Бисер для трех поросят - Татьяна Сахарова

— Возможно. Только и на старуху бывает проруха. Вас обвели вокруг пальца, как пацанов малолетних.

— Каким это, интересно, образом?

— Простым. В морге лежит труп не Глеба, а его брата, уголовника Степана.

— С чего ты взяла? — почти хором накинулись на меня Женька с мужем.

— А с того. Мне сразу не давали покоя нестыковки с этим убийством. Зачем у трупа обрубили руки? Почему его утопили на людном озере, где велика вероятность быстрого обнаружения, а не бросили где-нибудь в глухом лесу? Для чего бандиты устроили в квартире Глеба Николаевича обыск? Мало им, что ли, миллиона показалось?

— И что?

— А то! Помнишь, Женька, в первый день работы в ресторане мы наткнулись на бездыханного человека, лежавшего в арке?

— Помню, конечно, — кивнула она. — Нам еще показалось тогда, что это наш замдиректора.

— Это был Степан Филимонов. Братья с малолетства были очень похожи. Несколько недель назад Степан по указке Глеба задушил Ангелину Рощину и спрятал ее тело. Дальше я могу ошибаться, но мне кажется, что дело повернулось примерно так. Полученные за убийство деньги у Филимонова быстро закончились. И тогда он, видимо, решил повторно наехать на брата. Замдиректора шел после работы за своей машиной на стоянку, а Степан подкараулил его для разговора. В результате братья серьезно повздорили. Мне сложно сказать, было ли убийство преднамеренным. Не исключаю, что произошло просто роковое стечение обстоятельств. По крайней мере, со слов санитара, человек, находящийся в морге, получил несовместимую с жизнью черепно-мозговую травму в районе виска. И эта травма, скорее всего, явилась следствием не удара, а неудачного падения.

— Выходит, пока мы ходили к стоянке, Глеб вернулся за телом на машине? — испуганно покосилась на меня Женька.

— Вероятнее всего, так, — подтвердила я. — Причем и на стоянке, и в арке мы разошлись с Глебом Николаевичем буквально в минутах. Это счастье, что не столкнулись с ним нос к носу.

— С вами не соскучишься, — пробормотал Гришаня.

— Не перебивайте! — возмутилась я и продолжила повествование. — Заместитель директора увозит с собой мертвое тело брата, намереваясь припрятать его в тихом месте. Но попутно ему в голову приходит гениальная идея быстрого и практически безопасного обогащения. На правах подручного Гросса Глебу Зимину не полагались большие барыши от подпольного бизнеса. Нет, он, естественно, мог позволить себе пристойный уровень жизни и даже добротные немецкие тачки, но так хотелось увидеть небо в алмазах. И еще очкастый «Мерседес», будь он неладен, грезился во сне, как алые паруса на горизонте. Такой покупки его бюджет потянуть не мог. А тут ко всему еще и неприятная история с Юлей и Ангелиной. Вдруг за этот промах хозяева вздумают выдавить его и Гросса из бизнеса? Скромные сбережения быстро разойдутся. Деньги вообще имеют пошлую привычку таять как прошлогодний снег. А дальше маячат неблагодарные поиски работы, копеечная зарплата и весьма туманное будущее. Прости-прощай взлелеянный в мечтах «Мерседес» с круглыми наивными фарами и блестящим хромовым бампером. Когда тебе уже за сорок, тяжело расставаться с иллюзиями. Но к чему ж расставаться? Почти каждый день в автомобиле Глеба Николаевича перевозятся огромные деньги. Без охраны, без свидетелей… А тут, как нельзя кстати, подвернулся труп брата, похожего на него почти как две капли воды. Оставалось лишь немного поработать над инсценировкой ограбления и убийства.

В целом несложно было имитировать в собственной квартире последствия бандитского наезда. Куда хуже обстояло дело с покойником. Труп Степана следовало спрятать так, чтобы его непременно нашли, но нашли не сразу. Нельзя давать экспертам возможность установить точное время смерти. Вода — это то, что нужно. Тело быстро разбухнет, а летний зной без труда завершит начатое дело. Даже если во внешнем облике братьев и имелись какие-то мелкие различия, вода смоет их навсегда. А по общим приметам труп идентифицируют как пропавшего без вести Глеба Зимина. Заместитель был уверен, что его самого быстро хватятся и объявят в розыск. Но при этом никто не побеспокоится об исчезновении какого-то уголовника Филимонова, не имевшего ни работы, ни семьи, ни определенного места жительства.

— А руки он трупу обрубил, чтобы не было отпечатков пальцев! — обрадовалась Женька своей почти правильной догадке.

— И не только отпечатков, — продолжила я. — Когда мы с Федей ездили в поселок, где родились братья и до недавнего времени проживала их мать, соседка Варя обмолвилась, что у Степана на руках имелись татуировки. А потом я вычитала в его уголовном досье, что у него на пальцах рук имелись традиционные для уголовников наколки перстней, сообщавшие о многотрудной эпопее отсидок. На правом предплечье у него тоже имелся какой-то дракон. Эти приметы Глеб и уничтожил единственным возможным способом. А расчленял тело он в собственной квартире, отсюда следы крови.

— Но отсутствие у трупа рук еще само по себе не доказывает, что это именно Филимонов, а не Зимин, — резонно заметил Гришаня.

— На теле убитого есть шрам от аппендицита. А в деле Степана отмечено, что во время второго срока заключения его оперировали в тюремном лазарете.

— Что из этого? У меня вот тоже аппендицит вырезан. И у Женьки. Почему у Глеба не могло быть такого шрама?

— Потому что шов очень грубый. Ни один врач на гражданке так не изуродует пациента.

— Тоже мне доказательство! — сеял сомнения он.

— Грубый шрам — это не самое главное, — проигнорировала я его скептицизм. — Почти уверена, что Глебу Николаевичу тоже удаляли аппендицит, иначе бы он позаботился об уничтожении и этой характерной приметы. Но еще об одной ему наверняка не было известно. Листая минувшей ночью бумаги на Филимонова, я нашла очень интересную запись. Три с половиной года назад на зоне произошла драка. Дело закончилось поножовщиной. Степан получил резаную рану длиной более пятнадцати сантиметров на внутренней стороне левого бедра. На рану в лазарете наложили три шва. Сегодня утром я специально потащила Женьку в морг. Там знакомый санитар по моей просьбе осмотрел тело еще раз и действительно нашел этот шрам. Еще вопросы есть?

— Позвольте выразить свое глубокое восхищение. — Гришаня картинно изогнул ноги в коленях, изображая реверанс. — Тебе никогда не приходило в голову сменить работу? В твоем лице наши правоохранительные органы теряют ценного кадра.

— Если бы я была ценным кадром в правоохранительных органах, то мне первым делом пришлось бы посадить тебя и Славку за финансовые махинации в особо крупных размерах.

— Вот спасибочки, — надулся он. — А новенькая «Вольво» твой карман, часом, не жмет? И мебель итальянская из натурального дуба по спецзаказу? И Кустодиев в подлиннике на стенке… Никогда не задумывалась, откуда все это берется?

— Я ни у кого ничего не просила!

— Конечно, только и думать не хотела, какой такой бизнес приносит брату огромные доходы. А у Славки на шее, кроме тебя, имеются еще родители и жена с ребенком. И все желают кушать рябчиков в шампанском и отдыхать в пяти звездах.

— Ага, значит, это мы, дармоеды, во всем виноваты… — попробовала влезть Женька, но муж не позволил ей развить мысль:

— А ты вообще, звезда, молчи в тряпочку. Тебе то шубку новую, то колье с брюликами. Только на твои карманные расходы по три-четыре штуки в месяц вылетает.

— Не смей меня деньгами попрекать!

— Я и не попрекаю, просто констатирую факт.

— Так что зря вы, девочки, об меня сирень обломали. Мы ж со Славкой для вас всех старались. А жизнь в шоколаде имеет и свою оборотную сторону. Об этом всегда следует помнить.

Как ни крути, но нам обеим пришлось признать, что Гришаня во всем прав. Мы с Женькой привыкли к тому, что деньги лежат, условно говоря, в тумбочке, и никогда не заботились о том, откуда они в этой самой виртуальной тумбочке берутся. И, как оказалось, напрасно. У тумбочки открылось двойное дно. А там какого только дерьма не накопилось!

Усовестившись, мы даже чмокнули пострадавшего в обе щеки. Разумеется, он мгновенно растаял и простил нам и помятые бока, и все будущие обиды на десять лет вперед. Официальное примирение народов можно было считать состоявшимся.

— Ну, Федю твоего мы, безусловно, разыщем, — снова завел разговор Гришаня, когда мы уже сидели на кухне, попивая чаек, щедро сдобренный коньяком. — Только лимон денег все равно уплыл безвозвратно. Глеб вместе с деньгами уже сидит под пальмой где-нибудь на Таити. Ищи-свищи ветра в поле…

— Не торопить с выводами, — возразила я. — Зимин провернул операцию в короткие сроки. Он, скорее всего, не готовился загодя и не имел под рукой фальшивого загранпаспорта, чтобы без проблем покинуть страну. А как бы ты поступил с собственным паспортом?