У восточного порога России. Эскизы корейской политики начала XXI века - Георгий Давидович Толорая

2018 г. стало сенсацией. Оно было мгновенно принято правительством Мун Чжэ-ина как по внутриполитическим, так и по внешнеполитическим причинам (возможность стать полноправным участником дипломатического решения вопросов на Корейском полуострове). Ведь вопрос – мир или война – на протяжении предшествующих месяцев решали США и Северная Корея без южан.

10 января 2018 г. президент Мун заявил о возможности межкорейского саммита. Обратило на себя внимание, что стороны подтвердили уважение к прошлым межкорейским соглашениям, которые игнорировались консервативными администрациями РК на протяжении последнего десятилетия.

Разыграв южнокорейскую карту, Пхеньян использовал ее как клапан для снижения давления в корейском котле, размыл единство своих противников. Китай и Россия горячо поддержали эти инициативы. На стороне Пхеньяна теперь и РК, крайне заинтересованная в успехе диалога; следовательно, она будет против усиления давления на Северную Корею и воинственных угроз Вашингтона. Весь мир приветствовал новость об инициативе Ким Чен-ына по обеспечению безопасной и успешной Олимпиады.

Пхеньян внес напряженность в американо-южнокорейские отношения. В США недовольны тем, что Южная Корея ослабила фронт давления на КНДР и действует иногда не по американской указке. В Вашингтоне вряд ли рады инициативности Сеула, хотя тот и защищает собственные экзистенциальные интересы, борется за предотвращение войны. Для США неприемлемо фактическое согласие Сеула с ядерным статусом КНДР и сотрудничество с ней.

Япония также не слишком рада происходящему. Она привыкла с патологическим подозрением относиться к любому укреплению позиций КНДР (которую воспринимает как экзистенциальную угрозу), сближению двух Корей. Япония задумывается о мерах по самостоятельной защите своих интересов, как она их понимает. Обостряются ее и так непростые отношения с Южной Кореей (встреча в рамках Олимпиады Мун Чжэ-ина с японским премьером Синдзо Абэ привела к конфликту, так как японец пытался надавить на хозяина встречи в пользу продолжения американо-южнокорейских учений, что было квалифицировано как вмешательство во внутренние дела). Это выгодно КНДР.

В прессе США постоянно поднимается тема нарушения санкций, причем часто речь идет об односторонних санкциях, которые другие страны не обязаны соблюдать. Президент Трамп в контактах с президентом Муном поднимает тему прав человека в КНДР – излюбленный повод для давления на КНДР и отказа от значимых договоренностей. На Россию и Китай оказывается давление в целях усиления санкций против КНДР, чтобы обострить отношения между этими странами и Пхеньяном.

Для позитивного сценария важна активность Китая и России, которые должны сделать корейский вопрос одним из центральных в повестке дня отношений с США, настаивая на недопустимости американской обструкции дипломатического процесса. В частности, следует добиваться сокращения масштабов и переноса в отдаленные от границы с КНДР районы возможных учений, скорейшего вступления США в прямой диалог с КНДР.

Конечно, решить проблему отказа КНДР от ядерного оружия вряд ли удастся на нынешнем этапе, однако дипломатический процесс, пусть небыстрый, позволит остановить сползание к военному конфликту, предотвратит гонку вооружений (включая бесконтрольное наращивание ракетно-ядерного потенциала КНДР) и наращивание военных активов США в пограничном с Россией и Китаем регионе. В будущем на этой основе можно будет перейти к формированию мер доверия и системы контроля над стратегическими вооружениями на двусторонней и многосторонней основах.

А потом надо стремиться к началу шестисторонних переговоров для формирования системы поддержания безопасности в Северо-Восточной Азии. Они будут продолжаться достаточно долго, так как должны решить в комплексе массу взаимоувязанных проблем.

“Мирное наступление” Ким Чен-ына и путь мирного решения корейского кризиса[188]

Благодаря “новогодним” (2018 г.) инициативам Ким Чен-ына, на которые по собственным соображениям откликнулся президент РК Мун Чжэ-ин, а позднее – и американский президент, первые месяцы 2018 г. стали временем надежд на начало движения к долгожданной и долгосрочной разрядке на Корейском полуострове. Активная дипломатия развивалась по нескольким направлениям: межкорейский диалог, активизация отношений КНДР с Китаем и Россией, а главное – начало нового этапа в отношениях Пхеньяна с США. Все эти процессы развивались параллельно и взаимосвязано.

В период зимней Олимпиады в Пхёнчхане был достигнут значительный прогресс в межкорейском диалоге высокого уровня. В феврале Южную Корею посетили номинальный глава государства Ким Ён-нам, сестра лидера Ки Ё-чжон (что важнее) и куратор “объединенческой” тематики в северокорейском истеблишменте Ким Ён-чхоль. В ходе последовавшего в марте визита в Пхеньян спецпосланника президента РК Чон Б1й-ёна достигнута договоренность о межкорейском саммите в конце апреля 2018 г. Тогда со стороны Ким Чен-ына, впервые встретившегося с официальной делегацией, даже прозвучали заверения в готовности вести с США переговоры о денуклеаризации.

Открылась возможность добиться снижения военной угрозы на Корейском полуострове, а в перспективе – даже национального примирения двух Корей.

Но пока давление на КНДР не снижается. США не ограничиваются требованием соблюдения международно согласованных в ООН санкций, а пытаются добиться того, чтобы драконовские односторонние американские санкции были поддержаны другими странами в целях ослабления северокорейского режима, шантажируя, что в противном случае предпримут против них репрессивные меры. Пожалуй, столь беспардонный нажим не имеет аналогов в современной истории.

Особенно в уязвимом положении оказываются Китай и Россия, которых США упрекают (часто несправедливо) в нарушении санкций. Причем речь идет о требованиях действовать в соответствии с планами США по фактической блокаде и финансово-экономическому удушению режима. Правда, надежды американцев на такое развитие событий основаны на недостаточном понимании северокорейской действительности, на проецировании на нее собственных представлений о функционировании экономики и общества. Никакая блокада не заставит КНДР полностью отказаться от ядерного потенциала, хотя и может сделать ее более уступчивой в вопросе его ограничения или контроля. Но США считают, что такой сценарий неприемлем, так как станет признанием ядерного статуса КНДР.

Опасность состоит в том, что даже если Трамп и блефует, не собираясь в реальности начинать войну, его союзники, противники и даже подчиненные (для того, чтобы можно было от них добиться желаемого) должны принимать такие планы всерьез, быть уверены в высокой вероятности осуществления такого сценария. Однако при такой убежденности американская военная машина может непреднамеренно сорваться в пропасть ограниченной, а потом и глобальной войны по ошибке, недосмотру или фатальному стечению обстоятельств.

Не в последнюю очередь шантажирование возможной военной катастрофой направлено на Китай и Россию. Цель шантажа – во-первых, попытаться заставить их принять более решительные меры в отношении Пхеньяна (может быть, даже в целях смены северокорейского руководства). Во-вторых – при любом сценарии поставить Китай (да и Россию, хотя для нас тут ставки меньше) в неудобное положение. В случае продолжения поддержки Пхеньяна Китай дискредитирует себя в глазах мировой общественности (и не только проамериканских стран). Если же Китай “бросит” КНДР, будет действовать по американской указке, то серьезно подорвет свою репутацию среди дружественных ему