Рок небес - Мэри Робинетт Коваль

ЦУП.

– Я же шучу, Йорк. Выше нос.

Я отдала честь.

– Так точно. Выше нос.

Когда я повернулась к выходу из командного модуля, за моей спиной раздался вздох.

– Я надеюсь, что когда-нибудь ты засунешь свое занудство себе в задницу и перестанешь быть такой стервой.

Я замерла в дверном проеме.

– Я? Не я ведь постоянно отпускаю уничижительные комментарии.

– Я пошутил.

– Ты слышишь мой смех?

– Для этого просто нужно чувство юмора, – Паркер отстегнул ремни. – Ты как-нибудь попробуй. Ну, посмеяться. Так гораздо проще.

– Смеяться проще, когда смеются не над тобой.

– Когда… Ты вообще себя слышишь? – он вскочил со своего кресла и по инерции двинулся к двери. – Тоже мне принцесса.

– Чудесно. Твой репертуар теперь пополнился антисемитизмом.

Он остановился в дверях и повернулся ко мне лицом, на расстоянии едва ли вытянутой руки.

– У меня жена еврейка.

– Этот факт имел бы больше значения, если бы тебе не было так за нее стыдно.

Он поднял кулак, и на мгновение я подумала, что он собирается меня ударить. У Паркера было много недостатков, но склонностью к физическому насилию он не обладал. Он стиснул зубы, и вены у него на шее вздулись.

– Моя жена – самая смелая и лучшая женщина из всех, кого я знаю.

Мне следовало извиниться или, по крайней мере, пойти на попятную. Но я этого не сделала. Я не знала, куда деть всю эту энергию, в которой можно было обвинить адреналин, циркулирующий в моих венах после истории с «Пинтой». Я склонила голову набок и посмотрела Паркеру прямо в глаза.

– И все же ты ее скрываешь, как будто в ней есть что-то нечистое.

– Она в чертовом «железном легком»! – Паркер осекся, а потом наклонился ко мне ближе. Голос у него был низким, он явно был на грани. – Я уже тебе как-то говорил, что эта тема под запретом. Ты можешь язвить по любому поводу, который тебе подскажет твое жалкое мстительное сердце. Но ее не трогай, а то, клянусь, я тебя прикончу.

Он схватился за дверной косяк и устремился вниз по коридору. Я парила в командном модуле и смотрела ему вслед. Наконец-то сложился пазл, который я не могла собрать все эти долгие годы нашего знакомства. Его легкость в общении с Гершелем. Боль в голосе, когда он сказал, что полететь на Марс его сподвигла жена. Боже. Даже для нас с Натаниэлем обсуждение миссии стало очень сложным. Каково же было ей? Мириам? Я знала, как ее зовут, после проведения симуляций смерти.

Тут же я пожалела, что не извинилась раньше, и слова застряли у меня в горле.

«Железное легкое». Полиомиелит своего брата я воспринимала как норму. Это случилось еще до моего рождения. Гершель не казался каким-то особенно смелым и вдохновляющим из-за своих протезов. Он был просто Гершелем. Но… но болезнь оставалась призраком, который преследовал меня все детство, давая понять, что бывает и хуже.

Я последовала за Паркером вниз по коридору, медленно, надеясь, что он успеет немного остыть, прежде чем я его догоню. Надеясь, что и у меня будет время успокоиться. Рафаэль и Терразас плыли навстречу, добродушно посмеиваясь над чем-то по-испански.

Терразас заметил меня и усмехнулся.

– Хочу попросить Паркера перераспределить дежурных и отдать стирку женщинам. На благо миссии.

Рафаэль ткнул Терразаса локтем и по инерции полетел в противоположном направлении.

– Я в состоянии стирать свое белье самостоятельно.

– Спасибо, Рафаэль. Хоть кто-то понимает, что при должной подготовке стиркой может заниматься каждый.

Я повернулась в воздухе и нацелилась ногами к лестнице. Ухватившись за боковые поручни, я скользнула вниз, чувствуя, как меня засасывает искусственная гравитация.

Недалеко от подножия лестницы стояла, согнувшись пополам от смеха, Камила.

Паркер закрывал лицо рукой.

– Ну за что? За что такая команда?

– Зачем вы так, хозяин. Я сделала все, как вы сказали! – В противоположной части идеально чистой кухни Флоренс сложила кофейный фильтр и водрузила себе на волосы как шапочку горничной. – Разве мы не молодцы, хозяин?

За моей спиной с глухим стуком приземлились Терразас и Рафаэль. Рафаэль рассмеялся.

– Что?

Леонард сидел за столом, качая головой.

– Я к этому не имею никакого отношения.

– Ладно, Грей. Что за история с горничной? – Паркер опустил руку. – Я оскорбил тебя, заставив женщину убираться или что-то в этом роде? Фланнери тоже был здесь.

Флоренс бросила кривляться и уперла руки в бока.

– А что нас с ним объединяет?

Паркер перевел взгляд со светло-коричневого лица Флоренс на более темную кожу Леонарда.

– Да ради всего святого! Ты же знаешь, что дело не в этом. Ты знаешь, что здесь необходимо было обеспечить безопасность. Ты знаешь, что остальные позиции были заняты.

– Да. А еще я знаю, что у Фланнери лучше получается с выходами в открытый космос, чем у Авелино и Терразаса, так что подумай, с чего вдруг ЦУП не оставил нам обоим назначений, – она сняла кофейный фильтр, – сэр.

Они еще какое-то время испепеляли друг друга взглядами, а потом Паркер повернулся ко мне.

– Йорк, у нас есть десерт?

– Шоколадный шахматный пирог.

Пока вокруг столько людей, с извинениями придется подождать. Но, как бы то ни было, я была теперь вполне уверена, что, если бы Паркер приставал к Флоренс, мы бы об этом знали.

* * *

Для общения по телетайпу мы с Натаниэлем придумали довольно простую схему. До и после передачи каждого сообщения через космическое пространство компьютеры генерировали некоторый буквенный мусор. Если написать что-то, похожее на такой мусор, то получатель подумает, что само сообщение просто еще не началось. Если только ты не знаешь, что искать.

Мы воспользовались шифром Цезаря с ключом[52], и на всякий случай при каждой передаче этот ключ меняли. В колледже я баловалась с шифрами, но Натаниэль во время войны особенно ими заинтересовался. Насколько я поняла, он чуть не оказался в разведке, где ему предстояло бы заниматься шифрованием.

Я набрала цифры 78, 14, 3. Они обозначали страницу, строку и слово в сборнике Редьярда Киплинга «Просто сказки». Когда Натаниэль получал текст, он первым делом искал в книге нужное слово. Это слово и становилось «ключом» для шифра. Сегодня было слово «слон». Это означало, что алфавит у нас теперь выглядел так: СЛОНАБВГДЕЖЗИЙКМПРТУФХЦЧШЩЪЫЬЭЮЯ. Поэтому «Дорогой Натаниэль» превратился в «хщюыфщч ъсэоъщищй».

Обычно я составляла письма еще до визита в коммуникационный модуль, потому что ЦУП частично мог их читать. Всю безопасную болтовню я оставляла в виде обычного текста, а потом добавляла остальное в начало и в конец.

Сегодняшняя закодированная часть гласила:

врсыхшн щм ь энбхуэяч фтвэшы ащяюяыцшщьк. ыю ъьедэцш, иэь югуючс пьшчшо пжщтхгз р ыткхнюшьюгу фтюдцъ, с к рышчбящцоюн. нь пбръм въьэс (юф ъц тынп, хоч эж ш кгщъа аыцеьу) ьъ вхофсц ъъц, ваы д рсы чрыи ащщхячцтьуа х иэь ыюл ынжщтхгьн п съэнблат «чрщтшшйв ьрсчща». ъъц эуьцык ясх яямпыы, уртй р пбщсцо, дгщ ьъ цр эыхнуэфлуя юляхьум