Вина и грехи - Мара Вульф

я. – Она нашла то, что искала?

– Нет, – буркнула дверь. – Вот почему Селеста возвращается снова и снова.

– Она спрашивала меня об источниках магии.

– Конечно. Стригои в качестве соратников – это, конечно, хорошо, но Селесте нужно от палатина нечто другое. – Я проигнорировала завуалированную подколку. – Только с помощью источников она сможет увеличить свою силу, а поскольку ты умная девушка, то уже наверняка сама догадалась, что она замышляет.

– Она хочет расширить границы Ардяла.

Я рассеянно подняла один из вырванных листов бумаги. На нем оказалось изображение семиконечной звезды. Украшавшие мою спину росчерки и руны постоянно менялись в зависимости от моего настроения или ситуации в целом. Кожу при этом покалывало – не самое приятное ощущение. Семиконечная звезда на листе бумаги тоже менялась. В ее центре расцвел трискелион – знак триединства. Раскрытые спирали обвились вокруг верхних перемычек метки, словно живые змеи.

– Этот рисунок – из гримуара Дорианы, – сказала дверь. – Она правила пятьсот пятьдесят три года назад и тоже носила семиконечную звезду, но никому об этом не рассказывала. Знала только ее мать. Королева Нуметра. Она покончила с собой, когда Дориана стала достаточно взрослой, чтобы взойти на трон. Злые языки тогда утверждали, что Дориана убила свою мать. Но это чепуха. Нуметра пошла на смерть после того, как заставила Дориану поклясться никому не рассказывать о том, что носит семиконечную звезду. Она хотела защитить свою дочь.

– Почему никто не должен об этом знать? Разве это не великая честь? – Впрочем, я тоже не стала бы раздувать из мухи слона. – Что делает ее такой особенной? Только магия, которая в ней заложена?

– Это тебе предстоит самой выяснить. Я не собираюсь рисковать из-за тебя своей шкурой. Селеста превратит меня в щепки.

– У тебя нет шкуры, – сообщила я ей, – так что рассказывай.

– Мой рот на замке.

– Эстера была первой королевой, которая получила семиконечную звезду после Вилы, и, если я правильно поняла, лишь очень немногие наследницы носили метку после нее. Ты знала их всех?

Какое-то время дверь молчала, и я испугалась, что рассердила ее.

– Да, – неожиданно выпалила она, когда я уже перестала надеяться.

Я подобрала другой лист и посмотрела на него. Рисунок изображал влюбленную пару. Они стояли близко друг к другу на колокольне. Их лица разглядеть мне не удалось.

– Это Катя и Илай. Единственный мужчина-носитель семиконечной звезды. О нем почти никто не знает, хотя у него были все шансы положить конец этой войне. Он погиб в бою. Викканская верховная жрица того времени наслала морок на его разум, и он бросился прямо на мечи ее ковена. Катя от горя выбросилась из окна. К счастью, их дочери на тот момент было уже четыре года, и она продолжила род. Жаль было видеть, как девочка растет такой печальной.

Эта дверь стала свидетельницей стольких историй…

– А есть истории со счастливым концом? – Я отложила бумагу и подошла к окну, о котором шла речь. Лагерь простирался до подножия гор, туманные облака висели в их вершинах, и вдруг тоска по солнечным весенним дням стала такой сильной, что у меня защемило в груди. Мимо окна пронеслась тень, и я поспешно отпрянула, узнав эти огромные крылья. Разве он не должен быть с Селестой? Быстро же они.

– Нет, – с некоторым запозданием ответила дверь. – Если подумать, я не могу вспомнить ни одной счастливой истории.

– Великолепно. – Вернувшись к столу, я открыла один из гримуаров, стараясь ничего не сдвинуть. – Селеста просмотрела все книги?

У меня определенно не было столько времени.

– Да. Но каждая из этих книг обладает своим секретом. Я скажу тебе, какие из этих гримуаров принадлежали носителям семиконечной звезды, как говорила для каждой из них. – В голосе двери отразились грусть и усталость.

– Не знаю, справлюсь ли я с этой задачей, – тихо призналась я. – Почему у меня должно получиться? Я ведь только наполовину ведьма.

Моя собеседница пробормотала что-то невразумительное, что не особенно обнадеживало. Маленький люмин, который залетел со мной в комнату, вдруг бешено закружился у меня над головой.

– Ты должна уйти. – Судя по голосу, дверь неожиданно запаниковала. – Немедленно. Меня ищет Селеста.

Мой взгляд в последний раз скользнул по столу – все выглядело так же, как и в тот момент, когда я пришла.

– Я вернусь.

– И тогда мы еще поговорим. – Быстрыми шагами я направилась к двери, открыла ее, и меня практически вытолкнуло наружу. Когда я оглянулась, комната уже исчезла.

Деликатное покашливание заставило меня повернуться. По лестнице спускался Николай.

– Валеа, – поприветствовал он меня с серьезным выражением лица. – Что ты здесь делаешь? Разве я тебя не предупреждал?

– Предупреждал. Но вопрос скорее в том, что ты здесь делаешь. Почему ты не с королевой?

Он был так близко, что я могла до него дотронуться, чего я, конечно, не сделала, но его запах уже окутал меня. Я почувствовала легкий аромат лилий и ненадолго закрыла глаза.

– Я направлялся в свою палатку, когда увидел тебя в окне. И мне просто стало любопытно. Не далее как два часа назад ты разозлила королеву, а теперь шпионишь в ее тайной комнате. Причем даже не очень умело.

– Ты ей расскажешь?

Он склонил голову набок:

– Нет, если ты расскажешь мне, что ты там делала. И в следующий раз, когда соберешься на поиски, будь осторожней. Кто угодно мог тебя обнаружить.

– Шантаж, Николай? Это на тебя совсем не похоже.

Внутри меня закипал гнев. Зачем он связался с Селестой? Я бы предпочла, чтобы он объявил ей войну. Это было эгоистично и стоило бы стольких жизней, но мысль о том, что он делает с ней то же, что делали мы…

Выражение его лица смягчилось, как будто Николай понял, о чем я думала.

– Я не шантажирую тебя. Просто хочу, чтобы мы могли доверять друг другу.

Я сухо рассмеялась:

– Мы и раньше друг другу не доверяли. Зачем нарушать славную традицию? Я здесь ради Лупы. Меня волнует только она.

– Лгунья из тебя всегда была паршивая.

Гнев закипел и вылился через край:

– А мне и не требовалось ею быть. Ты знал мой секрет с нашей первой встречи и ничего не сказал. Почему ты переспал со мной в Аквинкуме? Что рассчитывал от этого получить?

Он поднял руку, чтобы откинуть прядь волос с моего лица, но я вздрогнула, и он опустил ее в тот же миг.

– Ты поверишь мне, если я скажу «ничего»? Если скажу, что был так очарован тобой, что безумно тебя захотел?

Его голос звучал так настойчиво, а слова – так искренне,