Охотники за человеческими органами - Гордон Томас

— Миссис Крэйтон, пожалуйста, — взмолился Линдман.

Соня продолжала выплескивать ярость.

— Вы слышали меня, Олаф? Слышали, что я сказала? Никогда больше не называйте меня так. Никогда. Вы понимаете? — Она выплевывала каждое слово, как одиночный выстрел из автомата.

— Да, конечно.

— Тогда… Тогда…

Она посмотрела на остальных, вгляделась в окаменевшие лица, вслушалась в их таинственное понимающее молчание. Какая-то пелена затуманивала глаза и мешала видеть. Разве они не понимают, что она не пьяна, а просто в ярости? Господи, ей не надо было приходить сюда, не надо было подвергаться такому унижению. Чтобы ее спутали с этой! Она видела ее секунду назад в другом конце зала, словно та ждала момента окончательного унижения. Вокруг наступила неожиданная тишина. Потом люди громко заговорили, делая вид, что ничего не произошло, но все еще избегая ее взгляда. Все, кроме высокого незнакомца. Он обратился к ней так тихо, что она едва расслышала, хотя он придвинулся к ней очень близко.

— Это всегда полезно — выплеснуть ненужное из своего организма, миссис Крэйтон. Это самый быстрый и самый лучший способ вернуть уважение к себе.

— Благодарю вас, мистер Мортон. Я сейчас чувствую себя такой дурой, какой, наверное, казалась, когда кричала.

— Конечно. Но вы плюньте на это и как можно скорее забудьте.

Линдман развел руки и приблизился к Соне с раскаянием в лице.

— Пожалуйста, простите меня, миссис Крэйтон. Я порой так неловок в обращении со словами. Простите меня, пожалуйста, простите за мою оговорку.

Она мужественно улыбнулась.

— Мы все ошибаемся, Олаф!

— Моя ошибка была непростительной, — сокрушенно произнес Линдман.

— Вы прощены. — Она оглядела остальных и ухитрилась откуда-то изнутри извлечь еще одну улыбку. — Мой муж всегда говорил, что душевные и личные дела лучше всего предоставлять чиновникам, психиатрам и судьям. Не знаю, кого из них я бы предпочла сейчас.

Соня повернулась к Нилсу, который уже приблизился и тревожно топтался у ее локтя.

— Я бы хотела встретиться с некоторыми другими лауреатами. — Она взяла его под руку. — И, пожалуйста, раздобудьте мне еще выпить. Что-нибудь без алкоголя.

Ведя Иосифа и Мортона в другую сторону, Линдман вздохнул.

— Когда Нобель изобрел свой капсульный взрыватель, он и не подозревал, что есть кое-что куда более взрывоопасное: человеческая ревность. Вы только что видели одну ее сторону. Сейчас вы будете представлены другой.

Он быстро рассказал им о другой женщине в жизни Элмера Крэйтона и мгновение спустя уже представлял их Мадам.

— Вы можете оставить нас, граф Линдман, — твердо сказала она.

Он секунду неловко потоптался на месте, прежде чем отойти, и лишь тогда Мадам повернулась к Иосифу.

— Я многие годы следила за вашими работами по журналам. Ни один хирург не заслужил большего признания.

Иосиф наклонил голову и спросил:

— Вы поэтому хотели, чтобы мы встретились — обсудить мою работу? Я в любой момент могу выслать вам свои статьи. В них, вероятно, найдутся ответы на все ваши вопросы.

Она обдумала его слова и ответила:

— Я буду рада прочесть ваши статьи. Но все же надеюсь, что вы не отмените нашу встречу.

Мортону показалось, что это прозвучало как приказ.

Она повернулась и посмотрела на него.

— Полковник Мортон, я полагаю?

— Добрый вечер, мисс Монтан.

Мортон увидел, как что-то появилось в ее взгляде и исчезло, словно грозило вырваться наружу из глубины души.

— Я не пользовалась этим именем очень давно, полковник, — сказала она с улыбкой, в которой сквозила ярость.

Мортон покачал головой, словно говоря: век живи — век учись.

— Мне очень хотелось бы знать одну вещь. Как вы подписываетесь, когда совершаете сделку? — вежливо спросил он.

— Я не совершаю, как вы очаровательно выразились, сделок, полковник. — Ее лицо застыло, словно высеченное из камня.

— Прошу прощения. Кажется, я мешаю…

Но чему бы Мортон, как ему казалось, ни мешал, это было прервано громким голосом из центра зала, призвавшим всех к вниманию. Вслед за этим лакей в ливрее ударил жезлом об пол, чтобы все выровнялись в одну линию. Мадам заняла место между Иосифом и Мортоном.

Потом в почтительной тишине раздался сдавленный крик и вслед за ним стук высоких каблучков по полу. Головы ошеломленно повернулись — это Соня нетвердой походкой выбежала из зала. Через секунду за ней последовал Нилс.

Иосиф глубоко вздохнул, пытаясь обрести спокойствие.

— Бедная женщина.

Мортон уголком глаз взглянул на Мадам. Она продолжала равнодушно смотреть прямо перед собой. Его руки налились тяжестью, он инстинктивно опустил голову, словно бой барабана усилился так, что стал резать слух.

Мгновение спустя король Швеции в сопровождении принцев и принцесс — членов Королевской семьи — вошел в зал.

Энгель сверился с картой Стокгольма, оставленной в машине, а потом поехал вдоль Стургатана так, чтобы парк оставался слева от него. Листья уже опали, и голые деревья причудливо простирали ветки при свете уличных фонарей. Высокое здание на другой стороне было погружено во тьму. Он припарковал машину в конце улицы, вышел из нее и направился назад, проверяя номера домов. Вскоре он нашел адрес, который искал, и удовлетворенный вернулся в машину. На сиденье рядом с ним лежал чемоданчик. Поправив зеркало, чтобы ясно видеть любой приближающийся сзади транспорт, он устроился поудобнее и стал ждать. Было холодно, но ему нравилось работать в такую погоду. Она напоминала его родную Силезию.

Глава 26

Томми был последним посетителем, вышедшим из бара мотеля; он оставался так долго в надежде, что бармен вспомнит что-то еще. Человек, которого он описывал, скорее всего, был обыкновенным бизнесменом, предававшимся фантазиям о том, какая могла бы у него быть красивая жизнь.

Да и Стамп не заходил в этот бар. На самом деле большая часть подробностей, услышанных барменом о смерти Стампа, была почерпнута в других местах. Он отказался от предложения бармена выпить на дорожку и направился к выходу.

Пройдя через пустой вестибюль, он увидел испанку-проститутку, болтавшую со служащим за стойкой. Тот поднял на него глаза и сказал:

— Вам звонили. Она оставила послание.

Шанталь такого бы не сделала, подумал Томми, подходя к стойке. Звонила Анна. Она была в Калифорнии и обещала перезвонить утром. Томми ухмыльнулся и смял листок. Вполне в стиле Анны — не оставить своего номера и не сказать, где она. Клерк смотрел на него с любопытством.

— Судя по вашему виду, вы получили хорошее известие.

— Думаю, да, — сказал Томми. Работать на пару с Анной всегда было хорошим известием.

Проститутка механически улыбнулась ему.

— Хочешь отметить?

— Хороший сон принесет мне больше пользы, — усмехнулся Томми и пошел к лифту. Он нажал кнопку своего этажа. Надо попробовать еще раз дозвониться до Шанталь и сказать, что Стамп был убит кем-то из Команды номер один. Когда в дело нужно было пускать догадки, основанные на информации, он становился похож на полковника. Но главное тут заключалось в том, что убийца Стампа был первоклассным профессионалом, склонным к жестокости. Это вводило в поле зрения Команду номер один.

Дверь лифта открылась и Томми вышел. Стамп, должно быть, обожал жить в трущобах, если поселился в таком местечке. А может, его просто не заботили личные удобства. Он слышал, многие такие вот красавцы-чудаки наслаждаются спартанским образом жизни, поскольку это дает им возможность испытать мазохистское удовольствие. А может, Стамп вынашивал тайные планы вступить в Отряд прикрытия? Проблема в том, что он до сих пор не знает, что на самом деле двигало Стампом. Возможно, это и не имеет значения; возможно, главное — найти того, кто вырезал его почки. А кто бы это ни сделал, он проходил по этому самому коридору.

Подойдя к двери своей комнаты, Томми провел пальцем по косяку в том месте, где приклеил тоненькие волоски, и почувствовал, как его собственные волосы на затылке зашевелились. Волоски исчезли. Сделав шаг назад, он присел на корточки и, проведя руками по ковру, собрал несколько волосков. Он поднялся и поглядел сначала в одну сторону коридора, а потом в другую. Кроме звука телевизора, доносившегося из комнаты через несколько дверей отсюда, ничто не нарушало тишину. Он потер волоски пальцами. Никакой пьянчужка, перепутавший двери, этого сделать не мог. Дверь нужно было открыть, чтобы волоски отклеились. Теперь он пожалел, что у него нет с собой револьвера. Он оставил его в потайном карманчике, специально устроенном в чемодане, — это позволяло избегать множества осложнений с таможней.

Томми вставил ключ в замок и мягко повернул его. Все равно щелчок получился громкий.