Что скрывал покойник - Луиз Пенни

Филипп продолжал молча смотреть на него. «Или, точнее, сквозь меня», — подумал Гамаш.

— Но потом что-то произошло. Или у тебя устала рука и стрела сорвалась по ошибке, случайно, или же ты выстрелил намеренно, думая, что это олень. В любом случае последствия оказались фатальными. Что было дальше, Филипп?

Гамаш смотрел и ждал, как и мэтр Гиметт. Но Филипп оставался невозмутимым, лицо его ничего не выражало. Он словно нехотя выслушивал историю, которая не имела к нему никакого отношения. Потом он приподнял брови и улыбнулся.

— Продолжайте. Это становится интересным. Итак, старушка откинула копыта, а я, предполагается, должен быть сам не свой от горя? Но ведь меня там не было, помните?

— Я забыл об этом, — проронил Гамаш. — С твоего позволения, я продолжу. Ты умный парень. — Услышав эти слова, Филипп нахмурился. Ему явно не нравилось покровительственное к себе отношение. — Ты сразу понял, что она мертва. Ты стал искать стрелу и нашел ее, испачкав в крови руки и одежду. Потом вернулся домой и спрятал лук и стрелы в подвале. Но мать заметила пятна у тебя на одежде и поинтересовалась, что это такое и откуда они взялись. Ты, вероятно, сочинил какую-нибудь историю. Но она нашла в подвале лук и стрелы. Узнав, что случилось с Джейн Нил, она сложила два и два. Она сожгла стрелу, а лук не успела, потому что он был слишком велик, чтобы уместиться в печке.

— Послушайте, приятель. Я понимаю, вы уже в возрасте, поэтому я повторю еще раз, медленно. Меня там не было. Я никого не убивал. Comprends?[45]

— Тогда кто это сделал? — задал вопрос Гиметт.

— Давайте посмотрим, кто мог сделать это. А? Кто у нас в доме опытный и умелый охотник?

— Ты хочешь сказать, что мисс Нил убил твой отец? — упорствовал Гиметт.

— Вы что, полные идиоты? Конечно, это его рук дело.

— А как же быть с пятнами крови на велосипеде? И на твоей одежде? — недоуменно спросил Гиметт.

— Послушайте, давайте я расскажу, что произошло. Может, вам лучше записать мои слова?

Но Гамаш не поддался на грубость, продолжая молча внимательно разглядывать подростка.

— Отец вернулся домой в полном расстройстве. Перчатки у него были в крови. Я спустился посмотреть, может, ему надо помочь. Он обнял меня и схватил за руки, чтобы не упасть. Потом он дал мне этот чертов лук и стрелу и сказал, чтобы я отнес их в подвал. У меня зародились кое-какие подозрения.

— Что же именно? — продолжал допрос Гиметт.

— После охоты отец всегда мыл и приводил снаряжение в порядок. Так что его поведение показалось мне странным. И в кузове грузовичка не было оленя. И я просто сложил два и два и понял, что он кого-то убил.

Гиметт и Гамаш обменялись взглядами.

— Убирать подвал — моя обязанность, — продолжал Филипп. — Поэтому когда он сказал мне, чтобы я отнес эти проклятые штуки в подвал, то я подумал, уж не хочет ли он, ну, в общем, подставить меня. Но я все равно отнес их туда, а потом он начал на меня орать: «Тупой мальчишка, убери свой дурацкий велосипед с подъездной дорожки». Я не успел вымыть руки, а тут еще пришлось убирать велосипед. Вот так на него и попали пятна крови.

— Я бы хотел взглянуть на твою левую руку, если не возражаешь, — попросил Гамаш.

Гиметт повернулся к Филиппу.

— На твоем месте я бы не стал этого делать.

Филипп равнодушно пожал плечами и закатал свободный рукав, обнажив здоровенный фиолетовый синяк. Точную копию ушиба Бювуара.

— Как ты его заработал? — поинтересовался Гамаш.

— А как большинство мальчишек получают синяки?

— Ты упал? — снова настала очередь Гиметта задавать вопросы.

Филипп выразительно закатил глаза.

— Ну а как еще, по-вашему?

Гиметт пробормотал, и в голосе его прозвучала печаль:

— Это сделал твой отец.

— Верно, приятель.

— Он не мог так сказать. Не мог.

Маттью умолк, обессиленный и опустошенный. И тогда Сюзанна собралась с духом и запротестовала. Должно быть, они все не так поняли или не расслышали.

— Филипп не мог так сказать.

— Мы уверены в том, что слышали, миссис Крофт. Филипп говорит, что отец избивает его, и, боясь новых побоев, он помог Маттью скрыть следы преступления. Поэтому его одежда испачкана кровью, а отпечатки пальцев оказались на луке. Он говорит, что его отец убил Джейн Нил.

Клод Гиметт объяснял это им уже второй раз и по опыту знал, что ему придется повторить это еще неоднократно.

Не веря своим ушам, пораженный до глубины души Бювуар вдруг поймал взгляд Гамаша и заметил нечто, что ему редко доводилось видеть в глазах старшего инспектора. Гнев. Гамаш отвел глаза и уставился на Крофта. Слишком поздно Маттью сообразил, как жестоко он ошибался. Он — то думал, что то, что должно было уничтожить его дом и его семью, подкрадывалось к ним издалека. Ему и в голову не могло прийти, что этот ужас живет с ним бок о бок уже много лет.

— Он прав, — проронил Крофт. — Это я убил Джейн Нил.

Гамаш устало прикрыл глаза.

— Ох, Маттью, пожалуйста! Нет. Не говори так. — Сюзанна повернулась к остальным и железной хваткой вцепилась в руку Гамаша. — Остановите его. Он лжет.

— Я думаю, ваша супруга права, мистер Крофт. Я по-прежнему убежден, что мисс Нил убил Филипп.

— Вы ошибаетесь. Это сделал я. Все, что говорит Филипп, — правда.

— Включая его избиение?

Маттью уставился на носки своих ботинок и ничего не сказал.

— Вы поедете с нами в участок в Сен-Реми? — спросил Гамаш.

Бювуар, равно как и остальные, обратил внимание на то, что это была просьба, а не приказ. И уж во всяком случае, не арест.

— Да. — У Крофта, похоже, гора свалилась с плеч.

— Я поеду с вами, — заявила Сюзанна, вскакивая.

— А что будет с Филиппом? — напомпил Клод Гиметт.

Сюзане хотелось сказать: «Да ничего с ним не будет!», но она подавила готовый сорваться с губ крик и несколько раз глубоко вздохнула.

Гамаш выступил вперед и заговорил с нею негромко и спокойно:

— Ему только четырнадцать, и пусть он даже не показывает этого, но ему нужна мать.

Она заколебалась, потом нехотя кивнула головой, боясь снова сказать что-нибудь не то.

Гамаш знал, что страх может выражаться по-разному, но и мужество тоже.

Гамаш, Бювуар и Крофт сидели в маленькой комнате для допросов в полицейском участке в Сен-Реми. На металлическом столе, разделявшем их, стояла тарелка с бутербродами с ветчиной и несколько жестянок с прохладительными напитками. Крофт ни к чему не притронулся. Бювуар не мог больше терпеть муки голода и медленно, небрежным жестом, словно это не его желудок громко урчал, взял с тарелки бутерброд и лениво откусил кусочек.

— Расскажите нам о том, что произошло утром в прошлое воскресенье, — попросил Гамаш.

— Я встал, по своему обыкновению, рано. По воскресеньям Сюзанна позволяет себе поспать подольше. Я оставил для детей завтрак на кухонном столе и вышел. Чтобы поохотиться с луком.

— Вы говорили, что больше не охотитесь, — сказал Бювуар.

— Я солгал.

— А почему вы пошли именно в лес позади старого здания школы?

— Затрудняюсь ответить. Наверное, потому, что там всегда охотился мой отец.

— Ваш отец курил сигареты без фильтра и управлял своим домом так, словно это была мясо-молочная ферма. Вы этого не делаете, — заметил Гамаш. — Вы уже доказали, что не следуете слепо тем канонам, которым подчинялась жизнь вашего отца. Поэтому придумайте другую причину.

— Никакой другой причины не было. Был День Благодарения, и я заскучал по нему. Я взял его старый классический лук и его старые стрелы и отправился в его старые охотничьи угодья. Чтобы стать ближе к нему, оказаться рядом. Pointe finale[46].

— И что было дальше?

— Я услышал звук. Что-то двигалось по лесу, и я решил, что это олень. Оно приближалось медленно и осторожно. Чуть ли не на цыпочках. Именно так ходят олени. Поэтому я натянул лук и, как только передо мной возникла какая-то тень, спустил стрелу. В таких случаях медлить нельзя, потому что олени очень пугливы.

— Но это был не олень.

— Нет. Это была мисс Нил.

— Как она лежала?

Крофт встал и, широко раскрыв глаза, расставил ноги и развел в стороны руки.

— Что вы сделали?

— Я подбежал к ней, но было ясно, что она мертва. И я запаниковал. Начал искать лук, нашел его и побежал к грузовику. Забросил все в кузов и поехал домой.

— Что было потом?

Бювуар, исходя из собственного опыта, знал, что, в сущности, допрос подозреваемого всегда сводится к тому, что вы спрашиваете его: «И что было потом?» — и внимательно выслушиваете ответ. Весь фокус заключался в том, чтобы слушать и услышать.

— Не знаю.

— То есть?

— Я не могу припомнить ничего после того, как сел в грузовик и поехал домой. Но разве этого мало? Я убил мисс Нил. Это все, что вам нужно знать.