Лёшка-"студент" - Александр Каменский-Мальцев

— Тогда дают статус политического беженца и пособие. Можно не работать!

Они прошли захламленный двор и вошли в подъезд.

На грязной мокрой лестнице валялись окурки, упаковки из-под продуктов, старая рваная рубаха…

— Ты не обращай внимания, — сказала Наташа и толкнула дверь на втором этаже.

Когда дверь не открылась после нажатия на кнопку звонка и стука кулаком, Наташа развернулась задом и начала колотить пяткой.

Дверь распахнулась неожиданно.

На пороге стоял бородатый коренастый мужик с волосатой грудью. Он был голый по пояс, а на буграх мышц синели наколки. Лешка весь подобрался, готовый к неожиданностям.

— Привет! — сказал мужик Наташе, мельком оглядев Лешку и нисколько не удивившись. — Проходите, — он посторонился.

Лешка вошел в квартиру, настороженно озираясь. Дверь за ними захлопнулась. Из комнаты, от которой падал свет в темный коридор, доносились голоса, и этот шум странно напомнил Ковалеву гул обыкновенного советского барака. Оттуда слышались точно такие же словечки и выражения, как и в бараке усиленного режима какого-нибудь СевВостоклага…

«Куда я попал?» — подумал Лешка.

Волосатый обошел вновь прибывших и шагнул в комнату. На пороге он обернулся.

— Я пока занят, — сказал он густым басом. — Ты, Наташка, посиди в соседней комнате, а ты, земляк, можешь присоединиться к нам.

Лешка вошел в светлую комнату и увидел, что несколько человек, одетых прилично и не очень, внимательно смотрят на парня лет двадцати пяти, глотающего последние капли влаги из стакана. Бородатый сел рядом с парнем и принял у него из рук пустой стакан. Парень схватил луковицу, лежащую посреди стола рядом с большой пачкой денег, и с шумом понюхал, после чего вернул луковицу на стол. Бородатый вытащил из-под стола бутылку, ловко сковырнул пальцем пробку и налил в стакан доверху. Под внимательными взглядами остальных выпил и тоже понюхал все ту же луковицу, после чего положил ее на место. Лешка удивленно смотрел на странное действо, происходящее в полной тишине. Стакан наполнялся снова…

— Опять! — громко сказала Наташа за спиной Лешки, но никто из сидевших за столом на ее возглас даже не обернулся.

— Что они делают? — тихо спросил Ковалев.

— Соревнуются. Кто кого перепьет! Кто последний устоит на ногах, тот возьмет деньги. Пошли отсюда…

Лешка вместе с Наташей вышел из комнаты, оглядываясь на странную компанию. За его спиной раздался громкий выдох и разом взорвались голоса.

— Круг прошли, — сказала Наташа, толкнув дверь в другую комнату, — через пять минут по новой пойдут, а сейчас перекур.

— И часто они так?

— Как компания подберется. Да Макс все равно выиграет! Его никто перепить не может. Глотает что-то, наверное, перед этим…

— Надо же!.. В Париже!.. Никогда бы не поверил.

— Да, русские всегда русскими остаются! Хотя у нас и миллионеры есть… И в Германии, и в Америке.

— Я не понял, а почему у них нет никакой закуски?

— Так в этом и смысл! Видел на столе луковицу? Ее можно только нюхать, кусать нельзя. Некоторые после первого стакана второй уже выпить не могут… Ну что, ложимся спать? До завтра все равно с Максом не поговоришь.

— Давай.

Комната, куда они вошли, имела обжитой вид. Если бы не огромные стопки книг, лежащие прямо на полу, в комнате было бы даже уютно. Кроме широкой кровати, стоящей посередине комнаты, стояли несколько кресел, был оборудован камин и, судя по обгоревшим поленьям, действующий. На стенах висели гравюры, картины и множество фотографий.

— Они тоже из Союза? — спросил Лешка.

— Из России. В «совке» он не жил. Его дед был генералом у Деникина, а он родился в Австралии, потом переехал сюда.

Наташа достала из шкафа простыни, почему-то зеленого цвета, постелила на кровать, накрыв сверху красным одеялом, и расстегнула платье.

— Так мы будем спать вместе? — спросил Лешка.

— А ты против?

— Я СПИДа боюсь, — решил отшутиться он.

— А у меня штучки такие есть… Качественные!

Лешка смутился.

Наташа уже осталась в одних трусиках. Она стояла перед ним, сидевшим в кресле, и ее грудь качалась прямо перед Лешкиным носом.

«Да-а, — подумал Лешка. — Ей есть что показать».

Наташа повернулась, стянула трусики и нырнула под одеяло.

— Да ложись ты! — со злостью сказала она. — Я еще ни одного не изнасиловала!..

Лешка быстро разделся и нырнул под одеяло.

— Ты отличная женщина, — сказал он, дотрагиваясь до плеча Наташи, — но у меня есть жена, и я ее очень люблю…

— Спи! — ответила девушка. — Я и не хотела!..

Лешка повернулся спиной к Наташе и подумал, что не сможет заснуть, ведь он спал в самолете, в машине, и прошло мало времени, а он уже пересек две страны, две границы и видел столько нового… Но незаметно его глаза сомкнулись, и Ковалев уснул.

Лешка проснулся от громкого сопения. Рядом с ним в темноте кто-то ворочался, двигал мебель, тяжело вздыхал и вдруг оглушительно пукнул. После этого сигнала качнулась постель, и кто-то придвинул Наташу вплотную к Лешке. Наташа недовольно проворчала что-то, нащупала Лешкину грудь и прижалась к нему.

Лешка, сдерживая свое сильно мечущееся сердце, бешено прыгавшее в груди, ждал нападения, но вместо этого по ту сторону Наташи громко захрапели. Наташа опять что-то проворчала сквозь зубы, и до Лешки наконец дошло, что в собственную постель, занятую постояльцами, только что вернулся хозяин. До утра он больше не спал.

Он вспомнил Веру такой, какой он ее увидел впервые, и долго думал о счастье быть любимым именно такой девушкой. Он вспомнил, как впервые Вера принесла ему в тюрьму розовый мягкий комочек и сказала, что это его сын. Он вспомнил, как они вместе радовались, когда Костя сказал первое слово, как долго и упорно он добивался более частых встреч с женой, как демонстративно мучил себя голодом, чтобы добиться регулярных свиданий… Он вдруг подумал, что способность говорить с сыном на расстоянии он получил тогда, когда вечерами лежал один в мрачной камере — он так и не привык называть ее комнатой, как требовала Вера, — и мысленно обращался к сыну. Он рассказывал ему сказки, когда-то прочитанные им или придуманные здесь же, пытался объяснить, как хорошо читать самому, как выглядят буквы, мечтая о том, чтобы пусть хоть через десять лет, но получить возможность сделать все это наяву, а не в мыслях, представляя перед собой лицо сына, и не зная, так ли он выглядит сейчас на самом деле. Может, именно тогда у них с Костей наладился контакт? Или позже?..

Так это было или нет, но все равно сын у него оказался на редкость умный и сообразительный, но главное, что больше всего волновало Ковалева, сынишка получился с необычайно восприимчивым сердцем. Может быть, центр такой чувствительности находился и не в груди, а в голове, как говорили врачи, но от этого сын для Ковалева не становился хуже. Он любил его искренне и страстно, и если бы это поняли генералы, они никогда не разлучили бы их…

Лешка смотрел на потолок, начинающий светлеть, и видел кровать в далекой стране, на которой, разметавшись во сне, спит сын, его кровинка, продолжение его и Веры, самой лучшей женщины на земле, спит частица его плоти и один из лучших представителей биологического вида, называемого ЧЕЛОВЕК.

Теперь Лешка не имел права рисковать бездумно, ведь от его решений зависело здоровье, а может быть, и жизнь двух самых дорогих ему людей.

Рядом с Ковалевым храпел Макс, вздыхала Наташа, прижимаясь к его груди своей полной грудью, но он не слышал ничего и не чувствовал, он думал о том, что сейчас по всему миру раскидывается сеть, состоящая из загонщиков и засад, все города, куда он может приехать, берутся на учет, за вокзалами устанавливается наблюдение, чтобы оцепить его, Лешку, как волка, заставить метаться, озлобленно огрызаясь, и в конце концов загнать в клетку… Но вместе с ним в эту клетку попадет и Вера, потому что он уже не мог жить без этой маленькой красивой женщины, а она без него, в клетке будет и Костя, потому что способности малыша никто не может повторить, потому что множество мужчин, наделенных огромной властью, хотели бы иметь эти способности в своем распоряжении и исправлять с помощью малыша свои ошибки…

Ведь они, эти солидные умные дяди в генеральской форме и в штатском могли ткнуть пальцем в карту, и на этом месте через несколько лет вырастал комбинат, отравляющий все живое на несколько десятков километров, эти дяди могли, прокатившись с местным начальством и бабами на речном катере, определить место, где будет построена гидроэлектростанция, при помощи которой заработает этот комбинат, построенный на месте тычка в карту, а водохранилище, построенное для ГЭС, затопит сотни деревень, перекроет многовековой путь рыбе, и вместо пойменных плодородных лугов появится болото… И на тот случай, если вдруг, чего в общем-то быть не должно, кто-то настырный захочет разобраться в решениях, принимаемых этими дядями, и начнет с пристрастием расспрашивать их помощников и любопытному нельзя заткнуть пасть, тогда тихий голос из телефонной трубки скажет помощнику три слова, после чего скомандует, как ему поступить — убить любопытного гаденыша или выпрыгнуть самому с десятого этажа…