Фрейд - Питер Гай

Отношение Фрейда к этому влечению, а также к его влиянию на жизнь как психически здоровых людей, так и невротиков, разумеется, восходит к началу 90-х годов XIX столетия. Он подтверждал это отношение в многочисленных статьях. Даже отказ осенью 1897 года от теории совращения не заставил основателя психоанализа отступить со своих позиций. Наоборот, он позволил Фрейду проследить сексуальные желания и разочарования до детских фантазий. Переживания от эдипова комплекса, еще одного открытия того периода, были, что характерно, эротическими переживаниями.

Зигмунд Фрейд напомнил миру о том, что тот не желал слышать, но он был не единственным и не первым, кто признал силу сексуальности. На самом деле викторианцы, несмотря на свою обычную осторожность, проявляли гораздо меньше ханжества в отношении эротики, чем утверждали их критики, к числу которых принадлежал и Фрейд. Но пальма первенства принадлежала сексологам. Крафт-Эбинг опубликовал свою работу «Половая психопатия» еще в 1886-м. Он выбрал для нее понятное лишь посвященным название и самые щекотливые подробности облек в латынь[79], но книга тем не менее не только мгновенно стала классикой научного исследования извращений – она имела успех у публики. Эта работа Крафт-Эбинга, постоянно исправлявшаяся и дополнявшаяся, открыла новую область для серьезных медицинских исследований. Все специалисты, включая Фрейда, были многим ей обязаны. В конце 90-х годов XIX века «Половая психопатия» была дополнена работами Хэвлока Эллиса, английского врача, стоявшего у истоков сексологии как научной дисциплины, смелого энтузиаста, не связанного никакими ограничениям и даже чрезмерно многословного собирателя знаменитых историй об отклонениях в сексуальном поведении. К 1905 году, когда была издана работа Фрейда «Три очерка по теории сексуальности», небольшая группа сексологов начала публиковать монографии и юридические обоснования на эротические темы, которые до сих пор ограничивались мужскими шутками, порнографическими романами и статьями в псевдонаучных журналах.

В «Трех очерках» Фрейд отдал должное этой литературе. На первой странице книги он ссылается на «известные публикации», называя не менее девяти имен, от таких первопроходцев, как Крафт-Эбинг и Хэвлок Эллис, до Ивана Блоха, немецкого дерматолога, венеролога и сексолога, ярого сторонника евгеники, и Магнуса Хиршфельда, тоже немецкого сексолога, исследователя человеческой сексуальности, в частности гомосексуальности, и защитника прав сексуальных меньшинств. К этому списку Фрейд мог бы прибавить и других. Некоторые из этих специалистов по эротике занимали особенно активную позицию, выступая за более терпимое отношение к тому, что все называли половыми извращениями. Но даже эти пропагандисты гомосексуальных утех не были свободны от претензий на объективность исследований. Фрейд, не разделявший сексуальных предпочтений издателя, тем не менее считал журнал Хиршфельда «Ежегодник промежуточных сексуальных ступеней» весьма полезным. Наиболее откровенные среди сексологов, такие как Хэвлок Эллис, подвергались опасности судебного преследования, но издаваемая ими литература значительно расширила область обсуждаемого. Они поднимали перед врачами и читающей публикой в целом такие секретные вопросы, как гомосексуальность.

Несмотря на столь вдохновляющую компанию, Фрейду потребовалось несколько лет, чтобы полностью признать детскую сексуальность, фундаментальную идею, без которой его теория полового влечения оставалась далеко не полной. До Фрейда Флисс и некоторые другие исследователи уже выдвигали предположения о раннем «происхождении» половой жизни. Еще в 1845 году в статье о борделях малоизвестного провинциального немецкого врача Адольфа Патце в одном из примечаний было отмечено, что «половое влечение уже проявляется у маленьких детей – шести-, четырех– и даже трехлетних, а в 1867-м гораздо более известный английский психиатр Генри Модсли высмеял представление о том, что инстинкт продолжения рода не дает о себе знать до полового созревания. Он обнаружил частые проявления его существования в детстве, как у животных, так и у людей, без осознания цели или намерения слепого импульса. «Тот, кто утверждает обратное, – решительно прибавил Модсли, – должно быть, почти не обращал внимания на игры молодых животных и, наверное, странным образом или лицемерно забыл события собственного детства». Нет никаких свидетельств, что Фрейд был знаком с брошюрой Патце, но он знал о работе Модсли, и с середины 90-х начал обдумывать идею детской сексуальности, пока еще осторожно. В 1899 году в «Толковании сновидений» он бесстрастно вскользь замечает, что мы считаем «детство счастливым, потому что ему неведомы пока еще сексуальные страсти». Эта фраза служит убедительным свидетельством стойкости общепринятого мнения, или его остатков, даже у такого бесстрашного исследователя, как Фрейд[80]. Однако в той же книге, в первом опубликованном упоминании эдипова комплекса, он продемонстрировал свою убежденность, что дети тоже наделены сексуальными чувствами. В «Трех очерках по теории сексуальности» основатель психоанализа уже не сомневался в этом. Именно второй очерк, «Инфантильная сексуальность», образует ядро книги.

Иногда Фрейд выглядит слишком скромным в своих оценках «Трех очерков». Он не знал, как определить истинную ценность книги. Так, в 1914 году в предисловии к третьему изданию Зигмунд Фрейд предостерегал читателей против неоправданных ожиданий: на этих страницах невозможно найти полную теорию сексуальности. Показательно, что первый из трех связанных дуг с другом очерков посвящен не громадному царству «нормальной» эротики, а более ограниченной области «сексуальных отклонений». Но постепенно, по мере того как выходили новые издания книги, Фрейд обнаружил, что «Три очерка» и содержащиеся в них теории можно применять в качестве стратегического оружия для защиты психоанализа от очернителей. Он использовал эту работу как лакмусовую бумажку, отделяющую тех, кто действительно принимал его теорию полового влечения, от тех, кто не желал признавать за сексуальностью ту важную роль, которую придавал ей Фрейд, или тех, кто благоразумно старался держаться подальше от его скандальных идей. В любом случае читатели требовали от «Трех очерков» больше, чем автор готов был дать. Книга Фрейда о сексе, в последующих изданиях которой открывался еще более широкий взгляд на связанные с половым влечением желания и их разнообразную судьбу, неразрывно связана с работой о сновидениях и не уступает ей если не по объему, то по значению. Временами сам Фрейд приходил к такому же выводу. «Сопротивление детской сексуальности, – писал он в 1908 году Карлу Абрахаму, своему сотруднику, которого называл лучшим учеником, – укрепляет меня во мнении, что три очерка – это достижение, сравнимое по ценности с «Толкованием сновидений».

Первый очерк, примечательный не только сдержанным, бесстрастным тоном, но и широтой, без ухмылок и жалоб демонстрирует самую разнообразную коллекцию эротических предпочтений и склонностей: гермафродитизм, гомосексуальность, педофилия, содомия, фетишизм, эксгибиционизм, садизм, мазохизм, копрофилия, некрофилия. Иногда кажется, что Фрейд придерживается общепринятой, критической точки зрения, однако осуждение ни в коем случае не входило в его намерения. Перечислив то, что он называл самыми отвратительными перверсиями, Фрейд описывает их нейтральным тоном, даже одобрительно; здесь «совершается определенная душевная работа», у которой, «несмотря на ее ужасный результат, нельзя отнять значения идеализации влечения». И действительно, «всемогущество любви нигде, пожалуй, не проявляется так сильно, как в этих ее заблуждениях».

Цель Фрейда при составлении перечня заключалась в том, чтобы навести порядок в обескураживающем разнообразии эротических удовольствий. Он разделил их на две группы – отклонения от нормального сексуального объекта и отклонения от нормальной сексуальной цели, а затем встроил их в спектр приемлемого поведения человека. Как уже часто бывало, Фрейд предположил, что своими отклонениями в сексуальной жизни невротики проливают свет на более общие явления. Здесь с удивительной ясностью видна еще одна его попытка на основе клинических материалов нарисовать картину общей психологии. Психоанализ открывает, что «неврозы во всех своих формах сплошными рядами постепенно переходят в здоровье». Фрейд приводит слова немецкого психолога Пауля Юлиуса Мебиуса, который говорил, что все мы немного истеричны. Все люди в основе своей перверсивны; невротики, симптомы которых образуют нечто вроде негативных аналогов перверсии, лишь демонстрируют эту универсальную, изначальную предрасположенность более выраженно, чем «нормальные» люди. Симптомы невроза «отражают сексуальное поведение больных». Таким образом, для Фрейда невроз не странное, экзотическое заболевание, а, скорее, слишком распространенное последствие незавершенного развития, то есть неразрешенных конфликтов детства. Невроз – это состояние, в котором больной вернулся к давним столкновениям. Другими словами, он пытается завершить незаконченное дело. С этой формулировкой Фрейд подошел к самому деликатному предмету – детской сексуальности.