Не верь зеркалам - Антон Чижъ

такую гадость! – Всем видом Марта показывала, что оскорблена в лучших чувствах. – Обманывать такую милую пожилую женщину.

– Жду отчет о проведенной операции.

Высказав, что она думает о хитрости и коварстве подруги, Марта рассказала, что исполнила все, как было условлено.

Когда Медсен спустилась в холл, Марта подошла не сразу, чтобы потянуть время. Когда дама повернулась к лифту, она подбежала и спросила: «Это вы Ольга Мрачевская?» Дама словно язык проглотила, рассматривала Марту и наконец ответила: «А вы кто?» На что получила ответ, как было запланировано: «Я троюродная племянница Риты Алябиной, ее папа давно умер, мать жива. Она узнала, что приехала лучшая подруга ее дочери, очень хочет повидаться, приглашает вас к себе».

– Что произошло? – спросила Варвара.

Марта сердито надула щечки.

– Дама таращила на меня солнечные очки и молчала. Я улыбалась как дура. Тут она говорит: «Вы обознались». Повернулась и ушла.

– Не спросила, откуда ты узнала?

– Нет, не спросила… В этом ты ошиблась, Варя.

– Плохо, – сказала она.

– Почему? – Марта встревожилась. – Я что-то не так сделала?

Пришлось обнять подругу.

– Ты чудо, сыграла великолепно. Она разгадала мою ловушку. Поэтому не спросила.

– Это плохо?

Варвара старательно улыбнулась.

– При шоковой проверке любой результат хорош.

– Не удался твой обман?

– Может быть, удался даже больше, чем я рассчитывала.

– Кстати! – Марта подняла пухлый пальчик. – Я успела рассмотреть: у нее не слишком хорошая аура.

– Что там, в ауре? – спросила Варвара и полезла в сумочку.

– Темные пятна, но я не успела разобрать… Это что?

Марта смотрела на пухлый конверт, который протягивала подруга.

– Светлана Микова приносит свои извинения и возвращает твой вступительный взнос «Клуба Венеры». Она признает обман… Но у нее не было выхода.

Варваре показалось, что она провалилась в пуховую подушку. Объятия Марты были крепкими и мягкими. Как у плюшевого мишки.

– Спасибо! Спасибо! Спасибо! – повторяла она, расцеловывая подругу. – Ты просто спасла меня! Курсы совсем плохо продаются.

Утереть щеки Варвара не успела. Зазвонил смартфон. Надо было быстро приложить его плотно к уху, чтобы Марта не заметила, кто звонит.

– Да? – сказала она тоном, каким говорят незнакомым людям.

– Варя, приезжай к себе домой. Как можно скорее, – Ингрид была спокойна. Даже слишком.

– А что такое? У меня дела.

– Дела подождут, – ответила вторая лучшая подруга, у которой были слишком сложные отношения с первой. – Кажется, я убила звезду…

36

В прихожей среди цветов лежало тело. Тело было облачено в темный костюм, темный галстук и белую рубашку. Как готовый покойник. У тела имелась голова. Голова была обложена пакетом пельменей и заморозками овощной смеси. Пакеты таяли, текли ручейки, как слезы. Тело моргало и издавало тягостные стоны.

– Это что такое тут происходит? – спросила Варвара, стоя над ним.

Ингрид, облаченная в ее халат, который она не слишком туго завязала, была не в лучшем настроении.

– В следующий раз будет ручонки при себе держать, – сказала она, посматривая на произведение рук своих.

– Приставал?

– Нет! – издал стон Петя, стараясь не шевелить головой.

– Нет, не приставал, – кивнула Ингрид. – Сразу перешел к делу. Набросился на меня в халатике. Как зверь.

– Да не так все было! – раздался жалобный стон.

– Ваша версия? – спросила Варвара как судья.

Петя охал, Ингрид жаждала справедливости.

– Звонок в дверь. Я открываю, – начала она. – Тут вплывает этот павлин с букетом и шампанским, пялится, ухмыляется и ручки разводит, чтобы меня заграбастать…

– Ты халат не завязала? – спросила Варвара, понимая, что подвело Петю. Устал от старых жен, пересмотрел эротику, решил, что в жизни такое бывает. Когда сразу с порога к телу…

– Я же думала, что ты вернулась! – оправдалась Ингрид. – А он лезет с объятиями. Ну, я выхватила шампанское и угостила по лбу красавца твоего…

– Он не мой, – отрезала Варвара. – Гражданин Шляпич, суд готов заслушать ваши показания.

Над головой затрясся звонок. Ингрид тревожно запахнула халатик.

– Это еще кто?

Сомневаться Варвара не могла. Знала почти наверняка. Распахнула дверь. Проем занимала картина, на которой пастушки ворковали с пастушками. Правда, вверх ногами. Идиллический пейзаж был туго затянут в упаковочную пленку. Под картиной виднелись ноги с носками и босоножками. Над завитками багета торчало вспотевшее лицо.

– Варвар Георгиевна, – послышался измученный голос.

Разбираться с очередным подарком было некогда.

– Софик, неси обратно, – приказала Варвара.

Несчастный был похож на погорельца, который спас любимую картину.

– Это же антикварный экспонат…

Откуда знать курьеру, что Мукомолов в отчаянной попытке заслужить прощение дошел до того, что снял картину со стены своего кабинета. Принадлежащую театру. То есть государству.

– Софик, тащи возврат.

– Но как же…

Дверь безнадежно захлопнулась перед носом курьера.

– Твой миленок Пансофий? – спросила Ингрид, явно намекая на что-то.

– Он не мой, – ответила Варвара и обернулась к жертве шампанского. – Заседание продолжается, господа присяжные заседатели. Ваше слово, подсудимый…

Петя застонал жалобно и беспомощно.

– Не верь ей, Варя, не так было… Я вошел, думал, сестра твоя, обняться хотел по-родственному…

Варвара обменялась с Ингрид взглядом: решить, что они сестры, можно, только упав с лестницы. Буквально оскорбление. Для Ингрид.

– Придурок похотливый, – подвела она итог.

– Ничего я не… того самого… Не хотел… – продолжил Петя. – И не смотрел на халат… Не люблю я таких тощих с первым номером…

– Кто тощая? – взвилась Ингрид.

Петя имел шанс получить увечье, окончательно несовместимое с жизнью. С половой – точно. Варваре пришлось его спасать.

– Вам здесь что понадобилось? – спросила она, удержав подругу, которая пыталась заехать ему голой пяткой между ног.

– Пришел к тебе… Предложение делать… По всем правилам… Как полагается… Прости за вчерашнее…

Верить в очевидное Варвара отказывалась. Жених, который пришел просить ее руку и сердце, а полез на подругу, заслуживает одного: того, что получил. Но не Варвару. Никогда. Ни за какие брильянты.

– Я кольцо принес для помолвки, – не унимался Петя. – Тут оно, у сердца…

– Проверить? – спросила Ингрид, изменяя взгляд на ситуацию: оказывается, подруге приплыло счастье прямо в дом.

Варваре было безразлично.

Ингрид сунула руку за лацкан пиджака, вытащила бархатную коробочку, откинула крышку. На подушечке, дожидаясь хозяйку, лежало колечко с бриллиантом. С крупным бриллиантом. Очень крупным. Очень красивым. Настолько, что у Варвары на самый короткий миг мелькнула мысль: «А может…» Мелькнула и сгинула во тьме. Все-таки она девушка и все человеческое ей не чуждо. Девушку слепит блеск подаренных бриллиантов. Даже самую умную. В отличие от других – не надолго.

– Мать моя! – выразилась Ингрид за себя и немного за подругу.

– А ты меня по голове! – пожаловался Петя. – Сотрясение будет.

– У тебя сотрясаться нечему.

Ингрид протянула Варваре ладонь с коробочкой и кольцом. Будто сама делала предложение. В глазах ее застыл немой вопрос.

– Убери, – приказала она так, что не осталось сомнений. Никаких.

С неохотой Ингрид подчинилась: захлопнула коробочку и положила Пете на грудь. Как будто не могла расстаться.

– Что с ним теперь делать? – спросила она.

Все-таки Ингрид любила мужчин. Как охотник любит дичь. В этот раз охота началась и закончилась не так, как она привыкла. Впрочем, бриллианты Ингрид любила не меньше.

– Только один выход, – ответила Варвара.

Петя насторожился и притих.

– Это какой же? – спросил он.

– Оставлять в живых нельзя, – равнодушно продолжила она. – Вынести тело