Retrum. Когда мы были мертвыми - Франсеск Миральес

Странное дело, я совсем не помню, как родился. Наверное, это произошло во время одного из приступов слепоты, случающихся у меня иногда.

— Джим Моррисон —

Наше траурное путешествие подходило к концу. Сидя в поезде, мчавшемся по английским полям в сторону Лондона, я вспоминал лучшие мгновения этой прекрасной поездки, насыщенной открытиями, так или иначе связанными с потусторонним миром. Кроме того, это путешествие было озарено светом любви, проявлявшейся все ярче и взрослеющей на глазах.

Поначалу мы с Алексией решили не демонстрировать перед товарищами нахлынувшие на нас чувства, чтобы не разрушать такую замечательную компанию и не делить ее на пары. Когда же друзей поблизости не было, наступал черед бесконечных обещаний вечной любви, поцелуев и объятий. Я чувствовал себя на седьмом небе от счастья, Алексия тоже просто сияла. Тем не менее в ходе поездки постепенно становилось все более очевидным, что мы с Алексией не просто друзья-приятели. Роберт, человек деликатный и чуткий, без труда угадывал то, в чем даже мы с возлюбленной не всегда отдавали себе отчет. Лорена то и дело хмурилась и дулась, словно не одобряя те отношения, которые рано или поздно должны были открыться всем окружающим.

Несколько последних ночей мы с ребятами провели под открытым небом, и теперь Роберт с Лореной, сидевшие напротив меня, крепко спали в уютных креслах поезда. Других пассажиров, кроме нас, в купе не было.

Алексии не спалось. Она прижала щеку к оконному стеклу и рассеянно наблюдала за тем, как проносится мимо спокойный, чуть грустный, я бы даже сказал, унылый пейзаж юга Англии.

— Я люблю тебя, — прошептал я ей на ухо.

В качестве ответа губы Алексии изогнулись в едва заметной улыбке, что на нашем с нею тайном языке означало: «I loveyoutoo».

Я взял фотоаппарат Роберта, чтобы посмотреть на маленьком экранчике снимки, сделанные за время поездки.

Повосторгавшись красотой некрополей Генуи и Венеции, мы съездили в Рим, чтобы побывать на так называемом кладбище поэтов. В фотоаппарате сохранилось несколько снимков этого заросшего сада, в котором в восемнадцатом веке многие английские и немецкие литераторы завещали захоронить их останки.

Среди знаменитых писателей и поэтов, упокоившихся на протестантском участке этого кладбища, Роберт нашел и удачно сфотографировал могилу Джона Китса. Эпитафия на этой плите гласила: «Здесь покоится поэт, имя которого было написано на воде».

На следующей фотографии была запечатлена гробница Перси Шелли — другого романтика, женатого на Мэри Уолстонкрафт, создательнице «Франкенштейна», насколько известно, Шелли утонул во время путешествия на корабле, совершавшем круиз вдоль итальянского побережья. Его тело нашли на берегу и похоронили на излюбленном кладбище английских писателей.

Лорене удалось, как мы говорили, побрататься с этим романтиком, который был одним из ее кумиров, но только наполовину. Дело в том, что посреди ночи мы попались на глаза охраннику, совершавшему обход территории, и нам пришлось рвать когти. Несмотря на это неприятное происшествие, наша подруга на следующее утро заявила, что успела получить некий ответ от избранного ею покойника.

— Он предсказал мне что-то ужасное, — заявила Лорена.

— Что же именно? — поинтересовался у нее Роберт.

— Я пока не хотела бы рассказывать вам об этом. Вот вернемся домой, и я посвящу вас во все подробности, если предсказание не сбудется.

Больше мы на эту тему не заговаривали.

Я смотрел одну фотографию за другой, погружаясь мыслями то в прогулку по еврейскому кладбищу в Праге, то по окрестностям Пер-Лашез на окраине Парижа. У нас была мысль переночевать там на могиле Джима Моррисона, но это кладбище охранялось настолько тщательно, что нам пришлось смириться и провести ночь в ближайшем к нему парке. Вид этой могилы, заваленной банками из-под пива и окурками от косяков с марихуаной, произвел на меня сильное впечатление.

В путеводителе я прочитал о том, что лидер «Doors» побывал на этом кладбище за неделю до своей смерти, более того, он ясно выразил желание быть похороненным именно здесь. Пророчество сбылось, и последняя воля музыканта была исполнена после того, как он скончался от передозировки наркотиков в ванной своего гостиничного номера.

Эта могила пробуждала в среде поклонников Джима Моррисона такие бурные чувства, что за несколько лет самые преданные фанаты сумели украсть с гробницы четыре могильные плиты. В конце концов родители Джима поставили ему гораздо более скромный памятник, на котором по-гречески было начертано: «KataTonDaimonaEaytoy». Эти слова имеют разное значение в древнегреческом языке и его теперешнем варианте. Наш современник-грек прочтет эту фразу примерно так: «Посвящается божественному духу, присутствующему в нем». На древнегреческом эти же слова означают, скажем так, нечто иное: «Он сам создал своих собственных демонов».

Насколько это было возможно, я увеличил на маленьком мониторе эту надпись, которая приводила меня в восхищение. В этот момент Алексия оторвала взгляд от пейзажа за окном и положила голову мне на плечо.

Прямо перед нами сидели Лорена и Роберт. Лорена тяжело и шумно дышала, полулежа на коленях друга, парень же откинулся в кресле и спал с полуоткрытым ртом.

Я воспользовался этой ситуацией, чтобы спросить свою возлюбленную:

— Как ты думаешь, а они?.. Может быть, у них?..

— У них ничего не будет, — прошептала она мне на ухо. — Это просто невозможно.

— Не понимаю, почему так?

— Невозможно, и все. Лорена навсегда останется его лучшей подругой, но ничего такого между ними никогда не будет.

Вот тогда-то я наконец понял, что Роберт вовсе никакой не подкаблучник и не робкий ухажер. Все объяснялось гораздо проще. Девушки ему вообще не нравились.

Хостел «Пикадилли»

Лондон взывает к далеким городам.

Объявлена война, и на улицах начинается сражение.

— Клэш —

В город, некогда называвшийся столицей мира, мы прибыли в субботу, ближе к вечеру. Так как до этого у нас несколько дней не было возможности даже принять душ, мысль о том, чтобы найти себе какое-нибудь пристанище с водопроводом и крышей над головой, вовсе не казалась нам кощунственной. Нужно было привести себя в человеческий вид перед тем, как отправляться на экскурсию в последний пункт нашей программы — кладбище Хайгейт.

Мы решили, что съездим туда на следующий день, в воскресенье, и переночуем прямо там, если все сложится нормально. Это должно было стать финальным аккордом нашего потрясающе интересного кладбищенского путешествия. Затем нам нужно было прямым ходом двигать на вокзал и садиться на поезд, потому что срок действия единых проездных билетов подходил к концу.