Морок (СИ) - Горина Екатерина Константиновна

Королева состроила полную изумления рожицу перед зеркалом, высоко подняв брови и округлив рот. Застыв с таким выражением лица, Евтельмина залюбовалась собой, но скоро продолжила:

— А если не поверю ему? То — кому?

— Если вы поверите музыканту, — монотонно подхватила жена лекаря. — Возможно, он проведет в замок магию и тем самым подвергнет опасности и вашу жизнь, и вашу власть. Мы не знаем планов колдунов, весьма вероятно, что они желают втереться в доверие к вам, чтобы занять трон…

— Да! — королева восхищенно послала в зеркало воздушный поцелуй. — Но как? Как они смогут завоевать мое доверие? Это почти невозможно.

Лекарская жена ущипнула себя тайком, чтобы не начать спорить и не раскричаться на собеседницу.

— Моя королева, но ведь они дали вам красоту…

— Они! Дали мне красоту! Ха! Ха! Ха! Они дали мне! Что ты говоришь, глупая! Я всегда была красива! Всегда! Просто этого было не видно! Мое доброе сердце… В общем, я уже рассказывала.

— Моя королева, тогда есть одно тайное средство, которое поможет узнать, кому верить!

— Какое же?

— Слуховые ходы.

— Что? Что такое слуховые ходы?

— Ваш замок строили старые мастера для старых недоверчивых королей. В стенах остались промежутки, в которые может поместиться человек, если немного согнется, и, уверяю вас, тот, кто окажется там, может услышать все, о чем говорят люди в разных комнатах. Например, из слуха главной залы можно узнать, что творится на кухне.

— И часто ты? Часто ты подслушивала?

— О нет, моя королева! Ни разу! Я просто знаю, что ходы должны быть, но не знаю, есть ли они.

— А кто знает?

— Тот, кто строил, и старые короли…

— А где тот, кто строил?

— Их убили сразу же после того, как замок был готов…

— Почему?

— Из недоверия, моя королева. Вдруг бы они рассказали, где находятся те самые ходы?

— Что за нравы! Кто мог отдать такой глупый приказ?! И как мы теперь узнаем?

— Моя королева, я уверена, в библиотеке сохранились чертежи и записи обо всем…

Королева немного удивилась, что дело обстоит так просто и что сама она не догадалась до такой мелочи, и тут же сказала:

— Я как раз это и хотела сказать, вечно ты перебиваешь!

Жена лекаря присела в знак уважения.

В королевской библиотеке не было множества книг. Да и не все короли с королевами умели читать и писать. Евтельмина не умела. За нее было кому уметь считать, писать, читать, издавать, подавать и наддавать. Королева помнила эту старинную часть замка, где был совершенно особенный и не очень приятный запах, ее бабка говаривала, что она сюда бы захаживала, конечно, если бы ей не приходилось так часто чихать от пыли. Бабка тоже не умела читать, но умела изящно скрывать свои недостатки.

Лекарская жена с ловкостью кошки вскарабкалась к верхним стеллажам и вытащила оттуда, кажется, самую пыльную и толстую книгу.

— Ну, и где? — нетерпеливо спросила ее Евтельмина, как только толстушка раскрыла фолиант.

— Моя королева, я не смогу так быстро, мне необходимо ее прочесть, и, наверное, не только ее.

— Ну, так сколько ж тебе надо времени?

— Не меньше суток, если повезет, а, может, и побольше.

Королева недовольно надула губки:

— Ну, а мне что делать все это время?

— Может быть, стоит заказать новый портрет?

И Евтельмина тут же умчалась из скучной пыльной библиотеке на ходу раздавая приказы слугам, чтобы выписали лучших художников да заказали лучших кистей.

Однако, что-то не давало покоя королеве. Там, в старинной и странной комнате сидит сейчас незнакомая ей женщина, чье имя она даже не знает, и читает то, что читали и трогали ее деды, проникает в какие-то тайны, что доверены были только этим молчаливым фолиантам, которые сулили смерть тем из людей, кто проник в них…

«Придется ее убить?» — подумала королева. — «Жаль, конечно. С ней было приятно поболтать. А что поделать? Вдруг она узнает эти тайные ходы и проведет по ней армию врагов, чтобы захватить мой дворец!» И Евтельмина тут же представила, как между стен движется, бряцая латами и звеня копьями, отряд молодых черноусых бойцов, чтобы захватить ее, такую беззащитную, в одной сорочке на кровати… В некотором смысле это видение королеве даже понравилось, больше всех понравился тот, который был во втором ряду, ну та-ак смотрел!

Но пока надо было что-то решать с лекарской женой. Ведь вдруг флейтист хочет помочь ей, а эти двое, умеющие читать, изо всех сил стараются не допустить, чтобы самим занять трон.

— Ах, как это все-таки утомительно! — вслух сказала королева.

— Что именно, моя королева? — рядом послышался чарующий бархатный голос.

Евтельмина даже немного подпрыгнула на месте от удивления. Рядом с ней все это время находился тот самый черноглазый флейтист. Евтельмина кинулась быстро соображать, что именно она сказала вслух, а что — подумала про себя, молча. Вдруг все это время она болтала с самой собой без умолку, а он слышал это?

— Ты давно тут, мой мальчик?

— Мы встретились с вами у библиотеки…

«Ах, наверное, он слышал все, что я наболтала сама себе!» — королева до боли прикусила губу. И в этот момент ее поразила новая догадка. «А что, если флейтист уже знает про слуховые ходы. Иначе, как объяснить то, что он все время оказывается там, где и она. Да, влюблен, конечно, влюблен, подкарауливает! Но как же он узнаёт, где караулить?»

— Что ты там делал?

— Гулял, знаете ли, там особенный воздух.

— Да-да, воздух там действительно не такой, как повсюду. И часто ты там гуляешь?

— Бывает, иногда.

— Что-то я раньше там тебя не встречала, — схитрила королева. — А ведь я там бываю почитай, что каждый день…

— И правда, удивительно, ведь я тоже! — не растерялся музыкант.

* * *

Толстая неуклюжая женщина с перевязанными какими-то грязными тряпками ногами плюхнулась на землю в придорожных кустах. И тут же взвыла, потому что вместо мягкой травы и податливой земли ощутила, как что-то весьма недружелюбно врезалось ей в правую ягодицу. Она, кряхтя, заворочалась на месте, пытаясь развернуться и разглядеть обидчика.

Чем-то твердым оказалась прекрасная книга с удивительно дорогой и нарядной обложкой, в которую были инкрустированы разной величины камни, по виду драгоценные.

Повертев ее немного в руках, толстуха сунула в черный заплечный мешок и устроилась на земле поудобнее, чтобы с комфортом позавтракать. И свой завтрак, завернутый в еще более грязные тряпки, чем ее ноги, она уже рассматривала с куда большим интересом, чем найденный фолиант.

Аксинья не пожалела ей ни вонючего сыра, ни плесневелого хлеба. Толстуха вздохнула, припоминая свой разговор в трактире с поварихой.

— Что ж ты, старая, а детей не оставила на свете, кто тебе воды подаст? В гроб-то все мы ляжем, да только перед тем, как лечь, пожить придется, тут-то дети пригодились бы.

— Не твое дело, — буркнула Аксинья и передумала отдавать ей собранное в дорогу, велев обождать еще немного.

«А ведь в первый раз она мне что-то хорошее собрала, это уж верно», — рассуждала толстуха. — «И тряпка вот почище была, и вышитая. Чего это она вдруг взбеленилась? А я с чего про детей начала разговоры разговаривать? Хорошая ведь тетка. Что меня все время куда-то то волокёт, то поговорить тянет».

— Здравствуй, девица, — хрипло и весело прозвучало совсем рядом неожиданное приветствие.

Толстуха обернулась и, прикрыв глаза от солнца рукой, разглядывала двоих занюханных путников, одного — постарше и наглого на вид, второго — помоложе и крайне тощего. Пока она соображала, кто из них мог к ней обращаться, тот, что постарше подсел к ней ближе, запустил руку в ее завтрак и, уже аппетитно чавкая, повторил приветствие:

— Здравствуй, девица! Пожрать не найдётся?

— Откуда ж? — привычно ответила на дорожный вопрос толстуха. — Саму бы кто накормил…

— Да уж, тяжело тебе, бабонька, — посмеивался старик.

— Тяжело, старинушка, — отозвалась она, глядя, как исчезают остатки её перекуса у него во рту.