Сокровище - Трейси Вульф

что это «здорово», напротив, мне тяжело видеть, как Мекай снова мучится от боли. Действие сонного зелья прекратилось, и теперь он снова страдает.

– Мы не хотели давать ему вторую порцию зелья, – говорит Джексон, пока я достаю из стенного шкафа еще одно одеяло и накрываю им дрожащего Мекая. Оказалось, что за закрытой дверью и впрямь есть коридор с несколькими спальнями для гостей. К счастью, остальным не пришлось пробиваться сквозь защитные заклятия, когда они доставили Мекая до двери покоев Лореляй. – Мы думали, что нам надо переместить его в Мир Теней.

К своей чести, увидев Мекая, Лореляй не теряет ни секунды.

– Посади меня, – просит она Хадсона, и он очень осторожно усаживает ее на стул рядом кроватью, на которой лежит Мекай.

Виоле пришлось удалиться, чтобы заняться делами, но она прислала другую ведьму, которая, как она заверила, умеет врачевать и которая будет присматривать за Лореляй. Высокая, худая, она суетится вокруг Лореляй, измеряет ее пульс, затем делает то же самое с Мекаем, и мои напряженные плечи начинают медленно расслабляться.

– Меня зовут Грейс, – представляюсь я, когда она заканчивает мерить пульс и Лореляй, и Мекаю.

– А меня Каролина, – отвечает она и пожимает мою руку. У нее сильный ирландский акцент, который сразу же вызывает у меня легкую ностальгию по собственному Двору. – Я пригляжу за ними обоими, так что не волнуйся. – Она кивком показывает на Мекая, чьи глаза открыты, но взгляд расфокусирован. – Как долго он в таком состоянии? –  спрашивает она.

– Около пяти месяцев, – отвечает Хадсон.

– Пять месяцев? Как он смог продержаться так долго? – Похоже, она изумлена.

Хадсон объясняет ей, что такое Сошествие и эликсир, которым Кровопускательница поила Мекая все эти месяцы, и Каролина приходит в восторг.

– Что ж, это определенно сработало, – говорит Лореляй, пододвинув свой стул ближе к кровати и положив руку на потный лоб Мекая.

– Не знаю, насколько хорошо, – отвечает ей Джексон. – Ему очень хреново.

– Да, верно. Но он жив, и это благодаря тому, что вы сделали. Иначе он не смог бы прожить пять месяцев. Никто не может прожить так долго с теневым ядом в жилах. Даже вампир.

Поскольку она, похоже, знает о теневом яде больше, чем я думала, я не могу не спросить:

– Как ты думаешь, сколько еще времени у нас есть? – Я пытаюсь выяснить, насколько быстро нам необходимо завершить все дела, чтобы спасти его. Но загвоздка состоит в том, что я еще не знаю, что именно мы должны сделать, не знаю, как найти этого самого Куратора, и понятия не имею, что нужно сделать, чтобы отыскать Древо Горечи и Сладости и добыть Небесную Росу.

– Точно не знаю, – отвечает Лореляй. – Но, возможно, мне удастся это выяснить.

Она кладет руку на середину груди Мекая. Сначала ничего не происходит, но несколько секунд спустя его затрудненное дыхание становится чуть легче. Нет, он по-прежнему дышит тяжело, но теперь он хотя бы не задыхается и не ловит ртом воздух.

– Я не причиню ему вреда, – говорит она, и это звучит торжественно, как клятва.

Каролина осторожно берет запястье Лореляй и спрашивает:

– Ты готова, девонька?

Лореляй коротко кивает, и ведьма своим острым ногтем с магической точностью рассекает тонкую кожу на внутренней стороне ее запястья. А затем поднимает ее руку и держит ее над ртом Мекая, пока на его губы не капает несколько капель ее крови.

Сперва Мекай не реагирует, и мне становится страшно, что это не сработает. Но затем быстро, как кобра, – а ведь я не ожидала, что в его состоянии он вообще сможет двигаться, – его рука хватает ее запястье, клыки выстреливают из десен и вонзаются в ее плоть, и он начинает пить.

Почти сразу его взгляд становится осмысленным, а стоны боли превращаются в стоны облегчения и успокоения.

Каролина позволяет ему пить кровь Лореляй только минуту или две, затем касается своей волшебной палочкой его плеча, и он погружается в глубокий и спокойный сон. Затем она наносит на ранки Лореляй мазь и забинтовывает их.

После этого поворачивается к нам и говорит:

– Сейчас ваш друг не страдает. Какое-то время он проспит, затем я позволю Лореляй дать ему еще немного крови. Они оба будут чувствовать себя нормально, но это не излечит его. Ее кровь не сможет нейтрализовать отравивший его яд.

Ее слова не только знаменуют собой передышку, но и являются предвестием беды, и все это понимают.

– Мне это не нравится, – ворчит Джексон, ходя взад и вперед у изножья кровати Мекая.

– Мне тоже, – соглашается Флинт, стоя с другой стороны кровати, и, хотя он и не ходит взад и вперед, видно, что он тоже напряжен. При этом он то и дело сгибает и разгибает пальцы, которые вдруг превратились в драконьи когти. – Но тебе надо успокоиться, Джекс.

Джексон открывает рот, чтобы огрызнуться, но затем, видимо, решает, что не стоит, и только щелкает зубами. Но от взгляда, который он устремляет на дракона, у мня по спине пробегает холодок. Потому что в нем читаются не только стресс и тревога, но и затаенный гнев, при виде которого я начинаю гадать, какие причины побудили Джексона захотеть взойти на вампирский престол вместо Хадсона.

От всего этого мне становится не по себе, затем я перевожу взгляд на Хезер и вижу, что она смотрит на меня так, будто кто-то пнул щенка. Или, хуже того, ее саму.

После того как мы прибыли сюда, она ведет себя очень тихо, если не считать ее смеха, когда на нас обрушивались чары ведьм. До сих пор я объясняла это тем, что Мекай так болен, а она, будучи обыкновенным человеком, ничем не может нам помочь.

Но теперь, когда я смотрю, как Иден подходит к Мэйси, которая стоит, повернувшись к стене и крепко обхватив себя руками, мне становится ясно, почему у Хезер такой потерянный вид. После знакомства она и Иден были неразлучны. Правда, это знакомство состоялось только вчера, но все же.

Мне хочется сказать ей, чтобы она не беспокоилась, что Иден и Мэйси просто подруги. Но в том, как Иден обнимает Мэйси – и в том, как Мэйси позволяет ей себя обнять, – есть нечто такое, что я начинаю гадать, что между ними происходит. И это еще до того, как Мэйси вздыхает, наклоняет голову и прижимается лбом к плечу Иден.

– Хезер… – Я кладу ладонь на ее предплечье, но она стряхивает ее, дернув плечом, и улыбается лучезарной улыбкой.

– Все нормально, – говорит она мне, хотя очевидно, что это не так. – Нам