Лёшка-"студент" - Александр Каменский-Мальцев

Этот мужчина не дрогнул, когда Наташа сказала ему о Лешке, он принял это, как есть. А только сильные мужчины могут позволить себе безрассудный поступок ради любви. Только такие мужики могут рискнуть карьерой, состоянием или здоровьем ради любимой женщины или всего только ради ее прихоти, каприза. И, поняв это, Лешка начал уважать русского дипломата.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Лешка.

В комнату, в которой ночевал Лешка, вошел дипломат. Он был чисто выбрит, его лицо было свежим, как будто это не он несколько часов подряд гнал машину по горной дороге, не переставая рассказывать смешные анекдоты, прикуривая сигареты для Наташи и не забывая время от времени погладить ее плечо. Неизвестно, спал ли он вообще в эту ночь, потому что Наташа смеялась так, как может смеяться только красивая женщина, обещая фантастическую ночь, и ее мужчина знает, что так и будет. А ночь уже прошла…

— Вы знаете, что вас ищут все тайные службы Союза? — спросил он, усевшись напротив Ковалева.

— Догадываюсь…

Дипломат достал сигарету, прикурил от желтой зажигалки и закинул ногу за ногу.

— Но вы не знаете, что, кроме служб КГБ, вас ищут Служба разведки генерального штаба, «Штази», это безопасность ГДР, их агенты рассованы по всей Европе и действуют довольно хорошо, вас ищут все, кто так или иначе связан с Советским Союзом!..

— Ну и что?

— Вам обязательно надо в Токио? — тихо спросил дипломат.

— Обязательно.

Мужчина несколько минут смотрел на Ковалева, ни единым движением не выдавая своих мыслей.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Сейчас ко мне в номер принесут грим. Вы, с моей помощью, измените внешность, и я вам дам паспорт сотрудника нашего посольства в Швеции. С этим паспортом вы долетите до Токио, а там дай вам Бог удачи.

— Откуда этот паспорт?

— Я его украл. За этим мы и ехали сюда полночи…

— А как же вы сами?

— Я выкарабкаюсь.

— Я смогу сам пройти в самолет, меня пропустят, только есть опасность, что там, в Токио, меня будут ждать.

— Вас уже ждут. И их очень много.

— Тогда я не возьму ваши документы. Я не хочу повредить вам.

— А вы мне и не повредите! — дипломат наконец улыбнулся. — Через полчаса после вашего взлета мы с Наташей отбываем в тропики. У меня нашелся богатый родственник, он когда-то купил кусок пустыни, где сейчас качает нефть на десять тысяч в сутки. И заметьте, баксов, а не рублей! Конечно, существуют и накладные расходы, но нам с Наташей хватит.

— Что-то слишком уж похоже на сказку…

— Ну и считайте сказкой!

Дипломат посмотрел на часы и встал.

— Пойдемте в мой номер.

В комнату из ванной доносился шум воды, но на постели не было ни единой складки, и было непонятно, то ли дипломат всю ночь проездил, чтобы достать паспорт, то ли они уже успели убрать все следы ночевки. Лешка же эту ночь опять спал крепко. Странно, но на него в Европе навалилась такая сонливость, что он был готов спать, где угодно.

Дипломат достал несколько свертков, снял пиджак, аккуратно повесил на плечики, убрал плечики в шкаф и засучил рукава. Потом достал из кармана паспорт, раскрыл его, поставил на стол и подвинул стул поближе к столу.

— Прошу! — сказал он и улыбнулся.

Впервые Лешка увидел не дежурную отрепетированную улыбку вежливого человека, а открытое доброе лицо друга.

Ковалев сел на стул.

За стенкой шумела вода, откуда-то доносилась музыка, а дипломат причесывал Ковалева, втирал в кожу какую-то мазь, подбривал брови, хмурился, иногда отодвигаясь, как истинный художник перед неоконченным шедевром, и снова принимался за работу.

— Привет! — за спиной Лешки сказала Наташа.

— Не двигайся! — крикнул дипломат, придержав за голову Лешку. — Еще пять минут.

Наташа обошла Ковалева, внимательно разглядывая его лицо, и на ее губах появилась изумленная улыбка. Наконец дипломат в последний раз критически осмотрел свое творение, удовлетворенно кивнул и разрешил Алексею встать.

Лешка подошел к зеркалу и опешил.

На него смотрел представительный загорелый мужчина лет пятидесяти. Только глаза оставались его, Лешкины, все остальное было чужое.

— А ты мастер!.. — сказала Наташа и поцеловала дипломата.

— Школа! — ответил он гордо.

— Что же это за школа? — спросил Лешка, вглядываясь в свое отражение.

— Международная, — ответил дипломат, не уточняя принадлежность учебного заведения и подавая очки. — Наденьте это.

Когда Лешка нацепил очки, почти не исказившие остроту зрения, но неуловимо изменившие глаза, дипломат подал раскрытый паспорт, откуда с фотографии на Лешку смотрело точно такое же лицо.

— Умываться нельзя! — сказал дипломат. — Не было времени хорошую краску найти. Чесать нос нельзя! Целоваться тоже! — у него явно было отличное настроение. — А в Японию ехать можно! — он засмеялся. — Кстати, обратите внимание, паспорт дипломатический, так что можете везти хоть оружие, хоть наркотики!..

— Ну вот… — грустно сказала Наташа. — Вот ты и добился своего…

Они стояли перед таможней в бернском аэропорту.

— Еще нет. Мне еще надо забрать сына и жену… И увезти…

— Заберешь… А нам придется всю ночь ехать.

— Почему? Разве ты не останешься с ним?

— Останусь. Но он паспорт украл, и завтра это станет известно. Нам надо выбраться во Францию, а там нам Макс поможет…

— Как же так?..

— Вот так. Я ему сказала, что если он отправит тебя, то я стану ему самой верной женой, а если нет, то он меня больше никогда не увидит… А он меня все-таки любит! — нелогично добавила Наташа, блеснув глазами.

— Ну нельзя же так!..

— Почему нельзя?.. Он меня один раз предал, а за предательство надо платить! — резко ответила Наташа. — И он заплатил…

— Позови его.

— Дай я тебя поцелую, — Наташа поцеловала Ковалева в лоб, погладила по щеке и добавила: — Ведь поцелуй шлюхи в азартных играх помогает, это всегда на Руси знали!..

Она еще раз грустно улыбнулась и отошла.

Лешка понял, что этот парень ради любви, ради прощения любимой женщиной давней его ошибки совершил преступление и что нет у него никакого родственника, нет денег, кроме тех, что удалось сэкономить из скромной зарплаты!.. Ведь хоть он и был дипломат, он все равно оставался советским служащим, не приученным жить без оглядки и делать то, что хочется, а не то, что хочется твоему начальнику…

— Ну что, давай прощаться? — спросил дипломат.

— Тебя зовут-то как?

— Володя.

— Слушай меня, Володя! У тебя тоже дипломатический паспорт?

Володя кивнул.

— Сейчас ты пройдешь со мной на посадку… — Лешка говорил быстро. — И у входа в самолет я тебе верну паспорт! Ты отнесешь его назад.

— Не надо. Все равно мне пора уходить с этой службы!.. Наташа уже ни за что в Союзе жить не согласится, да и меня там ничего не держит! А я хочу жить с ней.

— Куда же вы денетесь?

— Куда все. Работать будем, детей рожать…

— Смотри, у тебя еще есть шанс!..

— Не надо. Доберись до своих и не оставляй их в лапах этих гадов. Я знаю, тебе известно что-то такое, что можно дорого продать. Продай и поживи хоть десяток лет как человек, а не скот. Посмотри вокруг, при капитализме так живут все люди!.. А как живут у нас? И еще кричат на каждом углу про самое счастливое общество… Тьфу!!!

Этим плевком Володя выразил все презрение к своей стране, которую всегда называл Родиной.

Ковалев обнял его, похлопал по спине, повернулся и пошел к самолету.

Летели долго, и Лешка опять вздремнул.

На японской таможне, как и в Германии, Лешку никто не останавливал. На площади перед аэропортом одно за другим подъезжали такси, пассажиры усаживались и уносились к городу.

Лешка внимательно прислушивался к своим ощущениям, но слежки за собой не почувствовал. Он сел в такси и показал бумажку, на которой Наташа написала название больницы, где находилась Вера. Таксист кивнул, и машина тронулась.

Лешка не замечал красот открывавшегося перед им нового чудесного города, он думал лишь о том, кто, сколько и с каким оружием его ждет в больнице. Доехав до окраины города, где был расположен госпиталь, Лешка расплатился и вышел из машины. Он остановился перед серой бетонной громадиной, очень красивой в вечерних лучах солнца, с отблесками на многочисленных стеклах окон, на секунду забыв об опасности, любуясь зданием.

«Костя, малыш, услышь меня! — мысленно позвал он. — Твой папа совсем рядом, он ждет тебя!..»

Мальчик, как обычно игравший с компьютером, за которым он проводил большую часть времени, вскочил, чуть не уронив пульт компьютера на пол, и закричал:

— Мама, мама, нас папа зовет!

Вера, сидевшая перед телевизором, вздрогнула и повернулась к сыну.

— А ты не ошибаешься?