Бисер для трех поросят - Татьяна Сахарова

— Не знаю… Но вообще-то его разумно было бы оставить в разгромленной квартире. Чтобы никто не заподозрил побега.

— Правильно. Его паспорт там и остался. Его нашли менты во время осмотра.

— Значит, башка у него работала. Жаль, мы со Славкой его недооценили. Даже предположить не могли, что он в одиночку способен провернуть такое мероприятие.

— Не о том ты думаешь, — прервала я Гришкины сетования. — Если паспорт Зимина остался в квартире, то на руках в лучшем случае имеется паспорт брата. На документ рецидивиста заграничный паспорт не выдадут. Следовательно, нужно искать чистую ксиву, а она на дороге не валяется. С дохлой липовой корочкой можно худо-бедно крутиться внутри страны, но пытаться пересечь с нею рубежи родины — чистой воды утопия. А на карту поставлена тихая сытая старость. На месте Глеба Николаевича я бы затерялась на время в каком-нибудь большом городе, немного обжилась там, добыла бы себе приличные документы… И в принципе из страны уезжать совсем не обязательно.

— Предлагаешь искать потерянную иголку во всех крупных городах России?

— Не только в России. Глеб Николаевич питает некоторые сыновние чувства к матери, а та перебралась к сестре на Украину. Живет где-то под Львовом. А от нас просочиться в Малороссию пара пустяков. Это ж почти не заграница.

— Круто. Вот Украины нам как раз недоставало. Стог сена с нашей ускользнувшей иголкой растет не по дням, а по часам, — с полной безнадегой произнес он. — Прикажешь собрать армию добровольцев и послать их прочесывать все большие города сразу в двух государствах?

— Ничего не нужно прочесывать. Просто при помощи правоохранительных органов следует с умом расставить мышеловки. А мышка сама попадется.

— Как же, попадется, куда денется. Осталось только расставить сто тысяч мышеловок во всех гостиницах, на вокзалах, в аэропортах.

— Что за нездоровое стремление к гигантомании? Зачем тебе все гостиницы? Салонов фирмы «Мерседес» не так уж много наберется, — торжественно произнесла я. — Без колес он долго не протянет, а мечта и так уже заждалась своего героя.

— Bay! — восхитился Гришаня. — Как только я сам об этом не подумал?

— Нужно только хорошую фотокарточку Глеба Николаевича разыскать. И снабдить ею служащих автосалонов. Паспорт у него может быть на имя Степана Филимонова, а может — и на любую другую фамилию.

— Завтра же найду приличный снимок этого упыря. А там уж Славка тряхнет московскими связями. Молодец, Машка!

— Маруська у нас — голова! — присоединилась к похвалам Женька. — Если деньги удастся вернуть, с тебя и Славки комиссия причитается.

— Не вопрос, — безропотно кивнул муж. — Десять процентов от суммы, по моему мнению, Маха честно заработала.

— А я? — вознегодовала его жена. — Мне за моральные издержки десять процентов не положено?!

— Тебе положено ноги поотрывать и спички вставить. Это была твоя гениальная затея с работой в ресторане. Чего, спрашивается, не улететь тихо-мирно с сыном в Вологду. А теперь, видите ли, у нее моральные издержки… Фиг тебе с маком, а не компенсация.

— Ах так! — взревела Женька. — Тогда вали отсюда к едрене фене! Я с Машкой жить остаюсь!

— И оставайся! — прогудел в ответ муж.

— И останусь!

— Брейк! — гавкнула я. — Тут у меня еще сирени немерено. Ща как всыплю обоим!

— Он первый начал, — обиженно заныла Женька, — а когда Глеба найдут и деньги у него отнимут, то будет справедливо переписать ресторан на нас с Маруськой. Мы его честно заработали.

— Ишь, работница… ресторан ей подавай, — скорчил гримасу Гришаня. — Клювик тебе повидлом не намазать?

— Ага, и про воротник не забудьте, — подтрунила я.

— Какой еще воротник? — не уловила ход моих мыслей Женька.

— Из шкуры того неубитого медведя, которого вы с таким энтузазизмом пытаетесь поделить. Вовсе не факт, что Глеб Николаевич попадется в мышеловку. Тогда ресторан придется продать с молотка и пустить деньги в счет погашения обязательств перед клиентами.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — вздохнул Стрельцов. — Попробуем со Славкой выкрутиться без серьезных потерь.

Мы еще немного почаевничали, и примирившееся семейство отчалило домой.

* * *

Солнце уже давно убаюкалось за высотными заборами соседских участков, но все равно было душно. Накалившаяся за день земля нехотя расставалась со зноем, превращая воздух в сухую жаркую массу, размягчающую тело почище финской сауны. Но господин Вейнберг, казалось, не замечал вечерней духоты. Расположившись на террасе, он беззастенчиво соображал на троих. Вернее, пили Федька и Федор Митрофанович только вдвоем, а Матвей просто присутствовал рядом для поддержания компании, поглядывая на подвыпившего хозяина не то с сочувствием, не то с немым укором.

«И ведь предупреждал же тебя, дурака, что с девкой явно не все чисто, — гнобил Федор Митрофанович свою взбалмошную вторую половину. — А ты еще начальнику охраны не поверил, сам проверять ринулся. И что?! Убедился? В таких апартаментах простые администраторы не живут. У-у-у, бандитское отродье! Ты хоть головой своей глупой представляешь, куда эти шалости могли завести? Демину еще предстоит разобраться, что от тебя понадобилось Ярославу Соловью и всей его мафиозной компании. Неплохо сработали ребятки, даже мое феноменальное чутье не распознало подвоха».

«Но послушай, я оказался в том ресторане совершенно случайно, — виновато бормотал Федька. — Не могли же они специально ловить меня на крючок именно там. В городе сотни ресторанов!»

«Олух! Они тебя и не ловили вовсе! В тот момент, когда ты появился на сцене, эта братия как раз проворачивала операцию под названием: «Как кинуть клиентов на лимон баксов». После необдуманного убийства Юлии Почепцовой и Ангелины Рощиной подпольную контору в ресторане следовало закрывать. Глеб Зимин и Павел Гросс — отработанный материал: и деньги они потихоньку мимо хозяйского кармана уводили, и с администраторами чересчур круто обошлись. Их без сожалений можно пустить в расход. А если убирать обоих с дороги, то неплохо бы напоследок и деньгой разжиться. Разыграть, так сказать, крупную финальную партию. Ресторан бы после этого потихоньку прикрыли, а на миллион долларов можно легко организовать три-четыре новых финансовых центра.

Когда ты похмельный и голодный ввалился в ресторан, Глеб Зимин был уже мертв. Они сами его и шлепнули, инсценировав ограбление. А шумиха с псевдообмороком Марии Соловей — либо отвлекающий маневр, либо стопроцентное алиби на случай непредвиденных обстоятельств. Дескать, находилась в больнице, имеется свидетель… И ты тот самый свидетель и есть. Изначально, правда, планировали взять в оборот другого, но у тебя хватило ума напроситься со своей помощью. Потом они вычислили твою личность и пришли к выводу, что от такого знакомства неплохо бы состричь купоны. Именно поэтому Мария позвонила тебе среди ночи, умоляя приехать в ресторан. На самом деле Евгения Стрельцова вообще никуда не исчезала, просто всей этой историей с похищением тебя следовало хорошенько разжалобить. По той же причине сама Мария прикинулась эдаким жалким воробышком. Несчастная, работающая до изнеможения женщина, потерявшая разом и начальство, и лучшую подругу. Очочки на носике, волосики узелочком, косметики почти ноль. Грех не обрыдаться. Да ни одной нормальной бабе по доброй воле не придет в голову так себя изуродовать. Если только это не требуется для дела».

«Пускай они хором пытались меня разжалобить. Пускай. Но скажи на милость, ради чего старались? Как они узнали, кто я такой? Не на прораба же Федю был рассчитан весь их спектакль?» — не желал смотреть правде в глаза Федька.

«Элементарно, Ватсон! Как можно быть таким остолопом? Ты возил Марию в больницу якобы с приступом гипогликемии?»

«Ну, возил».

«Ты им нужен был как свидетель?»

«Допустим, нужен».

«А раз так, то следует иметь твои координаты. Вдруг бы ты сам больше в ресторан не заглянул. И просчитать тебя можно было по номеру автомобиля».

«Но «жигуленок»-то не мой! Я ведь все время на чужой машине ездил!»

«Как ты думаешь, — продолжал издеваться Федор Митрофанович, — что бы сказал сельский тракторист, если б к нему заявилась пара дюжих молодцов и заявила, что его убогий «жигуленок» давеча приложил их «Мерседес»? Правильно. Он бы рассказал про мужика, попавшего в аварию, и для убедительности показал бы твой разбитый внедорожник. А у последнего, между прочим, тоже номерные знаки имеются. И записан джип не на концерн, а на твой собственный паспорт. Если у них и оставались хоть какие-то сомнения по поводу твоей личности, то ты сам их и развеял, притащив девицу к себе ночевать. И как, кстати, она тебя сделала! Описывала психологический портрет хозяина дома, его семейное положение, род занятий. А ты и уши развесил. Еще восхищался ее необыкновенной проницательностью. Да ей все про тебя было загодя известно!»