Под позолотой — кровь - Александр Золотько

   Серый наконец извлек пистолет, передернул затвор и стал оборачиваться, чтобы выстрелить, когда пуля Мусора, пущенная почти наугад, ударила его в скулу, по касательной. Серого бросило назад, и он бы упал, если бы на его пути не оказалось дерева. Удар и слепящая боль. Серый закричал, но крик его получился булькающим из-за крови, заполнившей рот. Левой рукой Серый схватился за рану и снова закричал, на этот раз не столько от боли, сколько от обиды – пальцы нащупали скользкие обрывки плоти и осколки кости.

   Серый поднял пистолет и выстрелил не целясь. Просто в ту сторону, откуда прилетела пуля, ранившая его. «Макаров» прогрохотал как пушка, вспышка ослепила Серого, и все остальные пули он посылал перед собой уже не видя и не слыша ничего кроме грохота и вспышек выстрелов.

   Он не видел, что пули его не попадают в противника, он просто стрелял, чувствуя, как уходят силы и подгибаются ноги. Серый сел на землю возле дерева, не прекращая стрелять, и именно слабость продлила его жизнь на несколько мгновений.

   Услышав ответный выстрел Мусор не испугался, его охватила ярость и злость. Эта сука не хочет просто умереть. Он посмел сопротивляться. Он выстрелил в него, в старшего лейтенанта милиции. Мусор даже не удивился, что снова назвал себя милиционером. Он шел к сопротивляющемуся врагу и стрелял на ходу. Через каждые два шага Мусор нажимал на спуск.

   Семь патронов, шесть, пять… Пуля Серого дернула сумку с деньгами, которую Мусор продолжал держать в левой руке. Тварь. Четыре. Тварь, тварь… Три, две. И только тут Мусор заметил, что его противник сидит на земле, опершись спиной о ствол тополя.

   Серый так и не выпустил из рук пустой пистолет. Даже после того, как две последние пули из обоймы в пистолете Мусора размозжили ему голову.

   Мусор на секунду задержался над телом Серого, потом перевел взгляд на светящееся невдалеке окошко Нинкиного киоска. Подойти и сейчас замочить. Сразу. И ни у кого не возникнет подозрения – убрали свидетельницу. Мусор отсутствующим взглядом посмотрел на пистолет в своей руке. Затвор остался в заднем положении, обнажив ствол. Нужно заменить обойму.

   Домой. Нужно бежать домой, как можно быстрее. Эта мысль пришла в голову Мусора, и он даже не понял сначала почему ему нужно торопиться домой. Только уже подходя к подъезду, Мусор понял, почему так спешит. На его участке стреляли, и ему сейчас будут звонить, чтобы вызвать на место преступления. И в этот момент нужно быть дома.

   Глава 9

   Суета

   Володе не повезло. Сам он при столкновении машины с деревом отделался легким ушибом, но машина с места самостоятельно двинуться уже не могла. Володя захлопнул капот и с минуту стоял, размышляя над тем, что нужно делать дальше. Что сделать раньше – сходить в гостиницу, или заняться решением транспортной проблемы?

   На улице было темно и тихо, никто из обитателей не поинтересовался, что же это загремело так среди ночи. И люди были не любопытные, и шум от удара тоже был не слишком громким. Может, кто из ближайших домов и попытался рассмотреть в окна, что там произошло, но ни одна дверь не скрипнула.

   Нужно искать машину. Нужно найти машину, и чем скорее – тем лучше. Вначале машина – потом быстро заехать за Дашей в гостиницу и к Палачу. Володя взглянул на светящийся циферблат часов и тихо застонал – время.

   Он катастрофически опаздывал, и поделать тут было нечего. Спешить, нужно спешить. И так все сегодня складывается неблагополучно. Дашино состояние, нервы Палача.

   Володя заметил ссадины на костяшках пальцев у Палача, но спрашивать ничего не стал. У них это было не заведено. Просто принял к сведению, и внутренняя готовность к неожиданностям стала немного острее.

   Если бы Володя сохранил способность волноваться, то нынешнее его состояние можно было назвать легким волнением.

   Подобное состояние он испытывал последний раз тогда, когда у него еще была жена, и когда они ждали… Нет, об этом он уже давно запретил себе вспоминать. Это воспоминание причиняло боль, и он старательно сосредотачивал свое внимание на людях, которые были его семьей сейчас. Вернее, не семьей, а всем миром.

   Все для него сосредоточилось в двух людях, в Даше и Палаче. Кличка эта, «Палач», воспринималась Володей как имя, без оценки содержания. Поначалу, когда он впервые познакомился с Палачом, кличка прозвучала как отражение настоящей роли этого человека, который смог привести в исполнение приговор, вынесенный Володей. Или нет, даже не Володей, а его умирающей женой и не рожденным ребенком…

   Нет, об этом он не хотел вспоминать. Эти воспоминания выводили его из равновесия. Он зачеркнул все, что было с ним до знакомства с Палачом. Он расстался со всем, что у него было раньше. Он исчез для знакомых. Родственников у него не было. Никого кроме жены и… хватит.

   Володя снова прикрикнул на себя и с ужасом убедился, что это не помогает. Он терял над собой власть и не мог понять, отчего это происходит. Нужно найти машину, приказал себе Володя, нужно найти машину. Он решил сосредоточится на этой мысли, чтобы ничто не смогло больше отвлекать его внимание.

   Быстро. Нужно действовать быстро. Его ждет Даша и Палач. Володя прошел вдоль улицы и свернул в переулок. К стоянкам идти нет смысла, там все охраняется – это Володя знал точно. Оставалось найти машину, брошенную на улице, по небрежности или по неосторожности. Хорошо, что улицы освещены не самым лучшим образом.

   Жуткая ночь. Душная и жаркая, словно безумие. Еще когда Володя учился в юридическом институте (воспоминание из прежней жизни и потому запретное) кто-то из преподавателей говорил, что именно в такую погоду человек может совершить совершенно немотивированный поступок, сорваться из-за пустяка и убить человека из-за какой-нибудь ерунды.

   А ему сейчас никак нельзя выпустить себя из рук. От него сейчас зависит слишком многое. И все-таки он не мог избавиться от воспоминаний. Проклятая ночь и призрачная луна словно вытягивали из него воспоминания, которые были так надежно закрыты. Так надежно, что он надеялся уже никогда не столкнуться с ними.

   Словно родовые схватки подталкивали что-то изнутри его наружу. Что-то распирало грудь, мучительно и настойчиво. Почти также корчился он в мучительных судорогах, узнав о том, что его жене не смогли помочь. Он тогда еще не знал всей правды, не знал, что врач был просто пьян и… нельзя, нельзя это вспоминать. Володя сжал кулаки. Нельзя.

   Машина, ему нужно сосредоточиться на этой мысли. Нужно найти машину. И все снова станет как нужно. Это на него подействовало Дашино состояние тогда, в машине, после акции.

   И лицо Палача. Он никогда не видел на лице Палача такого выражения. Словно Палач стоял перед мучительным выбором и боялся этот выбор сделать. Эта авария тоже внесла свою лепту, но и она была всего лишь следствием. Он бы никогда не допустил такой ошибки, если б не был выведен из равновесия всем, что произошло за этот день. Он отвлекся и не заметил выныривающую из переулка машину.

   Есть. Есть машина, стоящая на улице, под деревом. Жигули, достаточно потрепанного вида. Мало шансов, что на эту развалину водитель станет ставить противоугонную электронику. Володя шагнул к машине, как к избавлению от тяжелых мыслей. И это была его вторая ошибка за вечер. Он не огляделся как следует.

   Если бы он это сделал, то заметил бы милицейский патруль, который как раз вынырнул из-за угла.

   Патрульные пребывали в возбужденном состоянии. В любую другую ночь они спокойно сидели бы в одной из многочисленных кафешек, перекидываясь, не торопясь, шутками и рассматривая телок, прикативших на юга.

   Сегодня приходилось слоняться по темным улицам города непонятно зачем. Кроме этого, маршрут патрулирования проходил далеко от мест развлечений. Откуда-то издалека доносилась музыка, где-то люди отвязывались на полную катушку и развлекались до упаду. А они угрюмо топтали ядовитую пыль темных переулков.

   Разговоров о происшествии в «Южанке» хватило напол часа. Рассказов о том, каким злым выглядел Симоненко – еще на полчаса. Около часа обсуждали приключения осиротевших мастеровых. А потом просто шли по улицам, не решаясь в такую ночь сойти с маршрута и не имея возможности выплеснуть на кого-нибудь накопившееся раздражение.

   В идеале, это мог быть припозднившийся пьяница из приезжих. И не из крутых. Разборка скрасила бы их дежурство, а бедняга надолго запомнил бы это приключение. И самое главное – ни малейшего риска. Да, нашли пьяного, да, сильно побитого, но кто его бил – кто-то из собутыльников, ясное дело. Вон, даже деньги у него все забрали.

   Изъятие денег тоже входило в ритуал. С точки зрения сержантов, это не было ни воровством, ни грабежом. Это все равно, что найти лежащие на дороге деньги. Все равно этот бухарик не донес бы эти бабки домой в целости. Но даже пьяные не попадались на пути, и это было закономерно.