Пьесы - Николай Гуриевич Кулиш

но нет.

М а р и н а. Ну не Украина же?

А н д р э. Украинские звезды, колокола и лестница. И я иду. Вдруг встреча. Я целую чью-то тень. Тень красоты! Шедевр! Мне хочется взять ее на руки и нести, нести…

М а р и н а. Вы сказали — приветствуете революцию. За что?

А н д р э. Нам нужнее теперь треугольная шляпа, чем шапка Мономаха.

М а р и н а. А угадайте, что мне грезится в этой музыке?

А н д р э. Таток?

М а р и н а. Что-то странное и непонятное. Призрак, сон, реальность. Все вместе. Будто страна темная и такая дикая, угнетенная, что забыла даже о своем вчера и не знает, что будет с ней завтра. Сон. Два ржавых замка висят, печати с орлами — белым и двуглавым. Замкнуто прошлое, замкнуто будущее… В той стране одинокая девушка. Мечтает и ждет. И знаете кого?

А н д р э. Кого?

М а р и н а. Рыцаря, который любит украинские звезды.

А н д р э. Да?

М а р и н а. Днем и ночью ждет, чтобы замки те посбивал и двери открыл.

А н д р э. Девушке?

М а р и н а. И девушке и стране. (Взяла несколько аккордов, поднесла их в руках, как цветы.) Не знаю, сон ли это, влечение, мечта — девушка встречает рыцаря. Вот так. (Играет влюбленную девушку, встречу.) Приди, любимый мой, давно желанный, милый!.. И поведет, как гетмана, в свою дальнюю светлицу. Ну и скажет: ах, звоните вы, не переставая, софийские колокола, чтоб люди не слышали, как я милого целую…

А н д р э. Marine! Скажите! Это только мечты или к этому есть практический путь, реальная программа?

М а р и н а. Это только мечта, музыкальный призрак фантазерки. А впрочем, вместо треугольной шляпы может ведь быть гетманская булава? Тогда это программа. На Украине. Вы заранее формируете отряды вольного казачества, я — организацию. Это практический путь. Что-то странное и несуразное, правда?

А н д р э. Пусть девушка ждет рыцаря!

М а р и н а. Да?

А н д р э. Рыцарь придет! Он уже на пороге!..

4

Я (тихо открыв дверь). Простите… Я вошел не спросясь, это привилегия нищих и влюбленных…

Я вижу спину корнета. Он на коленях целует край ее одежды.

А н д р э. Рыцарь пришел. Он просит посвящения, Marinon, милая!

Слышу я и незаметно ухожу.

5

Я возвращаюсь к себе на чердак. Мне страшно тяжело. Я не узнаю вещей. Все изменилось, померкло, стало серым. Даже солнце на небе уже не солнце, а какой-то оранжевый пластырь на ране. Все воспалено и болит.

Я (шепчу). Ну что ж… еще мальчиком когда-то гнался ты на палочке верхом за мечтой и — помнишь? — с разгона, босой ногой — на разбитое острое стекло — до кости, до сердца!.. Как упал ты с палочки-коня в грязь какую-то, помнишь? Ну вот. И теперь с разгона, с коня мечты!.. Какая помойная яма кругом! Неужели же весь мир только помойка, а мечты — ее испарения?.. Да, Лука, все дороги в мире — это только орбиты: какой бы ни пошел, все равно вернешься туда же, откуда пришел, — в яму. Разница лишь в том, что когда рождаешься, выпадаешь из ямы, когда же умираешь — падаешь в яму. Вот и все. Зачем же идти? Куда идти? Кружить по орбите? (Подхожу к окну.) Может, броситься вниз?.. (Смотрю.)

III

1

Представьте себе, друзья, улицу старого провинциального города, залитый солнцем угол дома, облачко над златоглавым собором, далекую «Марсельезу». Сидит ч и с т и л ь щ и к, поет:

«В субботу, в воскресеньице

Подряд кажинный раз

По улицам гуляютси

В штиблетах господа-с.

Когда ж пришла свободушка,

Уж улица не та-с,

И нету, нет работушки

С субботы до субботушки.

           Да, да-с!»

2

Подходит  в т о р о й  ч и с т и л ь щ и к, садится.

В т о р о й  ч и с т и л ь щ и к. Браво! Бис! Вы поете, как опера, которая горит.

П е р в ы й  ч и с т и л ь щ и к. А ты билет купил, что сел на это место? Марш!

В т о р о й  ч и с т и л ь щ и к. Вы не подумайте, что тут вам и действительно опера, а вы билетер.

П е р в ы й  ч и с т и л ь щ и к. Это мое место.

В т о р о й  ч и с т и л ь щ и к. Теперь свобода слова, совести и места.

П е р в ы й  ч и с т и л ь щ и к. Пишут: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь»?..

В т о р о й  ч и с т и л ь щ и к. Я и пришел соединяться. Ну?

П е р в ы й  ч и с т и л ь щ и к (запел и забарабанил щетками).

«Ой, чищу, чищу, чищу.

Штиблеты как солнце…».

В т о р о й  ч и с т и л ь щ и к (еще громче).

«Я ж и солнце вам почищу,

Не только штиблеты».

П е р в ы й  ч и с т и л ь щ и к. Так ты и вправду конкуренцию пришел мне делать? Марш, говорю!

В т о р о й  ч и с т и л ь щ и к. Ша! (Указывая на Аврама.) Вот где конкурент!..

3

Лезет А в р а м с ящиками и щетками.

В т о р о й  ч и с т и л ь щ и к. Есть хорошая военная пословица: где двое дерутся — третий не лезь. Что об этом думаете, гражданин солдат?

А в р а м. Я уже после боя — вот и лезу.

В т о р о й  ч и с т и л ь щ и к. Вы лезете туда, где всей работы не больше, чем самому себе почистить ботинки.

А в р а м. Эх, если бы у меня была такая работа, я бы сюда никогда не прилез.

4

Я вижу, как люднеет улица, становится шумной, приближается «Марсельеза». За ней будто плывет вверху облачко от собора. На балкон выходит старик  П е р о ц к и й. Ниже, на крыльце, — М а р и н а  и  А н д р э.

М а р и н а. Посмотрите, какой день! Вот такой день девушка закажет богу, когда выйдет встречать рыцаря. (Андрэ рванулся к Марине. Та останавливает его.) Тсс!.. Смотрите, вон таток — вышел агитировать. Давайте послушаем! Нацепил желто-голубую розетку. Вот комик!..

П е р в ы й  ч и с т и л ь щ и к (навстречу Ступай-Степаненко).

«Ой, чищу, чищу, чищу.

Вакса как свобода!..»

В т о р о й  ч и с т и л ь щ и к.

«Солнце, видите, блестит как?

То моя работа!»

С т у п а й - С т е п а н е н к о (выставив ногу перед первым чистильщиком). Пожалуйста. Ах да!.. Подождите. Вы кто?

П е р в ы й  ч и с т и л ь щ и к. Как — кто? Чистильщик мы.

Собирается толпа.

С т у п а й - С т е п а н е н к о. Да нет! Какой национальности?

П е р в ы й  ч и с т и л ь щ и к. Рассейской державы, конечно-с.

П е р о ц к и й (с балкона). Браво!

С т у п а й - С т е п а н е н к о (сняв ногу, второму чистильщику). Вы какой?

В т о р о й  ч и с т и л ь щ и к. А вам какой нужно?

С т у п а й - С т е п а н е н к о (Авраму). А вы?.. (Узнав.) Кажется, сосед снизу? Аврам Котляр? Свой! Украинец! Пожалуйста! (Выставляет ботинок.)

М а р и н а (на крыльце, Андрэ). Ну не комик?

А н д р э. Это пример нам. Хвалю!

В т о р о й  ч и с т и л ь щ и к (первому). Видали такого малахольного?

П е р в ы й  ч и с т и л ь щ и к. Чего он хочет?

В т о р о й  ч и с т и л ь щ и к. Он хочет, чтобы ему уже нация ботинки чистила.

С т у п а й - С т е п а н е н к о. Мы, Ступай-Степаненко, хотим, чтобы нация наша чужих сапог не чистила. Пора! Свободными стать пора! Мы должны сесть на коней, чтоб мчаться по нашим казацким степям вместе с орлами и ветрами! (Ему даже послышался этот топот в аккомпанементе патетического allegro molto e con brio.) Цоки-цоки, цок-цок!

М а р и н а. Браво, таток, браво!

А н д р э. Браво!

А в р а м. Вы, может, и сядете, да нас куда посадите?

С т у п а й - С т е п а н е н к о. Кого это — вас?

А в р а м. Ну, меня вот… безногого украинского пролетария… (Показывая