Смерть или Слава - Владимир Васильев

«Глубина бы их пожрала, этих нетленных! – сердито подумал Шшадд Оуи и ненадолго встопорщил гребень. – Зачем они примчались в это забытое цивилизацией захолустье? Наскакивали бы себе на полярные сектора, там все равно ничего особо ценного нет. Месторождения дикие, малоразработанные. И населения – восемь, еще восемь, и обчелся…»

Умом адмирал, конечно, понимал, что именно привело нетленных к этому мирку. Та же причина, что и силы союза. Но досада от этого не становилась меньше. Он уже начал подумывать, после намеков Ххариз, что Галерея наконец-то оценила его, Шшадд Оуи заслуги. Решила наконец-то престарелого адмирала произвести в престарелые премьер-адмиралы. Все-таки, командовать клином – это не одно и то же, что командовать крейсером. Ххариз явно тянут на Галерею, и если кого и пересаживать вместо него на флагман, так именно Шшадд Оуи. Того самого свайга, который обнаружил корабль Ушедших.

И тут – бац! – примчались нетленные. Да еще такими силами, что опыт прошедшего не одну кампанию командира не оставил сомнений: клин погибнет, если ввяжется в драку. И клин, и немногочисленные силы союзников. Помощь из метрополий, конечно же, вскоре подоспеет, но чем будет к тому моменту адмирал вместе со своим кораблем? Облачком плазмы? Потоком нейтрино? М-да. И ведь не удерешь, как назло. Все разгонные – перекрыты. Или бой, или…

Пришли бы нетленные попозже, когда инженеры действительно раскусили бы секрет боевых систем крейсера Ушедших. Тогда Ххариз неминуемо отправился бы блистать на Галерею, а клин поручили бы проверенному вакуумом и глубинами адмиралу Оуи…

«Мечты, мечты… – Шшадд печально шевельнул кончиком гребня и покосился на экраны. – Даже в таком почтенном возрасте ты не разучился мечтать, Шшадд Оуи…»

В следующий момент глаза его вновь обратились к экранам. Одна из туманностей – скоплений нетленных, выстрелила в сторону клина одинокую звездочку. Звездочка приближалась, и это было заметно без всяких приборов.

– Ххариз! – рявкнул адмирал так, что проекционный ствол озадаченно мигнул.

В тот же миг крейсер взорвался сигналом общей тревоги. А Шшадд Оуи, впервые в жизни вплотную подошедший к мысли, что давняя война глупа и необъяснима, теперь был занят совсем другим. И мысль так и не родилась.

– Вижу! – зло отозвался флагман и Шшадд подумал, что кому-то из сканировщиков сегодня сильно не поздоровится.

Перед строем-воронкой сгустился белесый туман – энергетический щит. Впрочем, он был виден только на экранах, как фоновое свечение. В вакууме светиться нечему. Но свайги находились отнюдь не в вакууме, а перед экранами, и исполинский конус силового поля явился их взорам во всем великолепии.

К воронке направлялся всего один нетленный. Всего один – Шшадд сначала решил, что это парламентер, вестник. Но нетленные молчали, а единственная звездочка, постепенно превращаясь в черточку, не меняла скорости. Эксперт-подклан просчитал траекторию и пунктиром вывел ее на экраны – нетленный направлялся не к воронке свайгов, не к перекрестной сети, сплетенной из кораблей азанни, не к матовым сферам Роя – он направлялся к крейсеру Ушедших. Прямиком.

– Галерея, будут ли рекомендации? – спокойно осведомился премьер-адмирал Ххариз Ба-Садж.

«Какие еще рекомендации? – подумал Шшадд Оуи. – Обратить его в ничто…»

И сам же себя прервал. Вот из-за таких мыслей, наверное, он и сидит до старости лет в адмиралах линейного крейсера.

Галерея бурно обсуждала ситуацию с союзниками, и делала это быстро. К счастью.

– Одиночку взяли на себя а'йеши, – наконец распорядились с Галереи. – Ничего не предпринимать!

Шшадд Оуи невольно вздохнул. С облегчением. Почему-то страшно не хотелось начинать общую свалку.

Ожил открытый канал; к нетленным обратился Рой:

«Отзовите одиночку. Он будет уничтожен силами союза; отсчет до семи, потом залп.

Один. Два. Три. Четыре. Пять…»

Нетленный не изменил ни скорости, ни направления, стремясь проскочить между крайними кораблями а'йешей к громадине Ушедших.

«Шесть.»

Шшадд Оуи нервно шевельнул гребнем и задышал вдвое чаще.

«Семь.»

Пространство перед нетленным смялось, как маринованная ракушка, и он с разгону влип в область нелинейности. Продолговатый, слабо мерцающий кокон искривился, словно летняя молния, и потерял цельность. А потом в нелинейной области вспух косой взрыв, беззвучная вспышка.

Нетленный перестал существовать, превратившись из упорядоченного излучения в хаотичный поток частиц.

Остальной флот нетленных продолжал неподвижно и безмолвно перекрывать векторы разгона ко всем трем сферам.

Шшадд сообразил, что чешуя на всем теле у него уже давно стоит дыбом, отчего он стал колючим и темно-серым. Ординарцы, развернув гребни до отказа, таращились на экраны.

– Мать-глубина! – сказал каким-то новым и непривычным голосом Ххариз Ба-Садж. – Что это было? Проверка? Самоубийство?

– Наверное, они проверяли: кто уничтожит этого дерзкого одиночку. Ушедшие или союз, – сказал вдруг адмирал Оуи, и от этих слов на Галерее запала мертвая тишина.

А в следующий момент нетленные стали наново разворачивать кинжальные вееры.

31. Павел Суваев, военнопленный, Homo, крейсер Ушедших.

После обеда долго прохлаждаться тоже не позволили – явились давешние свайги в голубом и безмолвные дырчатые шары – охранные роботы. Впрочем, свайги могли быть и другими, Суваев так и не научился их различать. То есть, они, конечно, отличались даже на взгляд, но воспроизвести в памяти характерные черты любого свайга никак не получалось.

То, что чужие разделили волжан по индексу доступа, Суваева совершенно не удивило. Ясно, что пилот и уборщик на любом звездолете обладают разными уровнями компетенции. Чужие явно пытаются руками людей активировать эту громадину, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб понять против кого. Против тех самых гостей, которых ждали у Волги. Из-за которых свайги перестраивали клин в воронку, а азанни свое крыло – в оборонительную сеть.

И еще Суваеву все сильнее казалось, что этот громадный неведомо чей корабль превосходит даже возможности чужих. То-то они из-за него вот-вот перегрызутся. И если ему, Павлу Суваеву, и верным людям, с которыми он успел переговорить, корабль подчинится – чужим можно будет объявлять ультиматум.

Да-да, ультиматум. Суваев уже вскользь обсудил этот вопрос с Зислисом, Фломастером и Хаецкими. Собственно, у Зислиса аналогичная идея вызрела самостоятельно, и это еще более укрепило Суваева в собственной правоте. Лейтенант, оказавшийся вовсе не таким тупоголовым воякой, каким выглядел, горячо поддержал Зислиса. Хаецкие излучали скепсис, но Суваев твердо знал: если дело вдруг начнет выгорать – на них можно будет смело рассчитывать.

Зислис сетовал, что не удалось найти других звездолетчиков Волги – Савельева, Юльку отчаянную, Шумова, Смагина, Риггельда, Василевского. Впрочем, Василевский, кажется, убит. Высокий индекс всех, кто хоть как-то был связан со сложной техникой и космосом, показался Зислису не случайным, и Суваев вынужден был признать, что в этом есть определенный смысл. Правда, нашлось единственное исключение – начальник смены станции наблюдения Стивен Бэкхем. Но если откровенно, Суваев всегда считал его недалеким человеком, непонятно как угодившим на подобную должность. А исключения, как известно, только подтверждают правила.

Романа Савельева Суваев знал плохо, но Зислис Савельева уважал, а Зислису верить можно. Если говорит, что дельный человек, значит, так оно и есть. Но, если честно, не очень-то Суваев надеялся на всю эту компанию звездолетчиков – они всегда были некоей высшей кастой, закрытой для остальных волжан. И проблемы у них были свои – особенные и непонятные, и разговоры, и поведение. По-видимому, эти ребята не дались в руки чужим. Либо погибли, либо сумели вовремя удрать. По крайней мере, среди сотни с высоким индексом оказались все, кого Суваев отметил бы и сам, за исключением пятерых человек: двух толковых девчонок-телеметристок – Яны Шепеленко и Вероники Дронь, хозяйки Манифеста Ирины Тивельковой, служащего директората Святослава Логинова и приятеля из «Техсервиса» Кости Зябликова, который, кажется, тоже имел какое-то отношение к Манифесту и Тивелькову должен был знать. Все знакомые, у кого по мнению Суваева имелись мозги, находились в данный момент на корабле неизвестной расы. Отсутствовали только звездолетчики (не считая Хаецких) да вышеупомянутая пятерка. А значит – нужно было действительно освоиться с управлением корабля. По-крайней мере, попытаться. Суваев смутно помнил ощущение собственного могущества и единения с кораблем, когда подключался к какой-то жалкой сантехнической машинерии. Что же будет когда он подключится к капитанскому пульту? Хватило бы индекса…

«Только бы хватило, – твердил про себя Суваев, вышагивая по нескончаемому коридору вслед за степенным свайгом в голубом комбинезоне. – Только бы хватило…»