Страницы Миллбурнского клуба, 5 - Слава Бродский

Что же касается языкового барьера (как там пугал краснолицый додик?), то сколько бы нас ни уверяли в обратном, трава всегда зеленей по эту сторону забора, ибо там, за забором, живут, как правило, дикари, варвары, косноязыко ворочающие во рту горячую котлетку, и не ее, а их должно удручать, что в мерном, однообразном рокоте где-то на уровне щиколотки они не разобрали ни последовательности событий, ни начал, ни концов, ни что там случилось с книжкой, кошкой, ни кто писал в голове, а кто играл на рояле. Наступавший рассвет был последним – дальше лишь край земли. Самолет ударился лапами в землю и побежал. Выбираться из самолета в зал было мучительно, как из парной. Не успев захлопнуться, кожа всеми порами вбирала казенную пыль, шерсть чужих рукавов, запах чужого дыхания, скрежет колесиков, и каждое прикосновение к толпе саднило так, будто кожи этой и вовсе не было, забыла надеть – вот она, варфоломеева кожа, перекинутая через руку в виде светлого плаща, – приди же в себя, натяни, застегни, хорошо еще, налегке и не надо ждать багажа, и так она проталкивалась к выходу, который раз говоря себе, что если бы не бесплатный проезд (бесплатный пролет), то все это дело вряд ли бы стоило свеч – лететь на другой конец света с единственной целью положить цветы на могилу, пусть даже очень дорогую, ибо что дороже своего, подправить ограду и побродить по кладбищу, рассеянно читая имена и даты тех, кто лежит здесь не потому, что, переходя улицу, думали черт знает о чем, лепили головы проходящих мальчиков и вышивали брови постовому; не потому, что, плохо учившись математике, кройке, шитью, в очередной раз лезли в петлю уже почти безо всякой надежды на успех, забыв, что только семь раз мерят, а на восьмой – отрезают; не потому, что беспечно лезли в горы, в воду и под парашют с поющими щепками в кармане величиной с байдарку или, по крайности, с весло, что поздно возвращались по ночам, когда и дерево встает из-за угла душегубом, что как на барина, работали на износ, и на него же пили, что волокли бремя тяжелой наследственности и издыхали, едва успев передать эстафету, что вели бездеятельный образ жизни, как куколки, прислюнившиеся к телевизору, уходили и никогда больше не возвращались, – а потому, что в каждой компании, как в среднестатистической выборке, должен быть кто-то один, кто не доживет до тридцати.

 

Игорь Мандель – статистик, доктор экономических наук, родился и жил вплоть до отъезда в Америку в Алма-Ате, хотя публиковался главным образом в Москве; преподавал статистику в Институте Народного хозяйства; работал в американских инвестиционных компаниях в 90-е годы, занимая должности от консультанта до директора предприятий. С  2000 года в Америке. Занимается статистикой в применении к маркетингу. Публикует научные работы. На русском языке вышли три книги иронической поэзии (в соавторстве с коллегами), статьи о художниках и на другие темы и стихи в интернетных альманахах www.Lebed.com и www.berkovich-zametki.com. Живет в Fair Lawn, NJ.

Три культуры в двумерном пространстве

...Искусство есть дополнение науки.

          Д. Дью́и, 1940

Введение

Контраст между двумя культурами – первой (в основном искусство и литература) и второй (точные науки), который часто является непреодолимой пропастью для их носителей, хотя и осознавался в неявной форме многими мыслителями ранее (см. эпиграф), был четко артикулирован в 1959 году Чарльзом Сноу сначала в его речи в Кембридже, а затем – в книге [1], которую иногда включают в список 100 наиболее влиятельных книг послевоенного времени (http://www.interleaves.org/~rteeter/grttls.html).

Идея противопоставления двух культур и деструктивного взаимного непонимания соответствующих интеллектуальных элит немедленно нашла и сторонников, и противников, но, безусловно, не была заброшена и активно обсуждается и сейчас. Было предложено несколько вариантов преодоления разрыва, перечисленных ниже.

 1. Сам Ч. Сноу во втором издании своей книги [1] предположил, что пропасть может быть преодолена посредством «третьей культуры», в которой диалог между первыми двумя будет куда более осмысленным, чем в настоящее время (предсказание, как все чувствуют, далекое от исполнения).

2. Д. Брокман в 1995 году назвал «третьей культурой» некую область, в которой представители «гуманитарного» и «натуралистического» направлений обмениваются мыслями на взаимно понятном языке, то есть, по сути, назвал этим термином некую зону научно-популярной литературы, приведя в своей книге [2] множество бесед с выдающимися учеными, склонными к подобной популяризации.

3. С. Чесноков (1995), констатируя наличие двух культур, предложил особое внимание уделять тем областям человеческой деятельности, которые уже лежат на стыке между ними, – таким как силлогистика Аристотеля (или, шире, логика вообще), что и должно способствовать преодолению взаимного непонимания [3].

4. К. Келли [4] констатировал зарождение «третьей культуры» в форме компьютерного «нердизма», в котором акцент перемещается с «высокого теоретизирования» культуры-2 (недоступного нердам) к получению эстетического и социального удовольствия культуры-1 (которую они также серьезно не знают – «Не читали Софокла», так сказать) путем непосредственного творчества в искусственной компьютерной среде, где вопрос «почему и для какой (высокой) цели?», скорее, заменяется вопросами «а как это сделать?» и «как показать, что это работает?». В качестве раннего примера такого нердизма автор приводит Томаса Эдисона, который, не владея реально современной ему наукой, сделал ряд гениальных открытий. Учитывая, что эта концепция была выдвинута в 1998 году, на заре эры Интернета, нельзя не признать, что во многом автор прав – этих самых нердов сейчас куда больше, чем тогда (как и компьютерных Эдисонов без университетского образования). Заполнили ли они пространство между двумя полюсами культуры, куда менее понятно.

5. В статье [5] я предложил рассматривать понятие «третьей культуры» как некоей огромной зоны, лежащей в основном между «ядрами» двух культур в смысле Сноу – то есть признать тот факт, что никакой пропасти не существует, что она чрезвычайно плотно заполнена множеством наук и псевдонаук. Главной идеей было ввести некие разумные оси (шкалы), принадлежность к различным зонам которых и определяет специфику той или иной области знаний; соответственно, Сноу указал лишь на крайние точки в некоем пространстве. Главных шкал в [5] было две: апеллирование к рациональной или эмоциональной компоненте человеческой психологии и точность в определении и измерении предмета изучения. Третьей шкалой, введенной лишь гипотетически, была нелинейная шкала «возможности фальсифицирования результата» (в смысле К. Поппера) – чем выше эта возможность, тем ближе область знаний к культуре-2, и, соответственно, наоборот.

Статья [5] породила некую дискуссию; затем я стал обдумывать некоторые вещи, не отраженные в ней или же оговоренные не вполне ясно. В результате я решил развернуть предварительные заметки по данному вопросу в нечто более определенное и прагматическое. Дополнительным стимулом было то, что многие люди, читающие мои статьи, принадлежат явным образом к одной из трех культур, а то и ко всем трем, – так что, возможно, сам предмет будет им небезынтересен. Так появилась эта работа.

В [5] был приведен график, показывающий взаимное расположение трех культур в пространстве трех осей, о которых шла речь выше. В данной статье я несколько упростил его, удалил одну – нелинейную – ось фальсифицируемости (о чем ниже) и добавил некоторые новые элементы (рис. 1). Наиболее существенно, что сейчас на графике помещены не только некие «ментальные конструкты», как ранее, но и реальные виды человеческой деятельности, такие как бизнес, политика и пр. (выделены курсивом). Это сделано в соответствии с широким пониманием культуры как некоего цивилизационного кода, который содержит и сами действия, и их отражение в соответствующих науках и искусствах. Однако даже при таком расширении генеральная идея двух осей осталась неизменной. Попробую объяснить, почему именно такие оси представляются мне наиболее важными для классификации различных видов деятельности. Возможно, такое двумерное представление чрезвычайно сложного феномена культуры как раз и будет полезно для создания некоей «цивилизационной карты»; любое упорядочение помогает в процессе мышления, если оно не слишком далеко от реальности.

Эмоциональное и рациональное

Несмотря на многовековое противопоставление эмоционального и рационального в науке и литературе, только в последние одно – два десятилетия стали формироваться подтвержденные теорией и экспериментами взгляды на происхождение и взаимосвязь этих аспектов человеческой деятельности. Одним из наиболее замечательных открытий было, в частности, надежное установление A. Дамацио теснейшей связи между эмоциями и процессом принятия решений – было экспериментально доказано, что люди с поврежденной эмоциональной сферой не в состоянии принять никаких, даже самых простейших, решений. Недавно он в соавторстве с Б. Карвало опубликовал подробнейший обзор современных представлений о том, что такое чувства, эмоции и позывы/побуждения (drives) [6]. Базируясь на этой и других работах, кратко приведу некоторые определения, проясняющие отношения между категориями.