Школа выживания - Джеймс Паттерсон

— Что тебе надо? — рыкнул он.

Сейчас мальчонка испугается, сорвется с места и побежит сломя голову. Так, по крайней мере, всегда случается.

Но парнишка только продолжает улыбаться и снова радостно тычет в Ари пальцем:

— А я знаю, кто ты.

Ари оскалил на него зубы, и мальчонка от восторга заерзал на месте:

— Ты Вольверин!

Ари смотрит на него с полным недоумением.

— Ты такой красавец! Ты мой самый-самый любимый герой! Ты самый сильный и самый крутой. Я бы больше всего на свете хотел быть, как ты.

Ари чуть не поперхнулся. Такого ему еще никто не говорил! Всю свою жизнь его все кому не лень за последнее отребье держат. Он бы любил Макс, но ей плевать, жив он или давно подох. Раньше, еще совсем ребенком, он преклонялся перед детьми-птицами. А те его даже не замечали. Просвет наступил, когда они наконец исчезли. Беда только, что вместе с ними исчез и его отец. Ари до сих пор помнит горький привкус во рту, когда он понял, что его собственный папаша предпочел ему этих мутантов. И бросил его, собственного сына, на чужих людей.

Тогда-то они и стали по-всякому его усовершенствовать. Сначала он радовался. Он станет, как ирейзеры, станет одним из них. Но он не стал. Слишком уж он отличался. Все в нем было заплаткой на заплатке. Тех-то ирейзерами с младенчества делали. Или, еще того круче, с зародышей. Вот и получалось, что остальные ирейзеры люди, когда люди, и волки, когда волки. А он, Ари, застрял в своем недооволчьившемся обличье, недочеловек и недоволк. Нигде он своим не был.

— Ты прямо настоящая знаменитость! — продолжает изливать свое восхищение парнишка. — Кому нужны все эти Микки-Маусы и гномы. Я сижу здесь с самим Вольверином.

Ари неуверенно ему улыбнулся. Неважно, что парнишка его с кем-то перепутал — это он, Ари, кажется ему крутым. Это на него, Ари, он хочет быть похожим.

Как же это, оказывается, классно. Приятно до невозможности.

— Ой, чуть не забыл. А можно взять у тебя автограф? — просит мальчишка и роется по карманам в поисках листа бумаги. — Мама хотела, чтобы я у Гуфи автограф взял. Но разве можно тебя с Гуфи сравнить. Вот, придумал, распишись мне на футболке.

Он вытащил черный фломастер и растянул футболку, чтобы удобней было на ней писать.

Ари засомневался.

Парнишка сник:

— Простите, я знаю. Мама всегда говорит, что я как разойдусь, так меня не остановить. Я знаю, вы знаменитость, так, может, я чего лишнего наговорил?

— Нормально все. Надеюсь, твоя мама не будет против, — рыкнул Ари. Он взял фломастер в свою лапищу, подписался «Вольверин» и поставил лихой росчерк.

Его поклонник совершенно обалдел:

— Вот спасибо, мистер. Я никогда эту футболку стирать не буду. Вы самый лучший. Как приеду обратно в школу, всем скажу, что я самого Вольверина встретил и что он мне футболку подписал. Это лучший день моей жизни.

У Ари даже горло разболелось и нос начал подергиваться. Он провел рукой по глазам:

— Никаких проблем. Беги теперь, догоняй родителей.

— Спасибо! Не забуду! Никогда! Навсегда! — Парнишка подпрыгнул, победоносно взвизгнул и дернул вперед.

Ари секунду посидел, откинувшись на спинку скамейки и совершенно ошалев от неожиданно нахлынувших эмоций. И вдруг вскочил. Стая! Макс! Где они? Он прочесывает глазами тощий ручеек последних людей, выходящих из Горы Всплесков. Стая, которую он столько времени вынюхивал-выслеживал, пропала без следа. Ари смотрит на часы. Он трепался с этим шкетом целых шесть минут. И они за это время успели смыться. Пропустил!

Вот чертов шкет!

Тебе следует концентрироваться, Ари. Поставил задачу, не отвлекайся, — говорит ЕГО внутренний Голос. — Держи ухо востро!

Ари встал и уныло поплелся навстречу поджидающим его у ворот Диснейленда командам подкрепления. Конечно, он знает и про «концентрацию», и про «внимание», и про «фокус». А что толку?

Но в глубине души, в самом дальнем ее тайнике, он бережет улыбку и новое, теплое, радостное чувство.

116

— Боже, я до нитки промокла!

Мокрые волосы залепили все лицо, а свитер прилип к телу. Стягиваю его — с него ручьями стекает вода.

— Ништяк! — Газзи на седьмом небе.

— Да уж! Гора Всплесков — один бо-о-о-льшущий всплеск, — отряхивается Надж.

— Омерзительный аттракцион.

Чего Тотал-то ворчит? Он вообще за пазухой у Игги сидел и, считай, сухим из воды вышел.

— Давайте еще разок прокатимся, — предлагает Игги.

Мы уже почти дошли до выхода, когда я его увидела. Ари сидит на скамейке и с ним возбужденно болтает какой-то маленький мальчик. Я замерла на месте. Не успев затормозить, ребята от неожиданности чуть не сбили меня с ног.

— Поворачиваем, мигом! — только и могу выдохнуть я.

— Нет! Нет! Что же это за непруха нам такая… — шепчет Газ. — И почему обязательно сейчас! Почему этому гаду надо вечно нам кайф поломать?

Но я уже толкаю их обратно навстречу выходящей толпе.

— Ребята, извините, — загораживает нам дорогу смотритель, — выход только с этой стороны.

— Пожалуйста, мы нашу цифровую камеру там оставили. Нас мама за нее убьет. Мы только сбегаем ее забрать. Туда и обратно…

Смотритель на секунду задумался. На ту самую секунду, которой я воспользовалась, чтобы протиснуть нас всех мимо него.

— Извините, простите, разрешите пройти…

Вот мы и внутри, но нас уже догоняет голос смотрителя. Стремглав несемся вдоль стены вниз по проходу, перепрыгивая маскирующие его бутафорские камни и пластиковые кусты.

— Сюда! — Клык неожиданно останавливается. Молодец! Дверь в стене хорошо замаскирована, и я ее проскочила. Секунда — и мы скользнули в длинный, тускло освещенный коридор. Остальное — детские игрушки. В два прыжка достигаем запасного выхода. И вот мы уже снаружи, под прикрытием буйно разросшихся рододендронов. Оглядев территорию, мрачно командую:

— Вперед! Взлетаем вот с той бетонной горы.

Три минуты спустя мы уже в воздухе. Летим на заходящее солнце, оставляя Диснейленд позади.

У Надж по щекам текут слезы, а Ангел и Газ, хоть и крепятся, но — по всему видно — тоже чуть не плачут.

— Я… — начинает Газ.

— Что? — я наклоняю одно крыло и подруливаю к нему поближе.

— Мне так хотелось в Дом с Привидениями. Я всегда про него мечтал…

Я вздыхаю:

— Ребята, я все понимаю. — Они насупленно молчат, держат скорость, и на лицах у всех написано горькое разочарование. — Что вы думаете, мне не хотелось на все аттракционы сходить? — а про себя думаю: главным образом за ворота, чтобы увидеть эти мышиные уши в зеркале заднего обзора. Если бы оно у меня, конечно, было.

— Вы же понимаете, что остаться было невозможно. Зато мы сегодня выиграли: один — ноль в пользу стаи.

— Ненавижу этого поганого Ари, — как невидимую боксерскую грушу, Газ молотит перед собой кулаками воздух. — Вечно он все испортит. За что он только нас ненавидит. Мы же не виноваты, что его в ирейзера превратили!

— Не все так просто, мой хороший, — пытаюсь я его успокоить.

— Его отец бросил, — с горечью замечает Игги. Так же, как всех нас родители бросили. Вот его белохалатники и ирейзифицировали. Это втройне опасно. Он теперь как бомба замедленного действия.

— Вот бы узнать, как он нас так легко каждый раз выслеживает? — Ангел попала в самую точку. Еще час назад в Замке Золушки она так светилась от счастья, будто вся соткана из солнечного света. Она еще маленькая — не мудрено, что вся эта маркетинговая мишура ей в радость.

— Ума не приложу, Анджи. Я и сама про это все время думаю.

Внизу под нами расстилается сплошной зеленый лесной ковер. И вдруг его как обрезали. Лес кончился, и за деревьями выросли какие-то огромные нефтеочистительные сооружения. По крайней мере, так я себе всегда нефтеочистительные сооружения представляла.

Где-то неподалеку раздается монотонное жужжание мотора, и перед нами из-за деревьев выскакивает вертолет. Он сначала вроде смотрел носом чуть в сторону, но на самом деле, как любопытный жук, подбирался к нам все ближе и ближе.

— Ребята, давай врассыпную! Направление держим старое. Встречаемся через пятнадцать минут. — Отдав приказания, резко наклоняю крыло и отделяюсь от стаи. Краем глаза замечаю, что стая рассыпалась, и все поодиночке бросились кто куда.

Вертушка зависла в воздухе. У нее на боку красуется надпись: «Новости-14. Флорида». Так что может это и не ирейзеры. Может, и правда новости.

Но они нас засекли. В новости нам тоже попадать не светит. Выгибаю дугой спину, группируюсь и ухожу в пике, устремляясь к земле на скорости двести миль в час. Что означает, что ровно через минуту из пике надо выходить, а не то меня расплющит, как комара о ветровое стекло мира.

Ой! Что-то я, дорогой читатель, загнула с метафорами. Но ты, я думаю, понял, что если по-простому, так я имела в виду «разобьюсь вдребезги».