Утраченные звезды - Степан Янченко

Спутница внимательно слушала Надежду Савельевну, а потом и сама о себе рассказала что-то похожее на судьбу Тани. Только родители ее живут недалеко за районным городом, ведут домашнее хозяйство с ее и мужа помощью. Она сама давно уже безработная, потому приспособилась к торговле в городе. Все, что получают в хозяйстве от огорода-сада, от скота и птицы, сбывает в городе. Муж, правда, работает по строительству и, хотя тоже плохо платят, но работу не бросает, спасибо, не увольняют. В районном городе с работой стала совсем беспросветность.

Попутчица сошла на первой автостанции, здесь был ее город, тепло распрощалась. Надежда Савельевна ехала дальше и весь остаток пути сидела в одиночестве.

Не просто работа, а новая жизнь

Петр Агеевич собирался на работу, как на какое-то большое событие, которое долго ожидалось и которое, наконец, должно произойти в его жизни. Его переполняло смешанное чувство ожидания, торопливости и ответственности. Уже ответственности! Жена Татьяна Семеновна, разговорчивая и веселая, кормила его завтраком с видом праздничности, потом проводила к двери, смотрела, как он обувал туфли, затем надевал куртку и кепку, вышла за ним на площадку и посмотрела, как спустился по лестнице. Чувство значимости происшедшего в их семейной жизни не оставляло ее все утро. А оно, знамение, так и было: Петр нашел, наконец, возможность исполнять свой долг, который он возложил на себя, создавая семью. Другого долга у него теперь и не было, кроме сбережения собственной жизни ради жизни жены и детей. Его никто ни к чему другому не обязывал и не возлагал на него никакого долга — ни завод, ни товарищи по цеху, ни государство, ни общество, да и существовать они вроде бы как перестали для него, и он оказался в полной свободе, в жуткой свободе пустоты. Вокруг него шли и суетились люди, двигались машины, где-то что-то делалось, а он был в пустотной свободе — он никому не нужен, его жизнь ни для кого ничего не значила. Вдуматься, так это создавалась и уже творилась страшная, нелюдская жизнь!

Петр, идя на работу в магазин, который случайно, но счастливо встал на его пути, думал, что теперь и завод, переставший быть государственным, если и станет действовать на прежнюю свою мощь и продаст ему рабочее место, ни к какому долгу его не будет обязывать, потому что между хозяином завода и им, рабочим, произойдет простая рыночная сделка, простой обмен заводского рабочего места на рабочие руки, а результатом такого обмена станет прибыль хозяину, полученная от труда рабочего. Сейчас так и говорят: создавать рабочие места, будто как для рабочих, только оказываются они не в руках рабочих. Не у него, рабочего, а у хозяина, действительно, существует неизменная мотивация получить больше дохода с каждого рабочего места и, если это рабочее место может приносить доход и прибыль без рук рабочего, хозяин, не задумываясь, освободится от такого рабочего, отошлет его на свободу и от труда, и от хлеба, или, если будет держать рабочее место для рабочего, то выжмет из рабочих рук столько сил, чтобы место давало прибыль.

Так думал Петр о своей рабочей судьбе, о заводской судьбе, а сейчас он шел в магазин работать грузчиком, подвозчиком и подносчиком и еще кем угодно, но только бы работать и получать вознаграждение за труд. Вознаграждение, которое в любом своем размере не обозначено ни одним правилом и условием найма, но будет делать его удовлетворенным и даже счастливым оттого, что дети будут знать, что в доме есть деньги, что их приносит отец, и будут гордиться отцом, а он будет радоваться и за их гордость, и за тот кусок хлеба, который купит им из своего заработка.

Петр пришел к магазину, закрытому на замок с улицы, и пошел в обход во двор дома, тут его уже встретили Левашов и директриса Галина Сидоровна — они выгружали из машины свежий хлеб.

— Помогай, Петр Агеевич, — призвал Левашов, неся в магазин лоток с буханочками хлеба.

Петр тут же встрял в понятную работу. Водитель фургона подкатывал к борту полные контейнеры, отталкивая пустые. Директриса работала на равных с мужчинами и управлялась с лотками довольно легко и ловко. Петр удивился и ее подвижности при солидной полноте, и ее непритязательности к своему положению. Переноска хлеба прошла за четверть часа, за это время к служебному входу собирались продавцы. Галина Сидоровна, взглянув на часы, сказала:

— Можно открывать, девочки, — и, обратившись к Золотареву, стала рассказывать ему веселым, непринужденным тоном про распорядок работы в магазине и про предстоящую его работу и о ненормированности его рабочего дня. С доверием и уважением глядя на него, добавила: — Зарплата у нас у всех от общей нашей, магазинной выработки, — здесь вроде как запнулась, и Петр ждал, что скажет о его зарплате, но она сказала о другом: — Завтракаем и обедаем в магазине, в нашем кафе, в удобное каждому время.

Левашов с игривым смехом уточнил:

— За счет магазина бесплатное питание, так сказать, работа у нас со столом хозяйки.

Галине Сидоровне чем-то не понравилось выражение Левашова, и она поправила его:

— Да, двухразовое питание для работников у нас бесплатное за счет издержек магазина, но не в ущерб заработной плате, а за счет дружного энтузиазма коллективной работы. Поработаете — сами увидите, а остальное вам расскажет Николай Михеевич, — и, снимая рабочую куртку, пошла в кабинет на утреннее совещание с товароведом, бухгалтером и заведующими отделами по заведенному распорядку.

Петр молча слушал, внимал, ничему не удивлялся, согласно принимал все условия предстоящей работы, и единственной заботящей его мыслью было войти в строй коллектива с доверием к нему, как к надежному человеку и работнику. Левашов предложил посидеть на дворе, покурить, пока в магазине пройдет суета подготовки к работе, и они присели на скамейку под стеной магазина. Из подъездов дома пошли школьники и студенты со своими учебными принадлежностями и чертежами, у них еще не было заботы о том, чем заниматься с утра, и они уже от дверей громко и весело разговаривали друг с другом. Двор перед ними был залит ярким солнечным светом, и воздух утра был мягкий и легкий, и никто не замечал, как он вдыхается. Потом пошли взрослые — мужчины и женщины, девушки и парни, эти шли молча и озабоченно, лишь в полголоса приветствуя друг друга, будто были недовольны прошедшей ночью, шли в одном направлении, за угол дома на улицу, кое-кто приветливо, молча кланялся Левашову. Петр провожал их взглядом с доброй мыслью, что люди шли на работу.

— Как тебе нынче показалась наша директриса? — с доверчивым выражением спросил Левашов, с глубоким выдохом выпуская дым. Петр не курил, он вообще не допускал себе таких пристрастий, как курение, выпивки спиртного. Он даже не знал и не различал марок сигарет и папирос, водок и вин, поэтому винные магазины, пивные бары и рестораны для него были без потребности. Он не интересовался ни их адресами, ни их внутренними порядками и чурался их как первоисточников какого-то насилия и развращения, неумеренного пресыщения плоти и сознательного извращения моральных норм.

О роли и значении магазинов для жизни людей он как-то и не задумывался, механически воспринимая их как предприятия, предназначенные для взаимного обмена трудами человеческими, как связующие перемычки в здании общества, как узлы в кровеносной системе экономики. Но твердо знал, что советским государством они предназначались для планомерного снабжения всем необходимым своих граждан везде, где бы они ни жили — в большом городе или в маленьком сельском поселке, строились и открывались везде, где требовались условия жизнеобеспечения людей.

Но вот приреформенная жизнь опрокинула его привычные понимания отношений с государством, ему как бы сказали: государство разрывает свои отношения с гражданами в вопросах взаимообмена плодами труда и предоставляет вам свободу на самообеспечение, на самостоятельное, независимое от государства строительство взаимообмена плодами своего труда, для чего к вашим услугам свободный, стихийно самоорганизованный рынок со своим законом конкуренции. И никакого вам планомерного снабжения, а поставки вам будет регулировать доходность от продажи товара.

Случайность и безвыходное положение безработного, ищущего хоть какой-либо заработок, привели его в магазин, где ему предстоит механически выполнять физическую работу по проведению на первый взгляд свободного рыночного взаимообмена товаров на деньги, а вырученные деньги в другую очередь и в другом месте опять обменять на товары. Такой вот кругооборот труда представился Петру в магазине, и ему предстоит ходить в этом круге.

Левашов спрашивает, как ему показалась директриса, управляющая этим круговоротом труда в магазине. А какую он может оценку дать этой управляющей, если представления не имеет, как и чем-кем она управляет в этом маленьком кругообороте торговой жизни? Он так и сказал Левашову: