Retrum. Когда мы были мертвыми - Франсеск Миральес

— Никому ты не мешаешь, — отмахнулся я, — Просто работы много. Здесь такой режим, что особо не расслабишься, все время нужно что-то делать.

— Понятно, — сказала Альба, положила подбородок на руки и предложила: — Слушай, а давай как-нибудь в кино сходим, например вечером в будний день. В «Каландрии» идет последний фильм Аменабара.

Я представил себе нас с Альбой в темном зале старого уютного кинотеатра. Вот мы сидим рядом и держимся за руки, а потом начинается самое интересное.

Не скажу, что такая перспектива была лишена привлекательности, но я вспомнил о том, что дал зарок не причинять никому боли и зла, за исключением, разумеется, самого себя.

— Давай подождем до конца месяца, — взмолился я. — До экзаменов осталось всего две недели, а я еще толком ник чему не готовился. С тех пор как я устроился на эту работу, на выходные в смысле учебы рассчитывать не приходится.

— Да, конечно. На самом деле я тобой просто восхищаюсь. Я точно не смогла бы одновременно учиться и работать. А ты почему так сделал? Хочешь отцу помочь?

— Нет. Ему было бы проще и удобнее, если бы я сидел дома. Просто мне деньги нужны. Я запланировал съездить кое-куда.

— Да ты что? И куда же?

Я вдруг осознал, что совершил большую ошибку. Естественно, в мои планы не входило рассказывать Альбе о намеченном путешествии по кладбищам всей Европы и уж тем более посвящать ее в подробности своей дружбы с представителями ордена бледных. Впрочем, на этот вопрос у меня нашелся ответ, который заставил Альбу всерьез заволноваться.

— Разве я тебе еще не рассказывал? — переспросил я. — Дело такое. По окончании учебного года мне придется съездить в Америку — к маме. Я и сам пока с этой мыслью свыкнуться не могу.

Альба выслушала меня и с дрожью в голосе спросила:

— Надолго ты уезжаешь?

— Сам не знаю. Пока что меня уже записали в какой-то бостонский институт, чтобы я мог доучиться там и получить диплом бакалавра. Потом посмотрим, как дело пойдет.

Глаза Альбы заблестели сильнее обычного. В какой-то момент мне показалось, что она готова вот-вот расплакаться прямо здесь, в кафе.

Но девушка взяла себя в руки и спросила:

— А ты?.. Ты сам-то хочешь туда ехать?

Я лишь пожал плечами. Мне было ясно, что любой ответ на этот вопрос будет ложью или же окажется неправильно истолкованным.

В конце концов я просто встал из-за стола, направился к стойке, обернулся и процитировал часть фразы художника, некогда высказанной в мой адрес:

— Ты уж извини, я пойду. Меня ждут. А ты не грусти, развлекайся в свое удовольствие.

Советник

Смерть — явление более универсальное, чем жизнь. Умирают рано или поздно все, но многие при этом так и не успевают пожить.

— Э. Сакс —

Эта мысль пришла мне в голову в среду, ближе к вечеру. В тот день с самого утра отец улетел в Мадрид — их фирма участвовала в какой-то коммерческой ярмарке. Вернуться он должен был только в пятницу. Следовательно, у меня появлялось некоторое пространство для маневра.

Оставшись один, я, вместо того чтобы готовиться к экзаменам, не без удовольствия впал в привычную для меня меланхолию. Я валялся на кровати и в который уже раз слушал заезженную кассету. Мне было грустно, причем это чувство усиливалось с каждой минутой. Все мои мысли были поглощены проблемой никак не складывавшихся отношений с Алексией. Мы с нею изредка обменивались электронными письмами, но с того вечера на кладбище в Побле-Ноу не виделись ни разу.

Сердце, сотканное из ее волос, по-прежнему лежало у меня под подушкой, но взаимности испытываемых мною чувств это явно не способствовало.

Я прекрасно помнил, о чем говорил мне учитель живописи. Но полюбить себя в эти тяжелые минуты у меня как-то не получалось. Я думал, что это всегда успеется, сейчас же гораздо более важным мне представлялось добиться любви Алексии. Не будет преувеличением сказать, что в тот момент для меня это было вопросом жизни и смерти.

Мне требовалась не столько моральная поддержка или душевные напутствия, сколько практический совет по поводу того, за какую ниточку подергать, где что-то потянуть или ослабить. Я должен был понять, что делать дальше.

Из динамиков магнитофона звучала последняя песня с кассеты. Это была «DiggingaGrave»[15] Мики Хинсона. Она завершилась, кассета докрутилась до самого конца, кнопка «PLAY» с клацающим, как затвор, звуком вернулась из нажатого положения в исходное. В это мгновение я понял, куда мне нужно идти.

* * *

К воротам кладбища Орты я подошел, когда на часах было почти восемь. Чтобы добраться туда, я сначала доехал на электричке до Барселоны, а затем почти час меня толкали и мяли в переполненном душном метро. Но все это было сущей ерундой по сравнению с постигшим меня разочарованием. Судя по всему, столь долгий путь я проделал напрасно.

Это кладбище считалось самым маленьким в городе. Несмотря на это, его окружала высоченная ограда, перебраться через которую у меня не имелось никакой возможности. Вход на территорию был закрыт два часа назад, и вокруг не оказалось ни души.

Я уже приготовился смириться с поражением, когда произошло маленькое чудо. Я воспринял его как первую помощь со стороны того, кто покоился там, за высокой, почти крепостной стеной. Одна створка кованых ворот с громким скрипом приоткрылась, и из-за нее вышел работник какого-то похоронного агентства, сгибавшийся под тяжестью мешка с цементом.

Пока он брел к своему фургончику, открывал его и укладывал цемент в кузов, я успел незаметно проскочить в открытые ворота. На все это ушло буквально несколько секунд, а спустя примерно полминуты до меня донесся лязг закрывающихся ворот и звон связки ключей. Я понял, что заперт снаружи.

Дело шло к июню, и в это время было еще достаточно светло. Я позволил себе побродить по кладбищу, прежде чем вернулся к нужному мне месту. Помимо небольшой церкви в неоклассическом стиле, стоявшей в самом центре кладбища, здесь размещались и несколько пантеонов — склепов, которые, по правде говоря, внушали мне страх и трепет. Впрочем, еще большее впечатление на меня произвела роскошная гробница, украшенная барельефами и скульптурными фигурами. На подходе к ней я прямо на дорожке наткнулся на разбитого на куски каменного ангела и перевернутый постамент. Судя по всему, это произведение кладбищенского искусства пострадало от рук вандалов.

Я сделал круг по рядам ниш колумбария и подошел к нужной мне могиле. Ее украшала скромная черная плита с выгравированным крестом. Здесь покоились останки моего брата.