергнуты репрессиям. Затем, в июле 1570 г. были убиты архимандриты Солотчинского и Печерского монастырей[1291]. Странное совпадение этих ноябрьских дат со смертью Филиппа и новгородской экспедицией Ивана IV нельзя считать случайным. Не совсем ясны данные о вологодском епископе. В 1568–1571 гг. произошла смена смоленского епископа. Только архиепископ ростовский Корнилий благополучно перенес все опричные бури.