Джун и Мервин. Поэма о детях Южных морей - Олесь Бенюх

Ширли легла на него, поманила рукой Мервина. Он сел рядом. Над головой девушки висело на длинном зеленом шнуре золотистое яблоко. Она дотянулась до него рукой и легонько дернула вниз. И тут же свет, который сочился сквозь ветви потолка, исчез. Мервин почувствовал, как руки Ширли едва прикоснулись к его лицу, нежно и крепко обняли за шею.

— Ты красивый, смуглый, чистый — я вижу, — шептала она.

Шепот ее был горячим, прерывистым. Мервин чувствовал, что губы ее лихорадочно ищут его.

— Иди ко мне скорее!..

Мервин и сам не знал, откуда у него взялись силы оторвать от себя Ширли. Он сел, обхватил голову руками.

— Ты что? — услышал он ее встревоженный голос. — Где ты?

— Зажги, пожалуйста, лампу, — попросил Мервин. Сквозь ветви на потолке просочился мягкий свет. Широко раскрытыми глазами Ширли испуганно смотрела на Мервина.

— Ты извини, — сказал Мервин, отводя взгляд в сторону. — Не могу!.. Ты не беспокойся, я заплачу столько, сколько следует. Но не могу.

Ширли не расслышала или не поняла его слов. Приподнявшись на локте, она заглянула ему в глаза, спросила:

— Я тебе противна, да?

— Как ты можешь так говорить? — смущенно бормотал Мервин. — Ты такая красивая!..

— Тогда в чем же дело? — почти зло потребовала она ответа.

— У меня есть невеста, — проговорил Мервин, чувствуя, как при этом краснеют его щеки, лоб, уши.

— Что?! — Ширли вскочила на ноги. — Повтори, что ты сказал.

— Я сказал, что меня ждет невеста, — произнес Мервин.

— Невеста! Ха-ха! — взорвалась Ширли. — «Вы только посмотрите на этого сосунка! Его дома ждет невеста! Ему конфетку да вафельку надо было бы у маменьки выпросить, а он в бардак приперся, слюнтяй! — Ее голос становился все более резким, пока не перешел в визг, Она упала лицом на ковер и забилась всем телом в рыданиях,

Он попытался было ее утешить, погладить по плечу, но она отпрянула как ужаленная. Глядя на Мервина полными слез глазами, она проговорила неожиданно почти спокойным голосом:

— Страшно жить, когда нет надежды на будущее. Вот у тебя, солдат, есть такая надежда. И у невесты твоей есть. И у других. У меня такой надежды нет. Я мертвец среди живых. И не надо, не надо меня успокаивать…

Потом Дылда и Мервин сидели в баре вдвоем: решили выпить еще по виски и уходить. Следующим утром предстояла церемония награждения таиландскими орденами, и им хотелось выспаться. Однако Дылда пребывал в философическом настроении и жаждал во что бы то ни стало высказаться.

— Ты — романтик, Мервин, — благодушно бубнил он, слегка покачиваясь всём туловищем из стороны в сторону. Таким пьяным Мервин не видел его никогда. Дылда обвел все вокруг неровным жестом руки, восхищенно чмокнул: — Н-н-да… Вот это предприятие! Ты — романтик и всю жизнь будешь нищим, хоть женись на дочках- всех наших миллионеров, вместе взятых. А я человек деловой. И я говорю тебе: тому, кто владеет десятком-другим таких заведений, как это, не нужны ни заводы, ни фермы, ни… экс… экс… черт бы его побрал — экспорт капитала… Так это, кажется, называется? Самое главное, что здесь максимально возможная прибыль. И — все довольны! Мы, новозеландцы, классические ханжи. Проституция, видите ли, нашей морали не подходит. Да почему? Почему, хочу я вас просить, уважаемые леди и джентльмены, вы решаете за меня, что мне подходит и что нет? Ты думаешь, так бы я и полез в это проклятое пекло, если бы знал, как еще можно быстро сделать деньги? Черта с два! Я ведь по натуре человек мирный. И мне всегда хотелось больше всего на свете иметь свое доходное дельце. Как славно было бы — жена, дети, надежное и прибыльное заведение, такое, как это! — Дылда осоловелым взглядом медленно огляделся. — В субботу, — смазливенькая девица. В воскресенье — церковь, гости, пикники. В будни — служба без надрыва — чем не жизнь? Ну чем не жизнь, скажи, Мервин, друг мой?

Мимо Мервина и Дылды пробежала хозяйка. Вид у нее был обеспокоенный.

— Серж, Бенито! — прокричала она пронзительно и властно. — Быстро подымайте всех девочек, кто не занят и кто отдыхает. Морские офицеры идут. Лучше клиентов и не придумаешь. Двадцать пять человек сразу!

Мервин услышал приближающийся гул голосов, смех, крики. Прозвучал выстрел, за ним — другой, третий. Американская морская пехота вступала в «рай».

6

Вопреки всем наставлениям и запретам мадемуазель Дюраль, Ширин и Гюйс спали в ногах у Джун. Укладывались они быстро, словно по команде. Под утро Гюйс частенько зябнул, плотно прижимался к пушистой Ширин. Была суббота, и все трое спали самозабвенно. Уже и одиннадцать пробило на часах в гостиной. И безмятежное сонное царство продолжалось бы дольше, если бы не Гюйс. Проснулся он довольно давно и долго лежал, прижавшись к теплому боку своей подружки. Ему безумно хотелось выскочить в сад хоть на самую короткую секунду, но не было сил заставить себя подняться, двигаться. Наконец, когда терпеть стало невмоготу, он спрыгнул с кровати и заковылял к двери. Обнюхав ее, он легонько ткнул дверь носом. Но она была настолько плотно прикрыта, что маленький пес ничего не мог поделать. Тогда Гюйс подбежал к торцу кровати, встал на задние лапы, а передними стал тормошить Джун. Не раскрывая глаз, Джун сладко улыбнулась и вдруг, оттолкнувшись от матраца руками и ногами, выпрыгнула из постели, посмотрела на часы, воскликнула с притворным негодованием: «Боже мой, кто же это спит до полудня! Странно, что папа нас до сих пор не разбудил».

Она набросила на себя мягкий стеганый халатик, вышла из спальни. Гйюс прижал уши, метнулся вниз по лестнице к выходу в сад.

Джун подошла к отцовской спальне, прислушалась, Было тихо. Она постучала и открыла дверь. Никого, И постель не тронута. Опять он не ночевал дома… Ничего особенно тревожного в этом не было. После отъезда Шарлотты во Францию Седрик часто не ночевал дома, отправлялся к Дэнису, где и оставался до утра. После же отъезда О'Брайена в Рио Седрик не приехал домой впервые.

«Может, остался в офисе?» — с сомнением подумала Джун. Она знала, какая великолепная комната отдыха была расположена за отцовским кабинетом. Джун села на отцовскую кровать, взяла на колени телефон, легкий, перламутровый, розовый, набрала номер коммутатора банка. Долго слушала спокойные продолжительные гудки. Смешно. Разве кто откликнется? Суббота. «Но сам-то папа мог бы позвонить. Хотя, вероятно, он и звонил, да мы не слышали». Она бросила недовольный взгляд на Гюйса. Ну уж он-то виноват меньше всего. Мало ли какая может случиться неудача, неприятность. Последнее дело вымещать свое дурное настроение на других!

Она проглотила свой обычный завтрак: стакан грейпфрутового сока, яичница с беконом, чашечка кофе. Собаки быстро расправились со своими порциями, вылизали начисто плошки.