Исчезающая земля - Джулия Филлипс

упругая походка.

Муж постучал в стекло балконной двери, и Зоя подпрыгнула от неожиданности.

– Что ты там делаешь? – спросил он.

Зоя потушила сигарету.

– Ничего.

Коля завязывал галстук. В полицейской форме он всегда выглядел очень серьезным. Только что завтракал один человек, а теперь переоделся – и совсем другой. Жена закрыла за собой дверь, подошла к нему и дотронулась до его выстиранной формы. Погладив погоны, она сказала:

– Красавец!

– Да ну, – ответил польщенный муж.

В воздухе между ними искрился запах зубной пасты. Зоя приподнялась на носочки, хотела поцеловать Колю, а он отвернулся:

– От тебя сигаретами воняет.

Она сделала шаг назад. Мужу больше не нравилось, что она курит, – с тех пор, как родилась дочь. Зоя легко сносила его придирки, если держала пачку под рукой.

Над Петропавловском висело серовато-розовое небо. Коля заступает на службу через полчаса, в шесть утра. Хотя Зоя уже несколько месяцев в декретном отпуске, она по привычке встает вместе с ним, готовит завтрак и провожает на службу. Как будто она тоже собирается на работу и скоро выйдет из дома.

Коля надел куртку и ушел. Зоя пожелала ему удачного дня. Дверь закрылась, в голове стало ясно, а на сердце – легко. Саша только что поела, она проспит еще два часа. Настало Зоино время.

Их время.

Она не сразу вернулась на балкон. Нужно быть терпеливой. Сначала вымыла тарелку, из которой муж ел завтрак, включила электрический чайник, налила себе чаю и стала листать ленты соцсетей в телефоне, просматривая фотографии знакомых: домашние питомцы, свадьбы, отпуска. Коллега выложила снимок, сделанный на экотропе среди льдов в сердце Камчатки.

Зоя отложила телефон. С тех пор как родилась Саша, она не выходила никуда дальше своего квартала. Пальмовые листья на обоях напротив стола накладывались один на другой.

Она вытряхнула из пачки еще одну сигарету и открыла раздвижную балконную дверь.

У строителей закончилась утренняя планерка. Они приехали из Узбекистана, Киргизии, Таджикистана и оказались на пороге строящегося дома напротив. Своими руками в перчатках ряд за рядом возводили бетонное здание. Тротуар перед строящимся домом раскурочили и поставили леса, а на другом конце площадки возвели нехитрый деревянный сарай, крытый рифленым железом. Вот бы узнать, что там внутри. Каждые четыре часа гастарбайтеры заходили в бытовку: утром, на перерыв, на обед, на отдых и вечером. Коля работал допоздна, и вечерами Зоя наблюдала, как строители придерживают дверь бытовки и по одному выходят на улицу, переодевшись в обычную одежду. Последний закрывал за собой. Сарай, стройка и Зоя оставались одни и ждали, когда наступит новый день и бригада вернется.

Девушка еще раз затянулась. Трещал и кашлял генератор.

Руки обдувал свежий холодный воздух. На тротуаре и дороге полосы сухого асфальта перемежались с ручейками из-под тающих сугробов. В четырех километрах от Зоиного дома, который стоял на склоне, находился центр города, чернели здания, пустые парковки, неподвижные судоремонтные мастерские. В начале прошлой осени, до декрета, она точно так же стояла на балконе и смотрела, как мигают синие огни полицейских машин. Зоя представляла себе, как Коля найдет сестер Голосовских вон на тех склонах, как прославится на весь город, его покажут по телевизору, дадут старшего лейтенанта или даже капитана. Коллеги на работе расспрашивали ее обо всех деталях расследования. Потом голубые огни погасли, выпал снег, поиски прекратились, родилась Саша.

Теперь Зою занимали более близкие фантазии. Строители таскали ведра с раствором. На прошлой неделе краном поднимали доски для полов, стен и потолков. Теперь перешли к деталям: заливали лестницы, ломали временные опоры. Рабочие склоняли головы от усердия. Глядя на них, Зоя тоже склонила голову.

Над далекой водной гладью белело солнце. Девушка выбросила окурок с балкона, зашла домой, вымыла руки и понюхала их. Ладони пахли табаком. Ну и что? Ей идет этот запах. Она почистила зубы, побрызгалась духами и накрасилась, как всегда делала перед уходом на занятия или на работу. Тональный крем, консилер, бронзер, карандаш для бровей. Волосы сбрызнула текстурирующим спреем и заплела в колосок. Свежа, как майская роза.

До ноября Зоя наряжалась и ездила на машине на работу в администрацию природного парка, здоровалась с коллегами из отдела экологического воспитания и начинала рабочий день. Инспектор заходил похвастаться, что поймал браконьеров. Мог позвонить какой-нибудь кинопродюсер из Германии с запросом на съемки на охраняемой территории. Директор заповедника мог объявить о том, что нужно срочно ехать на удаленную базу, и тогда все сотрудники исследовательского, охранного, образовательного и туристического отделов выключали компьютеры, спешно садились в машины и ехали на летное поле, откуда на вертолете их доставляли в Долину гейзеров или на Кроноцкое озеро.

А теперь прелестная Зоя пошла на кухню и начисто протерла стол. Потом переставила обувь на полке в прихожей. Проснулась Саша, расплакалась, в который раз удивившись миру у нее перед глазами, и Зоя покачала дочь на руках.

– Как тебе спалось? – спросила она. – Кошмары снились?

Сашины крохотные губки сосали Зоину грудь, вытягивая молоко. На кухонной стене застыли тропические листья.

В одиннадцать Зоя набрала Колин номер. Он не ответил. Значит, можно позвонить соседке со второго этажа, Татьяне Юрьевне, и попросить ее посидеть с Сашей. Зоя пообещала, что скоро вернется – не позже чем через час. Нужно купить продукты. Татьяне Юрьевне было неважно, куда уходит соседка, – ей нравилось нянчить Сашу. Она заранее выдумывала разные игры с ложками и мерными стаканчиками, сочиняла песенки. Приходила посидеть с малышкой три, а то и четыре раза в неделю и ничего не говорила молодой матери, если та задерживалась дольше обычного.

День начался. Зоя поспешила одеться: атласная блуза на пуговицах, гладкий ремень, темные джинсы, сапоги на каблуках – и уже стояла у входной двери своей квартиры в ожидании. Готовилась полной грудью вдохнуть воздух лестничной клетки. Саша заплакала. Зоя стянула сапоги, расстегнула блузку и взяла Сашу на руки, чтобы покормить. Головка лежала на атласном рукаве. У дочери ее глаза: бледные, ледяные. Пустые глаза утопленницы. Зоя поцеловала малютку в лоб, прогоняя страшные мысли.

В дверь постучали.

– Где моя девочка? – пропела Татьяна Юрьевна, когда Зоя открыла.

– Буду через час, – пообещала она, надела сапоги и исчезла за дверью.

Свобода! Можно делать вообще все, что угодно. Зоя вышла на свежий воздух. Сапоги тесно обхватывали лодыжки. Все тело натянуто, как тетива в ожидании выстрела. Строителей не видно. Она подошла поближе к пустому дверному проему. Достала сигарету. Всего за минуту на улице пальцы онемели от холода. Зоя щелкнула зажигалкой – пламя не появилось.

Стройка гудела, внутри стучали инструменты. Слишком рано. Тело зудело от раздражения: ну вот, поторопилась. Она убрала сигарету обратно в пачку. Рабочие еще не уходят на перерыв.

Значит, в магазин. Туда Зоя и пошла, грустная и подавленная. Расплатившись за покупки, посмотрела на часы – до полудня еще пара минут. Она не повернула налево, в сторону дома, а прошла до конца