Сломанная тень - Валерий Введенский

– Пардон, месье!

И тут же был заключен в объятия:

– Дениз! I’m glad to meet you![60]

Американский путешественник и этнограф Корнелиус Роос улыбался ему той несвойственной нашим палестинам улыбкой, которая безошибочно выдает чужеземца: открытой, радостной.

Мелькнула мысль тотчас кинуться за Сашкой, притащить за руку, мол, представь, кого встретил на Невском? Но Тучин сразу бы догадался, что Денис следил за ним, и непременно бы вспылил.

– Какая встреча! У меня блокнотик с вашими адресами затерялся, никак не могу найти!

Все встреченное и увиденное по дороге этнограф скрупулезно заносил в блокнотики, которых за двухмесячное путешествие уже исписал добрых два десятка. Блокнотики были все одинаковые, купленные в Париже.

– Изъял я у него тот блокнотик! – услышал Денис сзади знакомый голос и обернулся. Ну конечно! Переводчик Рооса Терлецкий! Такой же великан, только не худосочный, как американец, а наш – кровь с молоком! Улыбка его была сдержанней, зато объятия крепче. – Чтоб про убийства в русских поместьях книжек не писал!

С Роосом и Терлецким Угаров познакомился там же, где с Тоннером, в имении князя Северского. Расследование загадочных преступлений их сблизило и сдружило.

– Хотя, конечно, я и сам хотел вас повидать. – Терлецкий с русского перешел на французский, чтобы Роос понимал. – Как ваш непутевый приятель?

Угаров оглянулся – фигурка Тучина еще мелькала вдалеке. Но догнать его уже не представлялось возможным.

– Все хорошо! Вы-то как? Давно приехали?

– Шутите? – Федор Максимович сокрушенно вздохнул. – В каждом городишке застревали, не говоря уж про Псков!

– О да! Псков! Прекрасный город! – встрял Роос. – И люди отличные! – Американец, достав блокнотик, принялся листать его, ища запомнившееся слово. – Ска-ба-ри!

– Хоть что-нибудь хорошее записал! Всякую дрянь собирает! – Серые глаза Федора Максимовича недобро засверкали стальным блеском, знакомым всем, кто хоть раз сталкивался с сотрудниками тайных служб.

– Время ланча! – напомнил Роос. – Денис, а не перекусить ли нам вместе? В моем отеле недурной стол.

Сашку все равно уже было не догнать. Угаров вспомнил, что не завтракал.

– С удовольствием!

– Шампанского?

– Не откажусь! – удивился Денис. Раньше Роос пил только под напором генерала Веригина, которому отказать не мог никто.

– Холодно! В России очень холодно! Если не пить, кровь мерзнет! – заметив реакцию Дениса, пояснил этнограф.

– Может, лучше водочки? – предложил Терлецкий Угарову. – У меня от шипучки голова трещит!

– Мне все равно!

– Тогда Роос пускай пузырьки глотает, а мы жахнем анисовой!

– За здоровье! – произнес по-русски Корнелиус, когда лакей принес бутылки.

Чокнулись, Денис набросился на омлет, Терлецкий захрустел груздиком.

– Как вам Петербург? – спросил Угаров.

– Фантастика! – ответил этнограф. – Грандиозно! Ничего подобного не видел!

– За Петербург! – больших перерывов между тостами Терлецкий не любил.

Чокнулись, выпили.

– Только вот зачем его построили на болоте?

– Ну, как же? – от неожиданности Денис не донес вилку до рта. – Окно в Европу, Россия вышла к морю, рубежи надо было укреплять!

– Для этого достаточно крепости! Столицу-то зачем в гиблом месте возводить? Ужасная влажность! Я меняю сорочку три раза в день! Постоянно чихаю, кашляю. И не только я! Вокруг множество чахоточных! Мы вчера ездили… – Роос заглянул в блокнотик, – в Ораниенбаум! Там нет болота! Почему нельзя было построить столицу в Ораниенбауме?

– Где Петр велел, там и построили! – объяснил Терлецкий. – У нас тут не забалуешь!

– Так я и думал! – Роос что-то записал в свой блокнотик. – Издержки абсолютизма!

У Терлецкого водка пошла не в то горло, Угарову пришлось вскочить, чтобы хлопнуть того по спине. Роос же спокойно продолжал:

– Непродуманное решение сумасбродного царя обернулось огромными людскими потерями. Говорят, сто тысяч на стройке полегло! А теперь жители вынуждены тратить значительные средства на ремонт – хозяин гостиницы говорит, что каждый год ее красит! Ужасная влажность – краска постоянно трескается!

Федор Максимович зашелся кашлем пуще прежнего.

– А вот если бы вашего Петра контролировал парламент, а еще лучше, если бы правителя выбирала не кучка сановников…

– Какая кучка? – не выдержал Денис. – Да вы понимаете…

– Отлично понимаю! Я внимательно изучил русскую историю за последние полтораста лет и пришел к выводу, что все императоры, начиная с Петра, так или иначе были выбраны! Самого Петра против сестры и брата поддержала собственная охрана. – Роос заглянул в блокнотик. – Екатерину Первую, Петра Второго, Анну Иоанновну – группа царедворцев; Елизавету, Екатерину Великую, Александра Благословенного – гвардия. Та же гвардия пыталась сместить нынешнего императора. Я, конечно, не вправе советовать, но почему бы вам эти выборы не узаконить? И не сделать всеобщими?

– Какие выборы? Император дан нам Богом! Он помазанник Божий! – Денис нервно комкал в руках салфетку.

– Тогда вы – вероотступники! Да! Да! Противитесь Божьей воле с поразительной регулярностью! – Роос снова заглянул в блокнотик. – Дед нынешнего императора задушен, отец убит табакеркой. Император Иоанн Шестой в младенчестве заточен в Шлиссельбургскую крепость, где был умучен в возрасте двадцати лет. Мы, кстати, поедем в этот Шлиссельбург?

– Зачем? – мрачно спросил Терлецкий.

– Осмотреть место заточения, расспросить свидетелей.

– Кто такой Иоанн Шестой? – тихо спросил Угаров.

– Был такой! – махнул рукой Терлецкий. – Не важно! Да вы сядьте, Угаров. И оставьте в покое салфетку!

– Но…

– Был бы этот Роос русским – давно уже «осматривал» бы Шлиссельбург! Или Петропавловку! Но он, увы, иностранец! Запретить ему иметь собственное мнение мы не можем!

– Так надо запретить ему его высказывать! Он же смущает умы!

– Сядьте, Денис, прошу вас! Из всего можно извлечь пользу! Пусть смущает! А я всех смущенных – на карандаш! Наливайте!

– Увы! Нечего! – удивился Денис, не заметивший, как они с Терлецким опустошили графинчик.

– Эй! Любезный!

Востроносенький лакей с прилипшей к лицу услужливостью, словно джинн из восточных сказок, материализовался посреди номера:

– Чего изволите?

– Водки, конечно!

– Сию секундочку!

Лакей исчез и через миг появился с запотевшим графинчиком. Еще мгновение – и рюмки Угарова и Терлецкого были полны.

– Что-нибудь еще? Заломчик есть свежий! Прямо с Каспию!

– Пшел вон!

– Как прикажете! – лакей ловко поймал брошенный ему гривенник.

Терлецкий закусывать не стал, занюхал рюмку по армейской привычке.

– Корнелиус! Вы, часом, не шутите про всеобщие выборы? Ну, кого, простите, может выбрать этот пресмыкающийся? – Федор Максимович кивнул головой туда, где секунду назад стоял лакей. – Он же «Чего изволите?». Посули ему рубль – за Антихриста проголосует!

– Очень хороший вопрос! У нас в Америке строгие ограничения! Возрастные – тут пояснять не надо; имущественные – если человек не способен прокормить семью, вряд ли он сделает хороший выбор, кроме того, его легко подкупить. Ну, и, наконец, образовательные. Неграмотного легко запутать, обмануть, посулить несбыточное.

– А бабы? Бабы у вас тоже голосуют? – ехидно спросил Терлецкий, невысоко оценивавший умственные способности прекрасного пола.

– Увы, нет, но они ведут борьбу за свои права. – Роос поднял бокал. – За дам!

Терлецкий наклонился к Денису:

– Это все англичане виноваты! Двести лет подряд ссылали в Америку каторжников, сектантов… Всякий сброд, одним словом. Эта банда там обжилась, объединилась, силу почувствовала, сначала самим англичанам дала под зад, теперь вот за нас принялась. Помнишь, мы все гадали: шпион Роос или не шпион? Так вот! Не шпион! Хуже! Миссионер! Ездит повсюду и объясняет, что жизнь везде неправильно устроена, и только в Америке хороша и прекрасна! Поэтому-де, надо нам царя скинуть и всеобщие выборы провести!

– Я считал, что миссионеры дикарей в христиан обращают! – пробормотал пораженный Угаров.

– А Роос нас христианами не считает! Знаете, что в Казанском выдал? «Иисус-де, добрый пастырь, принес Благую весть, показал путь к спасению! А у вас на иконах он везде свирепый, злой, прямо не Иисус, а Зевс Громовержец!»

– Это переходит всякие границы! – Угаров снова попытался вскочить, но Терлецкий был начеку:

– Сидеть!

– Наш народ потому и кроткий, что Бога боится! А если страх этот потеряет, с вилами пойдет!

– На это, сволочи, и рассчитывают!

– Не бывать тому, слышите! – грозно и громко заявил Денис этнографу.

– Наливай! – попытался отвлечь Угарова Терлецкий.

Заскучавший Корнелиус смысла обращенной к нему реплики не понял, но обрадовался, что про него в пылу спора приятели не забыли, и снова произнес тост по-русски: