Retrum. Когда мы были мертвыми - Франсеск Миральес

— Все прямо как у учителя Серхио! — воскликнул Роберт.

— С той лишь разницей, что в этих фильмах усопший как раз и является главным действующим лицом.

— Если хотите знать мое мнение, то мне эта затея не по душе, — заявил вдруг Роберт, — Я сказал бы, что это дурной вкус. Интересно было бы знать, от какого источника энергии работает этот монитор. Сколько же электричества потребуется, если экран будет включен постоянно?

— Да нет же, обычно он не работает, — объяснила Лорена, — Родственники и близкие приносят с собой специальную батарейку, которую подключают к памятнику. В общем, какая разница!.. Вместо свечей они зажигают экран с образами, запечатлевшими жизнь покойного.

За этими странными разговорами мы постепенно перешли к обсуждению деталей маршрута.

По поводу некоторых городов разногласий у нас не возникло. Так, например, наш маршрут непременно должен был включать Геную, старинное кладбище которой традиционно считалось красивейшим в мире. Единогласно были одобрены Венеция, еврейское кладбище в Праге и парижское Пер-Лашез, где помимо множества других знаменитостей были похоронены Шопен, Эдит Пиаф и Мольер.

— Слушайте, ребята, а ведь мы чуть не забыли про кладбище Хайгейт в Лондоне, — встрепенулась вдруг Лорена, — Его нельзя пропускать. Я уверена, это будет просто кульминацией всей поездки.

— А кто похоронен в Хайгейте? — поинтересовался я.

— Много интересных людей, но главный среди них — Маркс. Судя по тому, что я видела в альбомах, это потрясающе красивое, очень романтическое кладбище с покосившимися крестами и могилами, заросшими мхом.

Такое описание вызвало у нас самые положительные эмоции. Мы увлеклись разговорами и даже не заметили, что начинает темнеть.

Собрание «Retrum» было неожиданно прервано появлением того самого типа, который вел экскурсию с факелом. Теперь вместо древнейшего известного человечеству осветительного прибора он держал в руке мощный электрический фонарик, заодно полностью сменил и манеру вести разговор. Торжественная речь, изобилующая цветистыми, в общем-то ненужными оборотами, уступила место разговору в телеграфном стиле.

Все было изложено коротко и предельно содержательно:

— Какого черта вы здесь расселись? А ну пошли вон отсюда, если не хотите, чтобы я полицию вызвал!

Черный Официант

Все планы обычно ограничиваются благими намерениями, если, конечно, сразу же не перерастают в тяжелую трудоемкую работу.

— Питер Дрюкер —

В начале мая я нашел себе работу, причем там, где меньше всего ожидал. К моему немыслимому изумлению, мне теперь предстояло проводить выходные не где-нибудь, а в кафе-клубе «Пальма-де-Тейя». Я должен был стоять за стойкой по вечерам в пятницу, весь день в субботу и до обеда в воскресенье.

Если сложить почасовую оплату и рассчитывать на чаевые, то выходило, что мне удастся заработать достаточно денег на то, чтобы купить единый проездной на месяц по железной дороге и раз в два-три дня переночевать где-нибудь в хостеле. В основном же мы с друзьями предполагали ночевать в поездах или же на кладбищах.

Мне пришлось распрощаться со старыми привычками. Теперь у меня уже не было возможности долгими часами валяться на кровати, слушать музыку, видеться с друзьями из «Retrum», и в первую очередь с Алексией. На выходные мне теперь рассчитывать не приходилось.

Отец воспринял мое решение устроиться на работу как хороший знак. Его, конечно, беспокоило, не скажется ли это на учебе, но он понял, что в будние дни по вечерам я по-прежнему в основном сижу дома, и перестал волноваться.

То, что мне приходится работать по выходным, когда остальные развлекаются, меня не огорчало. Если честно, мнене было никакого дела до того, кто, где и как проводят свое свободное время. Не задевали меня и шутки и приколы одноклассников по поводу моего места работы и внешнего вида. Чаще всего меня теперь называли Черным Официантом, потому что одевался я по-прежнему только во все черное.

Главная проблема заключалась в другом. Как только информация о том, где я работаю, стала известна всему институту, в «Ла-Пальму» зачастила Альба. Порой она просиживала здесь по нескольку часов кряду, за столиком или у стойки. Девушка делала вид, что читает или просматривает конспекты, но я прекрасно понимал, что приходит она сюда для того, чтобы увидеть меня.

В первый раз, когда я заметил ее на табурете у стойки — такую симпатичную, ухоженную и опрятную, — мне показалось, что это произошло случайно, и я с удовольствием поболтал с соседкой по парте в неформальной обстановке. Когда же выяснилось, что она готова торчать здесь все выходные с утра до ночи, мне, чтобы избежать долгих разговоров, пришлось изображать, что я страшно занят. Мол, у меня куча всяческих дел и работы, отложить исполнение которой я никак не могу. Я закладывал стаканы и тарелки в посудомоечную машину и вынимал их оттуда, натирал полотенцем бокалы до блеска, драил кофеварку. Несмотря на то что это не входило в мои обязанности, я частенько брал подносы и выходил в зал, чтобы собрать со столов освободившиеся бокалы и рюмки.

Эти приступы трудового рвения не прошли незамеченными для управляющего заведением, веселого и шутливого аргентинца, который время от времени говорил мне:

— Да сядь ты, отдохни немного. Ведь из-за тебя нас скоро уволят. Ты же один всю работу делаешь. Посиди поболтай со своей подружкой, а я тебя позову, когда что-то будет нужно.

Обычно я просто отшучивался или отделывался от своего благодетеля ничего не значащими фразами. Управляющий, похоже, смирился с тем, что я какой-то странный, а мне только это и было нужно. Тем не менее как-то раз, в воскресенье утром, когда Альба сидела в кафе, старательно изображая, что читает газету, он положил руку мне на плечо и строго сказал:

— Слушай, ты уже достал меня своим трудолюбием. Смотри, в баре все сделано, работы нет, поэтому я приказываю тебе взять что-нибудь выпить и посидеть за столиком вон с той девушкой. Хорошо, просто сделай это ради меня.

И вот через минуту мы с Альбой сидели за столиком, потягивая кофе со льдом. Дни стояли уже по-летнему жаркие.

— Я надеюсь, тебя не будут из-за меня ругать, — взволнованно сказала Альба, — Может быть, твоему начальству не нравится, что к тебе приходит знакомая? Как ты думаешь, я здесь не помешаю?

Проще всего, конечно, было бы подтвердить ее подозрения и по возможности грубо попросить ее не появляться в баре в те часы, когда я там работаю. Но я просто не мог поступить так жестоко с этой доброй и отзывчивой девушкой, которая когда-то так трогательно играла в пинг-понг со своим дедушкой.