Дремлющий дом - Ана Ашлинг

выполз из-под треснувшей крышки. Джим зарядил сиплому в грудь кулаком и сплюнул.

Остальные присутствующие замерли от неожиданности: мрачная похоронная церемония начинала откровенно напоминать фарс. Клои в ужасе отшатнулась, натянув на лицо вуаль крохотной черной шляпки. Тимоти же нахмурился и, к изумлению Джули, приблизился к разбитому гробу.

«Он вправду собирается рассматривать останки своей бабушки? Голые кости, истлевшую одежду, пропитанную запахом разложения…»

Вдруг девушка поняла, что именно было не так. Запах. А точнее, его отсутствие.

Тимоти занес ботинок над трещиной и резко ударил по дереву металлическим каблуком. Отец Лоренс пискнул и забился в ближайший угол.

– Что ты делаешь? – Клои в ярости попыталась удержать парня за рукав, но тот лишь рассмеялся.

Со стороны входа раздался предельно спокойный голос Николаса:

– Не останавливай его, кузина, этот гроб пуст.

Мужчина выступил из тени, Джули поразилась разительной перемене, произошедшей с ним за несколько часов. Николас был полностью одет в траурный костюм, который сидел на нем куда лучше, чем его обычный коричневый, чисто выбрит, а на голове волосок лежал к волоску. Он надменно взглянул на окружающих, и лишь огромные тени под его глазами напоминали о пережитом помешательстве.

Джули обратила внимание, что руки он старательно прятал.

– Луизу Дормер похоронили заживо в саду, а сердце дед вырезал уже после ее смерти, – отчеканил Николас. – А тетушка Вивиан разбила на могиле цветник. Я же говорил тебе, что этот дом и земля прокляты.

– Тебе-то откуда это известно, умник? – Тимоти подскочил к двоюродному брату.

– Здравствуй, кузен, рад, что ты соизволил почтить нас своим присутствием. – Николас неприятно улыбнулся и протянул брату ладонь для рукопожатия, тот машинально ее потряс. – А знаю я это, потому что только что раскопал эту проклятую клумбу своими собственными руками.

Преподобный осенил себя крестным знамением и, бормоча извинения, протиснулся мимо Стэлворта наружу и скрылся за дверью. Джим и его товарищ, который, судя по сходству, приходился ему не то братом, не то рано родившимся сыном, последовали его примеру.

Юный Дормер отдернул пальцы, но Николас уже оставил на них пятна крови и земли. Грязные и израненные руки причиняли мужчине страдания, но он теперь, когда должный эффект был произведен, демонстрировал их как предметы своей гордости.

Банка, про которую все забыли, треснула от удара о каменный постамент, и зеленая жидкость медленно вытекала на пол, подбираясь к туфлям Клои, сердце лежало внутри словно мертвая медуза, выброшенная волнами на пляж.

* * *

Цветник тети Вивиан был полностью разрушен. Комья земли валялись на мощеной дорожке, приминали стебельки васильков, переламывали сухие веточки вереска. Джули поразилась скорости, с которой Николас умудрился в одиночку перекопать всю клумбу. Она представила себе, как кузен Клои не знавшими физического труда руками взял лопату и, конечно, натер себе мозоли после пары минут. Зрелище в воображении девушки было забавным: Николас отбросил в сторону инструмент и, опустившись на колени, продолжил разгребать почву негнущимися пальцами, подобно собаке, обнаружившей в саду спрятанную косточку.

Реальность же была куда менее располагавшей к веселью. Скелет Луизы находился почти на самой поверхности, закопанный не глубже, чем на метр, что объясняло ту легкость, с которой тело смогли обнаружить. Если бы Вивиан Дормер позволила своему садовнику ухаживать за цветником, он бы, несомненно, наткнулся на ее мать при прополке сорняков. Но тетушка Клои, известная своими причудами, никого не подпускала к своим макам и розам, тем самым оберегая семейную тайну.

В белых хрупких костях было невозможно опознать Луизу Дормер: за столько лет ее платье истлело, а плоть уничтожили садовые насекомые. Несколько золотых украшений болтались на мертвых пальцах и шее: Клои позже осмотрела обручальное кольцо и по гравировке на внутренней стороне подтвердила, что оно точно принадлежало ее бабушке.

Один только вид скелета посреди ярких пятен цветов, травы и влажной земли навряд ли напугал бы Джули. Но сейчас, когда она стояла у раскопанной могилы, девушка не могла унять дрожь в коленях и охвативший ее озноб. Описание убийства, предоставленное бывшей старшей горничной, не вязалось с реальной картиной: миссис Нимбл или повторила за кем-то известную сплетню, или заведомо ввела их в заблуждение. Супруга Эйса Дормера яростно боролась за свою жизнь перед тем, как сдаться: скрюченные пальцы будто пытались нащупать путь на поверхность, челюсти были разомкнуты в немом крике, который, возможно, только привел к потере остатков кислорода в ее маленьком теле. Хуже всего был вид поломанных ребер. Эйс или кто-то другой по его указанию вскрыл грудную клетку женщины уже после того, как она попрощалась с жизнью, вынул ее сердце. Было ли это действие продиктовано чувством вины или признаком зарождавшегося безумия?

В отсутствие преподобного Лоренса и его бравых, насквозь проспиртованных помощников Клои предложила обойтись без формальностей.

Они толкались и тихонько переругивались, больше мешая друг другу, чем действуя согласованно, но в итоге все присутствующие умудрились кое-как уложить останки бабушки Луизы в подготовленный для нее, пролежавший полвека пустым гроб.

Клои поместила резко пахнувшее веществами, сохранявшими от разложения, сердце в дыру промеж ребер скелета. Осколки от разбитой банки Стэлворт смел в старый садовый мешок и отнес в дальний конец сада, куда обычно сгребали опавшие листья. Девушка с омерзением оглядела свои ладони:

– Будто очистила сотню устриц. – Клои попыталась пошутить, но никто даже не улыбнулся. Николас жестом заправского фокусника вытащил из нагрудного кармана платок и протянул его сестре. Он был невероятно горд собой, а Джули не могла избавиться от мысли, что кузен ее подруги, задравший длинный нос к небу, напоминал ей охотничьего пса, который ждал похвалы от хозяина за выполненную команду.

Общими усилиями они водрузили гроб на садовую тачку, дворецкий с помощью Тимоти покатил ее к усыпальнице, пока Николас придерживал изголовье, не поместившееся в тележке, чтобы уберечь конструкцию, готовую в любой момент перевернуться.

Девушки замыкали эту причудливую процессию: одетые в винтажные платья и костюмы от признанных гениев моды, перепачканные землей и покрытые зелеными пятнами травы, они хмуро плелись за сломанным гробом в старой скрипучей тачке. Вуаль Клои сползла набок, низкий узел волос растрепался, она все время вытирала руки о юбку. Тимоти закатал рукава, но они постоянно сползали с его острых локтей, волнистые волосы взмокли на лбу, и парень часто чертыхался про себя. Его кузен, напротив, сохранял мрачное молчание, но вены на его шее вздулись, а на виске заметно бился пульс. Джули заметила, что, хотя он не давал гробу упасть, его больше занимали собственные искалеченные, вымазанные в грязи и крови руки.

* * *

– Это был цирк уродов, а