Охотники за человеческими органами - Гордон Томас

По все группе прокатился одобрительный рокот. Иосиф сделал протестующий жест рукой.

— Предстоит еще долгий путь. Я всего лишь наметил этот путь. Но нужно преодолеть еще множество барьеров, прежде чем мы получим право сказать, что можем полностью предвидеть и контролировать процессы в мозгу, влекущие за собой удар.

Он, улыбаясь, скользнул взглядом по животам, которые уже вместили в себя максимум жира, и увидел затекшие глаза, мешки под которыми уже никогда не рассосутся. Сколько здесь потенциальных жертв?..

Епископ взглянул поверх своих очков.

— Я нахожусь в том возрасте, который вы, по-моему, называете подверженным ЦСП, так что мне очень хотелось бы узнать об этом побольше. — Он говорил со скованной медлительностью приближающейся старости.

— ЦСП? Я не уверена, что в моем любимом журнале есть объяснение этому слову, — сказала графиня с чарующей прямотой.

Все рассмеялись с неестественной живостью.

— Мы теперь называем удар церебрально-сосудистым приступом, сокращенно ЦСП, графиня. Считается, что это будет звучать не столь пугающе в вашей истории болезни. Моя профессия преуспела в ярлыках — никогда не используем одно слово там, где можно употребить два.

Иосиф подождал, пока стихнет новый взрыв смеха.

— Но сколько бы слов мы ни употребляли, это не снимает основной проблемы. Удар не случается просто вот так, — он щелкнул пальцами, — как и сердечный приступ. И тот и другой формируются продолжительное время, быть может, месяцы, а иногда и годы. И это — часть проблемы. Нам до сих пор неизвестно, как обнаружить грядущий удар на достаточно ранней стадии. Обычно мы узнаем, что поток крови перегорожен, когда барьер уже сформирован, и, — еще один щелчок пальцами, — удар.

— О Боже мой. Никакого предупреждения. Как это жутко, — сдавленно прошептала графиня своему мужу, стоящему подле нее. — По крайней мере перед удалением матки я замечала хоть какие-то симптомы.

Иосиф продолжал, обращаясь к епископу:

— Мы полагаем — но это опять-таки не более чем предположение, — что в процессе старения стенки мозговых сосудов теряют какую-то часть своей эластичности. Но в каком возрасте и какую часть? Тут мы только гадаем — и вы, и я. Все, что мы можем сказать с некоторой долей уверенности, это что очень многое зависит от того, какая сторона мозга подверглась удару.

— Боже правый, вы хотите сказать, есть хорошая, а есть плохая сторона? — спросил один из дипломатов с тем бесцветным акцентом, который недавно вошел в моду в Министерстве иностранных дел.

Улыбка Иосифа не утратила ни капли своего очарования.

— Точно так же, как и во всем, есть своя хорошая и своя плохая сторона, господин посол. Если у вас случился удар, поразивший правую сторону мозга, есть шансы, что на вашей речи это не отразится, поскольку ее контролирует левое полушарие.

— Я левша. Что тогда? — спросила жена посла.

— Хороший вопрос, мадам, — так живо откликнулся Иосиф, словно что-то только сейчас прояснилось у него в памяти. — Мы полагаем — и это опять всего лишь догадка, — что двадцать процентов из тех, кто является левшами, обладают центрами речи в обоих полушариях мозга. Мы не знаем, почему так происходит, как не знаем, почему у половины всех левшей центр речи находится в правом полушарии. Суть в том, что мы чертовски многого не знаем, кроме разве того, что человеческий мозг в высшей степени живуч и крайне мало задействован. Позвольте рассказать вам об одном случае. Несколько лет назад у меня был пациент, которому жена прострелила голову. Вот здесь пуля вошла, а вот тут вышла. — Он указал на точку у себя за ухом, а потом на макушку, и улыбнулся женщинам, пришедшим в возбуждение. — Она оказалась плохим стрелком. Но когда я вскрыл череп ее мужа, то обнаружил, что пуля прошила ту часть мозга, которой мы не пользуемся. Через два дня после операции он уже мог покинуть клинику и даже не стал выдвигать обвинения против жены — как, кстати, и платить мне гонорар. Последнее, что я слышал о них, это что они совершенно счастливы.

Посол рассмеялся первым. Когда общий смех стих, Иосиф продолжал:

— Большие участки мозга не имеют никаких явных функций, но берут их на себя, когда не справляются другие.

Мортон восхищался тем, как волшебно менялось лицо и тело Иосифа. Морщинки под глазами и вокруг рта таинственным образом исчезли. Он стоял, изящно держа в одной руке бокал и непринужденно жестикулируя другой, на лице играла довольная улыбка, а голова была слегка наклонена, словно соглашалась с разумными речами своего владельца.

Уже дважды Иосиф выдавал свой рассказ совершенно зачарованным слушателям в разных концах салона. Тем не менее он повторил его вновь, заставив прозвучать совершенным экспромтом.

— Суть в том, что гораздо более эффективным средством от удара нередко является добрая старая НЛС.

Жена еще одного посла — с двойным подбородком, соответствующим ее двуствольному имени — воскликнула:

— А вот это известно моему любимому журналу — Нежное Любящее Содействие.

Иосиф радостно кивнул:

— Совершенно верно. Все, что можем сделать мы, хирурги, когда удар вызван кровотечением, это постараться убрать кровь. Но дело в том, что большинство людей, если они выздоравливают, делают это с помощью НЛС.

— Как та актриса, Патрисия Нил, — сказала графиня. — Она оказалась парализованной и без сознания, а когда очнулась, то лишилась речи после удара. Но с помощью своего мужа она полностью вернулась к норме.

Иосиф повернулся к Линдману.

— Нужно ввести премию за Человеческую Силу Духа.

— Великолепная идея. Я предложу это комитету, доктор Крамер, — ответил Линдман.

Мортон воспользовался этой репликой, чтобы двинуться с Иосифом дальше.

Клингер стоял у входа в бар мотеля, давая глазам привыкнуть к полумраку. Длинная комната с низким потолком была обставлена как средневековый зал в замке какого-нибудь барона: пластиковые щиты и скрещенные алебарды висели на оштукатуренных стенах между гобеленами машинной вязки и поддельными старинными фонарями. Длинные темные столы расположились в середине комнаты; вдоль стен выстроились кабинки. У самого бара стояли вертящиеся стулья, во всю длину стойки тянулось зеркало и ряд выставленных высоких пивных кружек, слишком ярких, чтобы быть действительно оловянными. Американская страсть к китчу никогда не переставала изумлять его; что-то в их национальной психике сдвинулось между дизайном и содержанием.

За столом в дальнем конце сидела компания, добродушно задиравшая всех, кто шел в туалет и выходил оттуда. Это напомнило ему октябрьские пивные пиры на родине. В одной кабинке испанка разговаривала с мужчиной, чьи руки в это время исследовали ее короткую кожаную юбку. Это было еще одно поразительное свойство американцев; они до сих пор покупали секс, совершенно не задумываясь о далеко идущих последствиях.

Таким же оказался и служащий мотеля: жадное стремление заполучить еще несколько сотен долларов перешибло все остальное. Стоило ему схватить и зажать в руке наличные, как он выдал описание внешности Нэгьера и все подробности — когда тот появился и чем с тех пор занимался. Клингер внимательно все выслушал. Нэгьеру дважды звонили из Женевы. Служащий хитро улыбнулся и спросил, с какой это стати парню, остановившемуся в таком сарае, будут звонить из Европы? Стамп, добавил он лукаво, и сам прибыл из Женевы. Клингер равнодушно взглянул на служащего, поблагодарил его за эту добавочную информацию и сунул еще одну стодолларовую бумажку. Потом из телефона-автомата в вестибюле он позвонил Исполнителю и сказал, что служащий больше не нужен. В каждом городе имелся Исполнитель, устраивающий подобные дела.

Шлюха и ее клиент сошлись в цене и теперь приближались к нему. Мужчина лапал ее бюст, а девица смотрела прямо перед собой. Даже Транг не выглядел таким осоловевшим от кайфа. Когда они прошли мимо, он продолжил осматривать помещение. Парочка в одной из кабинок держалась за руки над столом; по возрасту он годился ей в отцы. В соседней кабинке восседал серьезный пьяница. Официантка несла свежие порции выпивки компании в дальнем конце. Другие за столами походили на усталых торговцев в конце неудачного дня.

У стойки спиной к залу сидел мужчина и разговаривал с барменом. Профессионала всегда можно узнать за работой. Этот уселся так, что длинное зеркало давало ему возможность видеть все помещение, не поворачивая головы. Он сидел подобравшись, твердо опустив слегка расставленные ноги на пол, чтобы в любой момент с максимальной быстротой вскочить на пятки. Такая позиция давала еще и несколько вариантов отхода: броситься через бар и укрыться за стойкой или нырнуть под ближайший столик. Настоящий профессионал, этот Нэгьер.

Клингер прошел в пустую кабинку. Заказав пиво, он вытащил из кармана пиджака маленький плеер и наушники. Пленка была уже вставлена. Он поставил плеер на стол, надел наушники и нажал на кнопку. Официантка принесла ему выпивку, взглянула на плеер и улыбнулась.