Библиотека географа - Джон Фасман

— Откуда вы знаете?..

Воскресеньев отмел вопрос небрежным движением руки и положил на стол небольшой чемоданчик. Открыв крышку, он пододвинул его к Хьюли.

— Ровно сто тысяч фунтов. Пересчитайте, если хотите. Но больше денег для вас важны вот эти письма. — Он вынул из кармана пиджака несколько конвертов и положил их поверх денежных пачек. — Они гарантируют провоз наличности через таможни обеих наших стран. Вам ведь не нужны проблемы ни здесь, ни дома, верно? А главное, как старый друг вашего отца, даю вам слово, что если эти документы паче чаяния не сработают, я обеспечу ваше безопасное возвращение в Лондон со всеми этими деньгами. Ну а теперь… — Глаза Воскресеньева загорелись, как лампочки, а черты лица еще больше заострились, когда он наклонился к Хьюли.

Тот достал из внутреннего кармана пиджака лакированную коробочку размером с сигаретную пачку. Затем, надев белые хлопковые перчатки, открыл ее и осторожно извлек колоду игральных карт. Воскресеньев всплеснул руками.

— Ах! Впервые вижу эти карты. Полагаю, до нынешнего дня они не покидали территорию Англии. А судя по тому, как хорошо они сохранились с конца восемнадцатого века, их редко вынимали из этого футляра. Не могли бы вы достать четыре карты с изображением королев? — Хьюли положил колоду бордовой рубашкой вверх, быстро пролистал ее и выложил на стол одну за другой четырех дам. — Благодарю вас. Это все, что я хотел увидеть. Теперь попрошу, если вас не затруднит, вернуть колоду в футляр и оставить на столе между нами. Еще раз хочу заверить, что ни эта колода, ни вы не потерпите никакого ущерба.

— Ну и как мы осуществим сделку? Раз, два, три — и вперед? Я передам вам футляр, а вы мне — чемоданчик… Так, что ли?

— Почему бы и нет, если вас все устраивает? Мы вас грабить не собираемся. Вы же, принимая во внимание незнакомую обстановку и присутствие Тимура, вряд ли сможете ограбить нас. Или у вас есть другие предложения?

Хьюли выбил пальцами дробь по столешнице и пристально посмотрел на сидевших напротив мужчин.

— Между прочим, я смог бы это сделать. То есть обчистить вас. В любом другом месте.

Воскресеньев рассмеялся.

— Знаю. Наслышан о вашей репутации ловкого мошенника и кидалы.

— Что есть, то есть. — Хьюли перестал барабанить по столу пальцами и вместо этого выбил ладонями по его поверхности какой-то быстрый ритм. — Не хотите сыграть со мной партию в покер? Ведь не вечно же этим дамам оставаться чистенькими?

— У меня нет желания без крайней необходимости трогать эти карты или возить ими по столу. Так что пусть королевы останутся девственными. С другой стороны, коль скоро мне выпала честь принимать вас у себя, я не могу отказать вам в такой малости, как партия в покер. Какие предлагаете ставки?

Хьюли начал было вытаскивать из кармана бумажник, но неожиданно остановился и посмотрел на Воскресеньева с таким видом, словно в голову ему неожиданно пришла блестящая идея. Сыграно было хорошо, но не безупречно.

— А почему бы не сыграть на то, что лежит перед нами? Один кон. Победитель забирает все.

— Какой вы, однако, безрассудный молодой человек! — рассмеялся Воскресеньев. — Я предлагаю вам честную сделку и сумму, которая покроет если не все, то большинство ваших долгов. А вам хочется большего. Между нами, так ли уж вам дорога эта колода?

— Не важно. Вы покупаете, а не я, — подмигнул Хьюли. — Если вы в обстановке строгой секретности готовы без лишних слов выложить за нее сто тысяч фунтов, то я начинаю склоняться к мысли, что на аукционе она может стоить гораздо больше. Я, к примеру, могу пригласить сотрудников «Сотбис», чтобы они оценили колоду и придали все это гласности.

— Мне казалось, мистер Хьюли, что мы обо всем договорились. Должен вам заметить, что, если вы собираетесь продолжить дело своего отца, ваше слово не должно подвергаться сомнению.

— Верно. Но посмотрите, к чему это его привело. Мы даже не смогли провести церемонию прощания при открытом гробе. Когда его достали со дна Северна, он выглядел как дохлая рыба: его раздуло, а кожа начала отслаиваться. Не хотел бы я так умереть. — Хьюли вздрогнул, но взял себя в руки и хлопнул ладонью по столу. — Я сегодня в ударе. Чувствую, что мне повезет. У вас бывало такое ощущение? Итак, одна партия в покер — и победитель уходит отсюда с сотней тысяч фунтов в кармане и с колодой, которая стоит… ну, не знаю сколько… предположим, вдвое больше?

Воскресеньев пожал плечами.

— Ну, если вам так хочется… Но при одном условии: если выиграете, забудьте об аукционе и назовите свою цену в этой комнате. Мне бы очень не хотелось разлучаться с этими четырьмя дамами.

— А как, интересно, русскому парню вроде вас удаюсь завладеть столь значительными денежными суммами? Я, признаться, полагал, что у вас все равны.

— Да, у нас все равны. Но некоторые равны более других. Не желая вас обидеть, должен тем не менее заметить, что ваш отец преуспел в своем деле и прожил так долго потому, что у него было столь полезное при его профессии качество, как отсутствие любопытства. А излишнее любопытство до добра не доводит. — Воскресеньев повернулся к казаху и спросил у него по-русски: — У Тезвадзе есть еще здесь свой прилавок? — Казах кивнул. — И он торгует все тем же товаром? — Тот снова кивнул. — Отлично. Пойди и купи у него колоду. — Он протянул казаху несколько банкнот и придержал его за рукав. — Приведи с собой дилера. Обычное в таких случаях дело.

Когда Тимур вышел, Воскресеньев сказал:

— Тезвадзе продает грузинские игральные карты. Утверждает, что они расписаны вручную. Но даже если это и так, у парня, который их расписывает, точнейшая в мире рука. Тезвадзе продает их прибалтам, русским, а также туристам, которые опасаются ездить на Кавказ. Масти у карт отличаются от общепринятых, но использовать их для игры можно. Что же касается дилера… что ж, посмотрим, кого приведет Тимур. Не хотите пока выпить? — Воскресеньев достал из-под стола керамическую бутылку.

— Что это за отрава?

— Рижский бальзам. Местная достопримечательность. Многие не могут привыкнуть к его специфическому вкусу, но с тех пор, как я стал его употреблять, ни разу не болел. Особенно он хорош при простудах и прочих недомоганиях, характерных для английского климата. — Воскресеньев глотнул прямо из горлышка и передал сосуд собеседнику.

Хьюли понюхал содержимое бутылки и поморщился.

— Уф! И что же входит в состав этого пойла?

— Никто точно не знает. По-видимому, полынь, иссоп, настой дубовой коры, апельсиновая цедра, лепестки различных цветов и бог знает что еще. Это, видите ли, тайна фирмы.

Хьюли набрал немного ликера в рот, подержал его там, проглотил, рыгнул, откинулся на спинку стула, снова выпрямился и провел рукой по волосам. Воскресеньев засмеялся. Дверь распахнулась, и в комнату вошел Тимур в сопровождении юной девушки тринадцати-четырнадцати лет в грязном коричневом платье и с черной повязкой на глазах. Швырнув на стол колоду игральных карт, казах ткнул пальцем в девушку и на русском языке произнес:

— Вот, встретил эту девчонку рядом с башкирками, торгующими горячим чаем.

Девушка тряслась от страха, из-под повязки на руку Тимура, лежавшую у нее на ключице, текли слезы. Он подтолкнул ее к столу.

— Эй, девочка, туда иди.

Девушка громко всхлипнула и довольно уверенно, словно у нее на глазах не было никакой повязки, направилась к Воскресеньеву.

— Карты сдавать умеешь? — спросил тот. Она кивнула. — Подумай вот над чем: за тридцать минут ты можешь заработать больше, чем твой отец за пять лет. Или тебе придется те же тридцать минут общаться с незнакомым мужчиной, за которым последуют многие другие. Какой вариант тебя больше устраивает?

Неожиданно для всех девушка вцепилась пальцами в лицо Воскресеньева и закричала:

— Русская свинья! Казахский ублюдок! Я узнала ваши голоса…

Воскресеньев ударил ее тыльной стороной ладони по лицу с такой силой, что она упала. Подняв голову, девушка с шумом втянула воздух, но не заплакала. Тимур ухватил ее за запястья и рывком поставил на ноги.

— Мы хотим, чтобы ты сдала карты игрокам — и больше ничего, — тихо сказал Воскресеньев и провел рукой по ее волосам. Она отпрянула, словно он сделал ей больно. — Сдавай по порядку, не жульничай — и все будет хорошо. Мы заплатим тебе и после игры отпустим. Это ты понимаешь? Но если будешь плохо себя вести, драться, кричать или нападать на кого-то из нас, то умрешь мучительной смертью. Ты любишь своих родителей? — Девушка промолчала. — Что ж, в любом случае деньги мы тебе заплатим, можешь отдать их родителям или спрятать. Как захочешь. Ну так вот: если ты согласна, мой помощник освободит тебя. Но если поведешь себя не так, как нужно, мы с тобой больше разговаривать не будем. Это ясно?

Девушка кивнула, и Воскресеньев передал ей карточную колоду, которую принес казах.