Братство Астарты (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus"

— Баллиста.

Не поднимая глаз, патрикий поморщился:

— Не хотел бы я в таком виде предстать перед Всевышним. — И тут же взмолился: — Мой цезарь, прикажите унести тело. Ведь невозможно смотреть!

Иоанн кивнул охране:

— Уносите!

Проводив взглядом носилки с телом человека, к смерти которого он имел прямое отношение, Иоанн тяжело вздохнул:

— Прокопий, это не я его убил, ведь так? И если так, тогда почему меня терзает чувство вины?

— Мой цезарь, не забивайте себе голову этой казуистикой. На данный момент есть проблемы куда важнее. — Как только унесли труп, к Прокопию вернулась его обычная рациональность. — Помните, сейчас вы командир легиона. Все ждут от вас решения, и им плевать на ваши душевные терзания. Цезарь, надо что-то делать, и прямо сейчас!

Посмотрев на поле боя, Иоанн увидел удручающую картину. Военная машина империи пробуксовывала на ровном месте. Большинство легионеров стояло без дела и с опаской поглядывало на стены, ожидая нового выстрела.

Совершенно обескураженный этим зрелищем, он повернулся к своему советнику:

— Есть идеи?

Прокопий даже растерялся:

— Вы шутите? О чем вы меня спрашиваете — я же ни черта в военном деле не понимаю! Может, скомандовать им что-нибудь? «Вперед!», «Построились!» или что там в таких случаях говорят?

Видя, что от советника в этот раз пользы немного, Иоанн растерянно повторил вслед за ним:

— Скомандовать, скомандовать... — И тут его вдруг осенило. — Пожалуй, вы правы — тут нужно что-нибудь. Но не сказать, а сделать.

Цезарь повернулся и посмотрел назад. Весь штаб легиона вытянулся во фрунт, и Иоанн усмехнулся:

— Ну что, господа, ваш выход! За мной!

Выдохнув, Иоанн зашагал к цепочкам легионеров, и штабные с недовольными лицами последовали за ним.

Догнав его через пару шагов, Патрикий засеменил рядом.

— Цезарь, надеюсь, вы не серьезно! Именем вашей матери заклинаю вас! Иоанн, опомнитесь, вы рискуете не только собой, но и всей династической линией!

Видя бесполезность своих усилий, Прокопий остановился, хватаясь за грудь, но тут же сплюнул в сердцах и вновь бросился догонять, бормоча про себя:

— Хотя бы увижу собственными глазами, как ваш дед всыплет вам за вашу легкомысленность!

Процессия подошла к первой цепочке легионеров и остановилась. Иоанн встал в цепь между двумя удивленными воинами. Посмотрев сначала на одного, потом на другого, он произнес громко, чтобы его было слышно всем:

— Я вижу, вы перетрудились! Может быть, мой дядя платит вам слишком много?

Видя, что ирония здесь совершенно не в почете, Иоанн, разинув рот, заорал во весь голос:

— Чего встали?! Шевелитесь, мерзавцы! Ослепли?! Сам цезарь пришел вам в помощь!

Вслед его крику, эхом пронеслось по рядам:

— Шевелись! Шевелись!

А затем шелестом прокатилось по легиону:

— Цезарь! Цезарь! Цезарь!

Никто не спрашивал: «Какой цезарь? Где? Для чего? Причем тут вообще цезарь?». Всем вдруг «просто цезаря» стало достаточно. На лицах легионеров появились непроизвольные улыбки, и, передавая друг другу камни, кто-нибудь иронично бросал:

— Говорят, сам цезарь встал в цепочку.

— Надо же! Ну, пущай поработает, пупок-то чай не развяжется!

Они довольно гоготали, а камни текли быстрее и быстрее. Железная лента заработала вновь!

Весь штаб по примеру цезаря вынужден был встать в цепочки и надрывался сейчас вместе с простыми солдатами, костеря Иоанна на чем свет стоит. Прокопий обливался потом рядом с цезарем. Тучному патрикию каждый камень отдавался болью в пояснице, он демонстративно кряхтел, охал и перед тем, как схватиться за следующий, громогласно просил всех богов о смерти как о милости. Видимо, боги слушали мольбы Прокопия невнимательно, поскольку вслед за оглушающим воем, рой смертоносных камней обрушился почему-то на соседнею цепочку. Теперь каждый выстрел городской метательной машины выкашивал с десяток воинов, но, к счастью для первого легиона, она стреляла не слишком часто.

Увидев у своих ног исковерканные тела, Прокопий сжался, и мольбы о смерти мгновенно прекратились:

— Прости меня дурака, господи! Не ведаю ведь, что прошу! — Патрикий еще раз покосился на мертвецов. — Вот ведь дурак старый, чуть беду на себя не накликал!

Работа кипела. Когда солнце перевалило зенит, переход у первого легиона был завершен. Иоанн, заметив это, выпрямился:

— Ну слава богу, а то еще немного — и спина бы отвалилась.

Он поднял руку и уже собирался выкрикнуть что-нибудь бравое, например, «В атаку!» или «Вперед, бойцы», когда заметил, что легион отлично обходится и без него. Комиты и центурионы командовали самостоятельно так, как делали сотни раз до этого, и когорты одна за другой в плотном строю переходили по завалу и устремлялись к стенам города. Легион шел на приступ!

-

С того момента, как Лу́ка Велий расстался с патрикием, он не переставал на него злиться. Формально чин Велия был ничуть не ниже звания Прокопия и приказывать ему патрикий не имел никаких прав, но фактически логофет всегда оказывался на ступеньку выше. Лу́ка имел спокойный характер и богатейший опыт за плечами, чтобы ни обращать на это внимание, но иногда Прокопий мог задеть за живое. Так было и в этот раз.

С рассветом они втроем выехали из лагеря, но, подъезжая к ставке Навруса, цезарь вдруг передумал и приказал им возвращаться обратно. Никакие увещевания патрикия не помогли: Иоанн уперся и наотрез отказался брать их с собой, уверяя, что адъютанту иметь своих адъютантов — перебор, что он не хочет выделяться и няньки ему не нужны... В таком духе, горячась и доказывая, он распинался минут пять.

Лу́ка в спор не вмешивался, спокойно ожидая заведомо известного конца. Ему с первых слов цезаря стало ясно, что тот уже все решил и переубедить его невозможно. Прокопий не сдавался до последнего, пока они вконец не разругались и Иоанн все равно уехал в одиночестве.

Не сговариваясь, они решили не возвращаться в лагерь, а подождать развития событий здесь, в тени каким-то чудом сохранившегося дуба. Если что, так отсюда все-таки ближе, подумали они оба, и Лу́ка, не расседлывая, привязал лошадей к одной из веток дерева. Прокопий в этот момент, кряхтя и проклиная того, кто первый придумал забраться на спину лошади, устроился в тени кроны. Через некоторое время их безмятежное пребывание нарушил стук копыт, и мимо в сторону передней линии промчался Иоанн.

Прокопий сразу же всполошился:

— Что-то случилось! Нужно немедленно ехать за ним!

Лу́ка, в общем-то, и не возражал: раз цезарь рванул на передовую, то проследить, как бы чего не вышло, его прямая обязанность, но у патрикия вдруг возникла совершенно параноидальная идея:

— Нам понадобятся еще люди. Тебе, Лу́ка, надо срочно ехать за подкреплением.

Велий совершенно логично поинтересовался:

— Зачем? Там четыре легиона: если уж они не справятся, то десяток наших бойцов вряд ли что-то изменит.

В ответ Прокопий просто взорвался, что Велий еще слишком молод, что начальник охраны должен соображать быстрее и что сейчас надо не болтать попусту языком, а четко выполнять приказы. Лу́ка, конечно, понимал, что патрикий попросту волнуется, поэтому и нервничает, но на этой фразе напрягся.

— Я не слышал никаких приказов от моего цезаря, — он произнес это тихо и спокойно, но тем не менее Прокопий понял, что перегнул палку.

— Хорошо, хорошо! Возможно, я слишком эмоционален, но я прошу вас, Лу́ка. У меня плохое предчувствие. Поверьте, оно меня никогда не подводило. Сегодня нам понадобятся все мечи, что у нас есть.

Велий посмотрел прямо в глаза патрикия, покачал головой и подошел к лошади:

— Хорошо, приведу всех. Ждите меня здесь.

— Нет, нет, я не смогу сидеть в безвестии! — Прокопий решительно замотал головой. — Я поеду за цезарем. Ведите людей в сторону позиций первого дикого легиона.

Вспоминая весь разговор, Лу́ка понял, что злится больше на себя — за то, что поддался неразумной эмоциональности патрикия. «Чем может помочь десяток желторотых юнцов? — размышлял он про себя. — Они, скорее, обуза. Зря я его послушал, надо было ехать с ним!»